Я в то время работал вторым ассистентом консультанта в одном из отсеков того же офиса, только мой находился в самом конце помещения и родители у меня были не евреи, а обычные поденщики из Помоны, у которых до сих пор сохранились кое-какие связи. И я знал, что меня не ждет головокружительная карьера. Этой породистой стерве тоже ничего не светило, но она об этом не догадывалась. А может, и догадывалась, и именно поэтому так окрысилась на Ника.

— Еще кофе! — протявкала она. — И в дальнейшем бери кружку в кафетерии. Стирол разрушает слизистую в нижнем отделе кишечника.

Так продолжалось уже третий день. Ник сходил в кафетерий и вернулся с двумя кружками — в одной кофе со сливками без сахара, в другой кипяток и два пакетика.

— Меня тревожит количество кофеина, которое вы потребляете, мисс Мейер, — вежливо и подобострастно говорит он. — Может, вы попробуете этот травяной чай? Может, вам понравится…

— Тебе не удастся меня заарканить, — и она швыряет кружку с кипятком и пакетиками в мусорное ведро. — Не на ту нарвался! — и она принимается заглатывать свой кофе со сливками без сахара. Николай Левертов видит, что я наблюдаю за этим, и театрально подмигивает. Сердце у меня начинает скакать чуть ли не до самого горла.

Через полчаса родившаяся в сорочке стерва начинает вопить и орать, как взбесившийся койот, а когда за ней приезжают врачи, она до крови расцарапывает им руки. Анализ мочи абсолютно чистый. По прошествии нескольких месяцев, наполненных важными событиями, когда я уже работал на Ника, мы вспомнили с ним этот эпизод. И он признался, что небольшие дозы не могут быть выявлены с помощью тестов, о чем многие даже не подозревают.

— Например, Пурпурная муть. Некоторые люди так на нее подсаживаются, что им хватает микроскопической дозы. А она изготавливается, кстати, из зараженной пшеницы. То есть из естественного продукта…

Но не спешите, не стоит делать скоропалительных выводов. Она попалась в собственные сети. Или еще пример — Захарий Зант. Он был заядлым игроком в гольф. Кстати, тоже счастливчик из породистого семейства, из тех, с которыми лучше не связываться. Любил отвлекать внимание партнеров перед ударом с помощью разных дешевых уловок — начинал, например, советовать, как улучшить спортивную форму. Разве Ник был виноват в том, что Захарий открыл свою толстую пасть во время проводки мяча? Или еще один пример: мистер Супермен Сол Мэнли. Энтузиаст прыжков с парашютом. Постоянно заставлял нас с Ником ехать с ним в аэропорт и прыгать с самолета. Утверждал, что испытывал самый сильный оргазм, когда парашюты раскрывались и мы втроем парили в облаках. Оргазм свободного падения. Эта идея принадлежала не Нику. Никому так и не удалось доказать, что он раскрыл свой парашют раньше времени. Парень просто не мог остановиться, а позвоночник не приспособлен для того, чтобы выносить такие перегрузки.

Поэтому запомните слова Кларка Б. о том, как надо ценить Николая Левертова, и о том, что происходит с теми идиотами, которые его недооценивают. Как вы скоро убедитесь, они сами попадают в собственные сети.

Все вернулось на свои места. Горожане возвратились в свои загоны, бунтари были усмирены.

Кларк Б. Кларк с торжествующей улыбкой вел арендованный лимузин, в котором сидели его шеф и Айк Соллес. Левертов настоял на том, что подвезет Соллеса домой после окончания пресс-конференции.

— Это самое малое, что мы можем сделать, Исаак, для ищейки, отыскавшей нашего беглого реликта. К тому же у меня так и не было времени вспомнить прошлое.

Если Левертов действительно хотел поговорить, то ему это плохо удалось, так как в основном говорил он сам. Соллес сидел, прислонившись к дверце, чувствуя, как его омывает мурлыканье Левертова. Кларк Б. повернул зеркальце заднего обзора так, чтобы наблюдать за прославленным нарушителем спокойствия. Он был красив, но сдержан, замкнут и чуть угрожающ. Не было ничего удивительного в том, что он нравился Нику, его непогрешимый вид провоцировал.

— Помнишь Конфетку, Исаак? — спросил Левертов. — Полицейского Конфетку? Здоровенного мормона с дыркой в передних зубах, который постоянно наезжал на негров?

— Помню.

Левертов наклонился вперед, чтобы подключить Кларка Б. к своим воспоминаниям.

— Видите ли, мистер Кларк, хуже Конфетки там никого не было. Настоящий изувер. Постоянно носил кобуру, хотя охранникам и запрещено было пользоваться оружием. Поговаривали, что он пристрелил несколько чернокожих не то в Техасе, не то в Арканзасе только чтобы посмотреть, как они будут корчиться. Иначе, как «нигеры» он их не называл.

— Приятный был тип, судя по всему, — ответил Кларк Б., глядя в зеркальце.

— А еще он любил устраивать неожиданные проверки мочи. Причем только для темнокожих заключенных, что было не слишком-то приятно, учитывая что девяносто девять процентов из них принимали те или иные наркотики. Но самое потрясающее заключалось в том, что ему так и не удалось ни у кого получить положительного Результата. Ни у единого человека! И при этом все в лагере знали, что все негры или кололись, или пили дурь. Эти окружные тюрьмы всегда были фармацевтическими базарами. Так почему же из лаборатории приходили только отрицательные результаты?

— Для меня это покрыто тайной, — счастливым голосом сообщил Кларк.

— И для нас тоже было покрыто, пока наш знаменитый бандит Бакатча не раскусил это. Исаак, расскажи мистеру Кларку, что ты сделал.

Исаак пожал плечами.

— Я отвечал за погрузку фургона, который раз в неделю ходил в Сакраменто, и заметил, что жидкость в пробирках была не совсем того цвета. Тогда я решил ее понюхать, и выяснилось, что это просто подкрашенная водичка.

— Вот именно! И как вы думаете, мистер Кларк, что шериф Конфетка делал с негритянской мочой?

— Боюсь даже предположить, — откликнулся Кларк Б.

— А вот Исаак Соллес не боялся, — сообщил Левертов. — Он высказывал свои предположения настолько громко, что слухи об этом просочились в прессу, и шерифа привлекли к служебному расследованию. Выяснилось, что с того момента, как в лагере появился шериф Конфетка, в лабораторию ни разу не поступала моча. Милейший шериф просто замалчивал происходившее в подведомственном ему учреждении. Он заявил, что окружной химаналитик не вызывал у него доверия, поэтому он лично занимался титрованием в собственном кабинете. Он продемонстрировал группе расследования свою маленькую химическую лабораторию со всем оборудованием. Ему всех удалось обвести вокруг пальца, кроме нашего героя. Скажи ему, Исаак.

— Не могу сказать, чтобы я очень этим гордился.

— Исаак пробрался однажды ночью к Конфетке, поджег мусорный бачок в коридоре и закричал «Пожар!» А когда шериф выскочил, чтобы загасить горящий мусор, Исаак проскользнул к нему в кабинет. На следующий день Конфетка дежурил по столовой. Исаак Соллес подходит к его столу, садится и просит извинения за вызванный им переполох. Конфетка отвечает: «Катись на место». Но перед тем как уйти, Исаак запихивает в пустую кобуру небольшой сюрприз. Потом дойдя до середины столовой, он поворачивается и кричит: «Посмотри в кобуре, Конфетка». Тот лезет в кобуру и достает оттуда детский рожок, наполовину полный желтой жидкостью. Глаза у него лезут на лоб, и он окончательно слетает с катушек. Увезли его в смирительной рубашке. Вся тюрьма стояла у окон и торжествующе махала ему руками, особенно негры.

— Торжествующе? — Айк скорчил гримасу. — Присланный на его место охранник в первую же неделю выявил три дюжины наркоманов, и они получили максимальный срок. Хорошенькая победа.

Кларк Б. Кларк почувствовал себя обязанным возразить.

— Ник хочет сказать, что по крайней мере они избавились от унижений со стороны расиста-извращенца. Я считаю, это победа.

— А я считаю это чухней, — сказал Айк. — Притормози. Сегодня утром за следующей кучей свинья кормила свой выводок.

Свиньи уже не было, зато в мусоре рылось несколько поросят, которые разбежались в разные стороны при звуке клаксона. Рядом с дорогой вяло боролись два хряка, выясняя, кто имеет право на труп оленя, валявшийся рядом с дымившейся кучей.