Владения Джона Бритлинга были совсем маленькими, и, пока Ник отправился в один из двух коровников, чтобы осмотреть животных, Энн оставалась в машине. Хозяева фермы явно не позаботились о ковровых дорожках по случаю приезда высоких гостей, а лежащие там и сям кучи навоза и какого-то строительного мусора не вызывали ни малейшего желания выйти и размять ноги.

Следующая ферма, напротив, поражала чистотой и богатством. Это был целый ансамбль солидных и ухоженных строений, а добродушные, излучающие достаток и приветливость старик фермер и его жена оказались под стать хозяйству.

— Мои крестные, Лора и Тимоти Ловелл, — представил их Ник. — Они ждут не дождутся познакомиться с тобой.

— Да? — Ничего больше Энн добавить не успела, потому что пожилые супруги уже стояли рядом. Впрочем, церемония представления была сведена к минимуму, поскольку Ника ждали овцы, подготовленные к прививке. Пока он вместе с фермером и специально нанятыми помощниками пропадал в хлеву, хозяйка пригласила Энн пройти с ней в сверкавшую чистотой кухню и выпить по чашке кофе.

— Я узнала, что вы остановились у Ника и Морин, — сказала Лора, готовя поднос с кофе для мужчин. — Ваш хозяин — прекрасный человек и великолепный специалист. Мой муж никогда не обращается ни к кому другому. А вы давно знаете Ника?

Это был прямой вопрос, требовавший не менее прямого ответа, без долгих хождений вокруг да около. Энн уже начала привыкать к здешней манере рубить сплеча, но объяснять причины, побудившие ее приехать в Слоу, не хотелось, и она молчала, выигрывая время.

— Так, значит, вы прибыли сюда ненадолго, — сделала вывод хозяйка, нарезая фруктовый торт на огромные ломти и укладывая их на поднос рядом с чашками кофе.

— Да. — Энн почувствовала в тоне пожилой женщины критические нотки, хотя и не совсем поняла, чем они вызваны. И хотя дальнейшая беседа протекала мирно, что-то подсказывало Энн, что Лора Ловелл не пришла в восторг, увидев ее в компании Ника. Поэтому девушка не удивилась, когда в самый разгар беседы на отвлеченные темы женщина вдруг неожиданно произнесла, сокрушенно покачивая головой:

— Бедная Элис… Вы знаете, он ухаживал за ней до самого последнего дня.

— Нет, не знаю. Я вообще очень мало знаю о нем и его покойной жене.

— Элис почти никогда не обращалась к докторам, — сказала Лора с гримасой, не оставлявшей сомнений в том, что она по этому поводу думает. — Эта трагедия плохо отразилась на Нике: он с головой ушел в работу, не желая обращать внимание на что-то еще. Он иногда бывает поразительно упрям, знаете ли. — Пожилая женщина поглядела Энн прямо в глаза. — Мы все очень не хотели бы, чтобы он еще раз разочаровался…

— Но… — Только сейчас до Энн дошло, что ее предупредили, причем ясно и недвусмысленно. В первый момент девушка даже не сообразила, как ей следует к этому отнестись: разозлиться, оскорбиться или затаить обиду. Неужели Лора была уверена, что Энн положила глаз на Ника и готова окрутить его? Поэтому постаралась ответить сдержанно, но, по возможности, искренне: — Поверьте, я тоже не хочу его никоим образом разочаровать, Лора.

Однако что-то в голосе Энн заставило собеседницу надолго задуматься. Прошло секунд тридцать, если не больше, прежде чем она ответила, на сей раз гораздо мягче:

— Рада, если так, милочка. А то у меня уже закралось подозрение, что…

Что за подозрение закралось в душу Лоры, Энн так и не узнала, потому что в следующее мгновение дверь отворилась и в кухню ввалились Ник с хозяином дома, а уже спустя несколько минут они продолжали свой путь в джипе.

— Что случилось? — Голос Ника был сух.

Энн с опозданием сообразила, что настолько погрузилась в свои мысли, что сидит с отсутствующим видом. Слова Лоры оказались сродни кости, брошенной собаке: прожив годы в обстановке презрения со стороны самых близких людей, Энн не могла так просто забыть сказанное пожилой фермершей…

— Случилось? Ничего особенного, — ответила девушка, выдавив из себя улыбку. — Я просто засмотрелась на….

— Лора сказала что-то обидное в ваш адрес? — перебил ее Ник. — Она порой бывает чересчур прямолинейной, но сердце у нее такое же огромное, как дом.

— Серьезно? — недоверчиво спросила Энн. Оно, может быть, и так, но ей показалось, что двери этого дома закрыты для нее наглухо.

— Энн, ну перестаньте же!

— Перестать что?

— Да, вы не из тех девушек, с которыми легко общаться. — Ник тяжко вздохнул. — Удивительно, почему я все-таки продолжаю это делать.

Ей хотелось сказать что-то дерзкое, поставить спутника на место, но, увидев, как грустная улыбка тронула его губы, Энн поняла, что все ее попытки обречены на провал. И она с отчаянием произнесла:

— Поверьте, вам совершенно необязательно испытывать подобные муки!

— Если бы это было так… — В голосе Ника теперь звучало неподдельное изумление. — Вы умудрились каким-то образом проникнуть мне в душу, завладеваете моими мыслями, и я ничего не могу поделать. Вы волнуете меня, Энн, порой доводя до грани, за которой может последовать срыв. Кажется, я за всю жизнь не принимал столько холодных душей за день, как сейчас! Я хочу вас!

— Ник!

— Но вернемся к Лоре и Тимоти. — Тон, которым он прервал ее, вызвал у Энн чувство зависти — ей бы такой самоконтроль! — Позвольте мне в таком случае немного просветить вас, познакомив с историей этих супругов. Может быть, тогда вы лучше поймете Лору.

— Но это не имеет никакого значения!

— Это имеет значение для меня! — На этот раз Энн поняла, что спорить не следует, и даже повернулась на сиденье, чтобы наблюдать за Ником, пока он будет говорить.

— Лора и Тимоти были влюблены друг в друга еще с раннего детства, если не сказать — с колыбели. Они поженились, когда обоим исполнилось девятнадцать. Родители и Тимоти, и Лоры принадлежали к сливкам местного общества. В те дни большинство здешних ферм были крошечными, а оба семейства владели значительными участками земли и процветали. Короче, будущее молодой пары смотрелось исключительно в розовом свете, а в глазах местных жителей подобный брак представлялся сказкой. — Ник помолчал секунду, а затем тихим голосом продолжил: — Лора всегда мечтала о большом семействе, но после нескольких месяцев замужества у нее случился выкидыш, а спустя девять месяцев — еще один. И это повторялось из года в год… Чего они только не перепробовали, но все напрасно. Лора была в отчаянии и добровольно заточила себя на ферме, ни с кем не желая видеться… Все это продолжалось на протяжении последних двенадцати лет.

Снова наступила пауза, а затем прозвучала фраза, которая, как поняла Энн, относилась вовсе не к Лоре:

— Можно свыкнуться со своими несчастьями и даже чувствовать себя вполне комфортно, погрузившись в них с головой, но в конце концов это превращается в навязчивую идею, в манию. — Энн молчала, не зная, что ответить, а Ник тем временем продолжил: — Затем Лора, видимо дойдя до предела отчаяния, поняла, что нужно выбирать: либо выть на луну, либо благодарить судьбу за то, что та ей дала.

— И что — она забеременела? — Энн постаралась, чтобы ее вопрос не прозвучал слишком цинично, однако не смогла скрыть недоверия, вспомнив многочисленные фотографии на кухонном комоде, где Лора и Тимоти были запечатлены в компании розовощеких детей от мала до велика.

— Не совсем так, — ответил Ник.

Они уже выехали с грязной проселочной дороги, связывающей ферму с остальным миром, на шоссе, и Ник притормозил у одинокого вяза, выпустив собак на короткую прогулку. Сам он вылез из джипа, обошел его и, прислонившись к дверце, за которой сидела Энн, продолжил рассказ, глядя куда-то вдаль:

— Она поговорила с Тимоти, чего не делала долгие годы, и они решили, что достаточно богаты, здоровы и дома у них хватит места для многих детей. Посему, вместо того чтобы усыновить или удочерить младенцев, оставшихся без родителей, они занялись воспитанием так называемых проблемных детей — тех, по которым жизнь прошлась как танк гусеницами. Лора посчитала, что это будет наилучшим возмещением за бесцельно прожитые годы, и супруги полностью отдались добровольно взваленной на себя миссии на долгие годы. А затем им и этого показалось мало, и они создали что-то вроде летнего дома отдыха для обездоленных детей.