— Мама сказала, что все будет хорошо в тот момент, когда мы хоронили отца, — печально произнесла она.

— Тогда ты понимаешь, о чем я. Я же вижу, как тебе его не хватает. Где здесь хорошее?

— Мы никогда не перестанем скучать по тем, кого любим, — ответила Шеннон, лучше, чем когда-либо, понимая, что именно ее мать имела в виду. Жизнь — это горько-сладкая пилюля, в которой смешаны и печаль и радость. — Мама хотела сказать, что мы будем жить дальше, и что будут еще хорошие дни. Даже, несмотря на то, что отец ушел…

Алекс закрыл глаза, пытаясь отгородиться от ее прекрасного лица, мягкого блеска глаз. Его сердце ныло, только он не понимал, от чего — от его старой печали или… Может, все дело в Шеннон?

Когда они только познакомились, ее вспыльчивый характер напомнил Алексу мать и отца, но это сравнение постепенно поблекло. Вдруг оказалось, что он с нетерпением ожидал каждый день их встречи. В Шеннон было что-то, что и очаровывало его, и пугало одновременно. Задумавшись, Алекс отступил назад и тут же подпрыгнул от внезапного визга сигнализации.

— Что за ерунда? — Он уставился на «ягуар», припаркованный у обочины. — Я едва коснулся этой железяки.

Шеннон покачала головой.

— Терпеть не могу такие машины — сигнализация включается, даже если просто дунуть на нее.

— Что случилось, пап? — громко спросил Джереми, закрыв уши руками. — Сделай, чтобы она замолчала.

Алекс только успел открыть рот, как из близлежащего ювелирного магазина выбежал какой-то мужчина и принялся вопить:

— Что вы делаете с моей машиной?!

— Дышим на нее, — выпалил ехидно Алекс. Шеннон прыснула со смеху, не заботясь о том, что они привлекают к себе внимание, прохожих.

Мужчина тем временем с пристрастием проверял краску на ягуаре, и Шеннон дерзко показала ему нос.

Алекс, теперь уже тоже смеясь, посадил Джереми на руку, а другой обнял Шеннон.

— Разве так должен вести себя директор по связям с общественностью «О'Рурк энтерпрайзиз»?

— Я в отпуске.

После этой отмазки Шеннон завязала разговор с владельцем «ягуара», и через несколько минут тот был готов есть с ее рук, не говоря уже о том, что полностью признал свою неправоту, когда кричал.

В деловой части Сиэтла все происходящее едва ли заметили, но в их маленьком тихом районе такая сцена стала целым событием. Уличные зеваки останавливались и комментировали происходящее. Свою помощь предложил и полицейский, патрулирующий улицу, за что был щедро угощен имбирным печеньем, которое предложила Шеннон. Маленькая неприятность обернулась чуть ли не дружеской встречей, и все это благодаря ей.

— Нам нужно еще печенье, — заявила она, когда все наконец разошлись по своим делам. Коробка была почти пуста.

— Давайте вернемся. Оно такое вкусное, — сказал Джереми, дожевывая свою порцию.

— Хорошо, — согласился Алекс. — И купим немного какао. Я замерз.

Шеннон бубнила себе под нос, читая новую поваренную книгу с рецептом не такого «простого» рецепта имбирного печенья. Она всегда ненавидела поваренные книги — они служили свидетельством тому, что она не умела делать.

Уголком глаза Шеннон заметила, как котенок, чудесным образом похорошевший, крадется в гостиную. Он находился в самой неприглядной стадии роста — одни уши и полосатые, как у тигра, лапы.

Шеннон закрыла поваренную книгу и задумалась. Тревога, которую она испытывала до этого, почти прошла, но это не означало, что она перестала стремиться к большему в этой жизни.

Было бы так легко любить Алекса, отдать ему всю себя. Только сейчас Шеннон осознала, что вовсе не любила того парня в колледже. Во всяком случае, не так, как женщины любят мужчин. Просто была ущемлена ее гордость, она утратила свои девичьи мечты. Но ведь были и другие.

Маленькое пушистое создание коснулось ее ноги, она посмотрела вниз и увидела опасливые глаза котенка. Он все еще боялся принять новую жизнь. Поверить, что еда и забота с ее стороны не были лишь уловкой. И начать доверять.

О, Алекс, вздохнула она про себя. Вот кто действительно нуждался в любви. Но он, в конце концов, выберет кого-то более похожего на свою первую жену, хотя бы ради Джереми. Они оба заслуживали настоящую мать семейства, и тут уж ничего не изменишь.

— Я бы хотела остаться с тобой на весь день, малыш, — прошептала Шеннон котенку. — Но не могу.

Он моргнул и вытянул вперед одну лапу, дотрагиваясь до ее руки. Осторожная попытка завязать дружбу, которая терзала ее сердце. Почти в этот же момент у входной двери раздались какие-то звуки. Это были Маккинзи. Днем раньше они договорились пообедать вместе, хотя не уточнили время.

— Шеннон? — позвал Джереми. — Мы тебя ждем.

— Уже иду. — Шеннон открыла дверь. — Держу пари, вы проголодались.

— Скорее замерзли. — Алекс пытался согреть руки в карманах. — Как здесь может быть холоднее, чем в Миннесоте?

— Это из-за влажности. Вы скоро привыкните.

— Если останемся.

Эти небрежные слова заставили Шеннон похолодеть сильнее, чем от самого сурового северного ветра. Она молча отступила назад, пропуская их в дом.

— Я не знала, что ты подумываешь о переезде.

Он пожал плечами.

— Просто предусматриваю все варианты.

— Котик, котеночек, — позвал Джереми, оглядывая в надежде комнату.

— Он все еще побаивается, — выговорила Шеннон, пытаясь совладать с голосом. — Придется подождать. — Кстати, превосходный совет для нее самой, за исключением того, что мужчины не коты и их нельзя расположить к себе едой и теплым местом для сна.

Алекс не имел бы с ней ничего общего, если бы не Джереми. Шеннон время от времени приходилось напоминать себе об этом.

— Мы звонили тебе утром, но ты не брала трубку, — сказал Алекс.

— Я ходила в церковь.

— О, понятно.

Его бесстрастный тон подтвердил то, о чем Шеннон уже догадалась. Она бы позвала его с собой на церковную службу, но Алекс, видимо, отвернулся от церкви, как и от других важных вещей.

— Я готова, — отрапортовала она.

Алекс закрыл стеклянные створки камина, чтобы не дать искоркам от тлеющих угольков отскочить в комнату, пока их не будет. Потом перевел взгляд на пальто, которое она надела, и Шеннон поняла, что он хотел помочь ей. Настоящий джентльмен.

— Итак… куда ты хочешь пойти? — спросил он.

— Куда угодно.

— Отлично.

Алекс невольно вспомнил вчерашний ужин, за которым они ели печенье с молоком и весело беседовали. Они обсуждали искусство и литературу, историю, говорили о путешествиях и делах в мире. Шеннон, как обычно, была любознательна и задавала много вопросов о его работе в других странах.

Во время их беседы он постоянно пытался избегать мыслей, вызывающих чувство вины, но безрезультатно. На память все время приходила жена. Ким была очень милой женщиной, уютной и домашней. Ее интересы вращались вокруг дома и ребенка. И это давало Алексу ощущение уюта и комфорта. Шеннон совсем другая, сказал он себе твердо. Да, но ему нужен покой. Все так просто, когда есть только он и Джереми.

Неужели? — мысленно возразил он сам себе. Тогда почему ты проводишь так много времени с Шеннон?

Ответ ему не хотелось знать.

— Мы идем, Джереми. Где мистер Попрыгунчик, — спросил он.

Джереми задумался, потом указал на кролика, сидящего возле рождественской елки.

— Шеннон говорит, что мистеру Попрыгунчику иногда хочется остаться дома. Он посидит с котенком.

— Это… хорошая идея. — Удивленный Алекс перевел взгляд с кролика на своего сына и, наконец, на Шеннон. Та согласно кивнула Джереми.

Никогда в жизни Алекс не чувствовал большей благодарности. Черт с ней, его виной! По крайней мере, на сегодня.

Эта женщина сотворила чудо, и если бы здесь не было Джереми, он бы поцеловал ее снова. По-дружески, естественно.

А что, если…

— Шеннон, можно тебя на минутку?

Они зашли на кухню, и Алекс сразу понял, что здесь практически не готовят. Он почувствовал неловкость из-за того, что попросил ее испечь печенье, а она совсем это не умела…