Огляделась. За спиной глухая каменная стена дома, высотой этажа в три. А дальше виден край черепичной крыши. Черепичной? Да у нас в районе отродясь такого дива не было. Я и сама-то черепицу только в Таллине видела. Но не мог же мусоровоз отвезти меня в Таллин? Или мог? Потому что напротив углом сходились еще две глухие серые каменные стены каких-то строений, также крытые красной глиняной черепицей. И в воздухе, перебивая запах мусора, тоже чувствовалось что-то этакое, напоминавшее о море.
За углом послышался громкий мужской голос. Потом раздались уверенные шаги. Даже не шаги – топот. Я испуганно заозиралась – к встрече с шумным незнакомцем готовой я себя ну уж никак не чувствовала. А куда деваться-то? Три стены, забор, здоровенная куча мусора, на вершине которой я и окопалась… ага, вон разодранная ивовая корзина с ошметками капустных листьев. Брр! Может, не надо? Голос что-то рявкнул, в ответ послышались то ли женские, то ли детские всхлипывания. Ой, чую, надо… Подтянула к себе корзину, прикрылась. А потом, по наитию, вытащила из кучи деревяшку – похоже, сломанную ножку дубового стола.
Из-за угла вывалился чудно́ одетый мужик средних лет. Нестриженый, усатый, с плащом через плечо и в сапогах. А за руку он волок столь же странно одетую девицу – в длинной юбке и каком-то безумном чепце с хлопающими белыми ушами. Дурь полная – такое носить! Монашка, что ли?
Но, судя по тому, что мужчина собирался делать, монашкой он странно одетую особу не считал. Огляделся, недовольно сплюнул на влажную землю, а потом развернул малолетку – на взгляд я ей дала лет пятнадцать – носом в угол, нагнув и заставив опереться руками о стены, и задрал сзади юбку до талии.
Переходящие во всхлипывания вопли девочки: «Ниэ! Ниэ!» – принять за выражение восторга или согласия было трудно. Мужчина хлопнул с размаха по голой ягодице перед собой, довольно хохотнул и стал развязывать штаны. Где я? Это точно не Таллин, а происходящее – не кино. Но где бы ни была, спокойно смотреть на то, что происходило всего в нескольких шагах, казалось невозможным.
Съехав на заднице по влажной куче, в три шага оказалась за спиной пытающегося пристроиться к подвывающей малолетке насильника и с размаха, стараясь не думать о том, что делаю, опустила дубовую хреновину на его макушку.
Громко. Девица как-то резко, будто это я ее приложила, перестала выть, обернулась, выпучила глаза и приготовилась заорать. Мужик, у которого глазки съехались в кучку и закатились, валялся у моих ног. На что была похожа я, сказать не берусь. Судя по реакции спасенной, мужик ей был однозначно милее. Так и не завопив, девчонка рванула за угол, прочь от меня.
Ага! Ясно. Надо тоже делать ноги, и быстро. Или снова зарыться в кучу мусора и подождать, что будет дальше? Или бежать? Маша! Если не возьмешь себя в руки, этот тип, как очнется, тебя носом в угол поставит. Хочешь? Ой, не хочу… Но все же, ГДЕ Я??? КУДА Я ПОПАЛА???
Так, бритву Оккама на философии учила? Вот и считай, что попала туда, куда Макар телят не гонял…
И шевели, шевели и мозгами, и ногами! И руками тоже! Правильно! Кожаный кошель с его пояса себе в карман халата, и плащ, плащ с него тяни… Мужской, женский – потом разберешься. Все лучше, чем твоя полосатая шкура давно вымершей саблезубой тигрицы… Ага, стащила, а теперь тащи мужика за ногу к куче. С глаз долой, и пусть полежит на мягком, отдохнет. Может, еще сапоги снять? Эх-х, у него на вид сорок четвертый, а у меня тридцать седьмой – не катит. Капустными листьями припорошила, в плащ замоталась и ноги, ноги…
* * *
Нет, ну умом я понимала, что, скорее всего, я в каком-то городе и за углом должна быть улица. Что мой родной мусоропровод с отломанным ящиком и забытым ведром растаял в голубой дали… но не так же!!! Нормальные люди попадают в другие миры через проколы в пространстве, уведенные за руку прекрасными эльфами или, наоборот, плечистыми демонами. Ну, в крайнем случае, падают под поезд или находят таинственную дверь в подземелье. А я? Глупо-то как! Дурее было б только, если б в унитаз смыло!
А из этого непреложно следует, что ни чудесного коня с мечом-кладенцом, ни дракона с влюбленным принцем – или принца-дракона, уж как получится, ни доброжелательно настроенной колдуньи, которая вложит мне за одну ночь из чистой бескорыстной гуманности в голову три местных языка и мироустройство в придачу, мне не видать. А чего ждать от аборигенов, я уже поняла. Кстати, а с какого перепуга я взяла, что тут есть какая-то магия? Потому что сюда попала неведомо как? Ну, аргумент, конечно, но шаткий. Ведь я попала не только сюда, но и от себя – а какая у нас магия… эх-х! Всякий знает.
За углом действительно шла улица. Крутая, мощенная булыжниками. Только на шпильках и ходить. И с нее открывался панорамный вид на город, раскинувшийся на берегу широкого залива. Море черепичных крыш с поднимавшимися из труб дымками, высокий замок готических пропорций на горизонте и стоящие в гавани десятки парусных судов. Ох, точно не Москва и не Таллин… Если только не глючу, лежа на носилках в «Скорой помощи» на пути в Кащенко.
Так, что дальше? Первая задача – найти безопасное место и попытаться придумать план действий. Часть этой задачи – не попасться на глаза местным силам правопорядка. Вряд ли меня похвалят за прихватизацию чужого кошеля и плаща. А вдруг тут ворам руки рубят? Мир-то какой-то отсталый – ни одного фонаря вдоль улиц, даже газовых, и то не видать! Вторая задача – посмотреть, как выглядят местные, и постараться стать похожей. Ну, насколько сие возможно. Третья – поискать добрую самаритянку. Или самаритянина, уж как выйдет. Наверное, надо сделать что-то полезное: ну, там, от воров спасти, из-под колес кареты вытолкнуть… Ага, насмотрелась голливудских фильмов, размечталась. А кареты-то здесь есть? И лошади? Да еще вопрос – а на каком языке тут изъясняются? «Ниэ» – это «нет» по-каковски? Я такого точно не знаю.
Пока думала, брела тихонько вниз по улице, стараясь не привлекать внимания. Мужик был рослым, его темно-серый плащ удачно скрыл меня в моем экзотическом халате от шеи до пяток. Забеспокоилась – а вдруг в плаще блохи? Да нет, вроде никто не кусается. И, если кошель такой набитый, наверное, хозяин чистый. А вот я на что похожа? Вон женщина мимо прошла, как-то нехорошо посмотрела и отвернулась. А в чем дело?
Через пару минут сообразила в чем. К вечеру я накрасилась. А любая тушь, самая трижды водостойкая по рекламе, все равно рано или поздно оказывалась у меня не на ресницах, а под глазами, превращая в гибрид панды и карикатуры на Веру Холодную. Да еще яркие тени… хорошо, хоть помада «съелась» еще за ужином. И ужин – тоже хорошо. По моему субъективному времени выходило, что я налопалась под завязку всего час назад.
И вообще плюсы есть. Куда бы ни попала, а на вид почти как Европа. Все не к папуасам на острова или к зеленым человечкам на Марс. И несколько встречных выглядят почти привычно – русые, как и у меня, волосы, светлая кожа. Хорошо, что в этом году из-за запарки с учебой я еще позагорать не успела. Но косметику надо смыть, и срочно! Вон еще одна сделала явно отвращающий зло знак.
Заметив полутемную арку, рядом с которой стояла наполненная дождевой водой бочка, свернула туда. Так… «А что у нас в кармаслах?» – спросил Горлум. Студенческий, ключи от квартиры, расческа – ура! – торжество цивилизации, пара леденцов «Стрепсилс», пробка от винной бутылки, карандаш, носовой платок… ага! Он-то нам и нужен. Обмакнула беленький квадратик в бочку с казавшейся чистой водой. И отвернулась к стене. Все же снятие косметики – дело не публичное. Точно! На платке остались черные следы – тушь была где угодно, но не на ресницах. Вывернула платок, протерла лицо снова. Ага, теперь чисто. А волосы? Что – капустный лист на макушке? Ну да, при переходах через пространственно-временной континуум такое случается.
Пока расчесывала волосы – грива у меня до талии, заплетала в косу, закалывала снова на голове, – думала.
Ситуация аховая. Куда идти – неведомо. Языка не знаю. Обычаев тоже. Разум подсказывал, что лучше оставаться в городе. Можно, конечно, выйти в соседний лес и попроситься в ученицы к доброй старушке-травнице… ага! Где тот лес и та старушка?! Скорее, нарвешься на трех дюжих поселян, соскучившихся на сенокосе или лесоповале. Уж если тут в городе такое, то что в диком лесу-то?
