Стены, выкрашенные в темно-лиловый цвет, были украшены картинами с лесными сумрачными пейзажами, так что при задернутых занавесках комната словно тонула в вечном полумраке. «Все правильно», – подумала Блэр. Большую часть жизни она провела без света.

Но теперь она отдернула шторы, впустив внутрь яркое солнечное утро, и уселась за роскошный – хоть и небольшой – письменный стол, чтобы проверить электронную почту в своем лэптопе.

Она ничего не могла поделать с огоньком надежды, который загорался каждый раз, когда она садилась за компьютер, а потом гас, когда в почтовом ящике не обнаруживалось ответа от отца.

Ничего нового, про себя отметила она и откинулась на спинку стула. Насколько ей известно, он сейчас путешествует где-то в Южной Америке. И сообщил ей об этом брат.

Уже шесть месяцев от него не было вестей, что тоже не новость. Отец считал, что выполнил свой долг по отношению к ней еще много лет назад. Обучил и натренировал, хотя ей так и не удалось заслужить его похвалы.

Просто он ждал мальчика. А родилась девочка. Отец никогда не скрывал разочарования, что дар унаследовала дочь, а не сын.

Шон Мерфи не был склонен к сантиментам. Он отправил дочь в «свободное плавание», когда Блэр исполнилось восемнадцать.

Теперь она раздумывала, отправить ли ему второе письмо, если он еще не ответил на первое. Она написала ему перед тем, как лететь в Ирландию: поделилась предчувствиями и попросила совета.

«Нет, хватит, – подумала Блэр. – Больше никаких писем, никаких попыток сообщить о грядущей битве».

У отца своя жизнь, свой путь, и он никогда не хотел иного. То, что она все еще ищет его одобрения, – это ее проблемы. Она уже давно отказалась от попыток завоевать его любовь.

Блэр выключила компьютер, надела фуфайку и ботинки. Нужно подняться наверх, в тренировочный зал, и с помощью гантелей приглушить обиду, размяться и нагулять аппетит.

Говорят, что в этом самом доме родились Хойт и его брат Киан. В начале XII века. Разумеется, здание модернизировали и перестраивали, но, судя по его размерам, семья Маккена была далеко не бедной.

Конечно, в распоряжении Киана имелась почти тысяча лет, чтобы заработать состояние и выкупить дом. Но похоже, что он тут не жил.

У Блэр не было привычки беседовать с вампирами – она их убивала. Киан стал исключением. По непонятной причине он воевал на стороне людей и в какой-то мере даже финансировал их маленькую армию.

Кроме того, она видела, как Киан сражался вчера вечером – яростно и беспощадно. В предстоящей битве союз с ним мог склонить чашу весов на их сторону.

Нужно подняться по каменной лестнице в помещение, которое когда-то было главной гостиной, потом танцевальным залом, а теперь служило спортзалом.

Увидев двоюродную сестру Ларкина Мойру, занимавшуюся с гантелями, Блэр замерла на пороге.

Будущая королева Гилла заплела волосы в толстую косу, спускавшуюся до талии. Капельки пота катились по вискам девушки, футболка на спине взмокла. Дымчато-серые глаза сосредоточенно смотрели прямо перед собой. Интересно, о чем она думает?

Блэр прикинула, что рост у девушки всего пять футов три дюйма, а вес около ста десяти фунтов – естественно, без одежды. Маленькая, но отважная. Блэр высоко ценила отвагу. То, что она поначалу приняла за робость, оказалось бдительностью. Мойра замечала все.

– Я думала, ты еще спишь, – сказала Блэр, входя в зал.

Мойра опустила гантели и вытерла лоб.

– Недавно встала. Хочешь позаниматься?

– Да. Тут хватит места для обеих. – Блэр взяла десятифунтовые гантели. – Обычно по утрам ты зарываешься в книги.

– Я… – Вздохнув, Мойра вытянула руки, как ее учили. Хорошо было бы, чтобы ее руки стали такими же гибкими и мускулистыми, как у Блэр, но и слабыми их уже не назовешь. – Теперь я с утра занимаюсь здесь, а потом иду в библиотеку. Обычно в это время все еще спят.

– Понятно. – Блэр с любопытством посмотрела на Мойру, которая перешла к упражнениям для трицепсов. – Это твоя тайна?

– Нет. Не совсем. – Мойра взяла бутылку с водой, отвинтила крышку. Потом снова завинтила. – Я слабее всех вас. И тебе с Кианом нет нужды напоминать о моей слабости – хоть вы и проделываете это с завидной регулярностью.

Блэр почувствовала что-то вроде смущения.

– Да, это неприятно. Я хочу перед тобой извиниться. Мне хорошо известно, какие испытываешь чувства, когда стараешься изо всех сил, а тебя смешивают с грязью.

– Даже если я буду стараться изо всех сил, все равно получится неважно, правда? Нет, я не ищу жалости, – поспешно добавила Мойра, предупреждая возражения Блэр. – Упреки выносить нелегко, но я понимаю, что они справедливы… пока. Поэтому я прихожу сюда рано утром и поднимаю эти проклятые штуки, как ты мне показывала. Не хочу быть слабой, не хочу, чтобы остальные беспокоились за меня.

– Мышцы у тебя еще не наросли, но скорости уже прибавилось. И ты потрясающе стреляешь из лука. Если бы не ты, неизвестно, как бы все обернулось вчера вечером.

– Нужно избавиться от слабых мест, а таланты можно развивать в свободное время. Так ты сказала – и разозлила меня. Теперь я поняла мудрость этих слов. И больше не сержусь. Ты хороший учитель. Кинг… Думаю, он щадил меня… потому что был мужчиной. Настоящим мужчиной, – прибавила она, и в ее глазах появилась печаль. – Думаю, я ему нравилась. Как самая маленькая.

Блэр не знала Кинга, друга Киана, которого взяла в плен и убила Лилит. А потом превратила в вампира и отправила назад, в этот дом.

– Не волнуйся, я не дам тебе поблажки, – пообещала она.

Закончив утреннюю тренировку и наскоро приняв душ, Блэр почувствовала, что проголодалась. Решив, что имеет право побаловать себя, она занялась приготовлением французского тоста.

Бросив на сковороду немного ирландского бекона – белок все же необходим, – она включила MP3-плеер и выбрала группу «Green Day»[5]. Самая подходящая музыка для кухни.

Потом налила себе вторую чашку кофе и разбила яйца в кастрюльку.

Она взбивала яйца с маслом, когда в кухню вошел Ларкин. Он остановился и с любопытством посмотрел на плеер.

– Что это такое?

– Ну… – Как же это объяснить? – Такой способ насвистывать во время работы.

– Нет, я не машинку имею в виду. Тут их так много, что не запомнишь. Я про звуки.

– А… Популярная музыка. Рок – его разновидность.

Ларкин слушал, склонив голову и широко улыбаясь.

– Рок. Мне нравится.

– Еще бы. Сегодня не хочу яичницу. Будет французский тост.

– Тост? – На его лице удовольствие от музыки сменилось разочарованием. – Обычный поджаренный хлеб.

– Не совсем обычный. И вообще, будешь есть то, что я приготовлю. Или готовь себе сам.

– Так любезно с твоей стороны, что согласилась приготовить завтрак.

Он произнес эту фразу таким страдальческим тоном, что Блэр с трудом удержалась от смеха.

– Расслабься и доверься мне. Я видела, какой у тебя аппетит, ковбой. Тебе это понравится не меньше, чем рок, – особенно если обмакнуть в масло и сироп. Через минуту будет готово. Ты не перевернешь бекон?

– Сначала мне нужно вымыться. Я убирался в конюшне. Не хочу ни к чему прикасаться.

Вскинув бровь, она посмотрела ему вслед. Вечно он увиливает от работы на кухне. Хотя, нужно признать, у него это ловко получается.

Вздохнув, Блэр сама перевернула бекон. Потом нагрела вторую сковородку. Она собиралась положить на нее хлеб, когда услышала голоса. Новобрачные проснулись. Значит, нужно увеличить порцию.

«Непринужденность. Этого Гленне не занимать», – подумала Блэр. На ней был свитер защитного цвета и черные джинсы; яркие рыжие волосы рассыпались по плечам. «Городской шик в деревенских условиях», – отметила Блэр. Не считая милого румянца на щеках – свидетельства утренних объятий.

Она совсем не походила на женщину, которая с боевым кличем бросилась на ораву вампиров, размахивая боевым топором. Но вчера было именно так.