— Как большой кусок пурпурного бекона, — невозмутимо напомнил Грир Айку, — жарящегося.

— Ну и ну, — откликнулся Айк. — Однако не похоже, чтобы он произвел какие-то сильные разрушения. — Он решил не упоминать стрелку компаса, которая перевернулась наоборот.

По мере того как полотнище постепенно исчезало из вида, шипение превращалось в слабое бормотание. Оно уже почти совсем исчезло, когда они заметили, что с водой в бухте происходит что-то странное.

— В прошлый раз такого не было, — безжизненным голосом заметил Грир.

— Но предыдущая была гораздо меньше…

Водная поверхность начала пениться и покрываться рябью, но образуя не волны, а какие-то муаровые фигуры, как вино после чоканья в хорошем хрустале или как вода в большой оцинкованной ванне, если ее как следует качнуть. Огромную яхту словно охватили спазмы. Все шесть понтонов судорожно вытягивались и втягивались обратно. Радарные установки и спутниковые тарелки на мостике бесконтрольно вертелись в разные стороны, а мутная кормовая струя за винтами неподвижно застыла.

В этот момент Айк заметил, что их лодка тоже остановилась. «Кобру» за их спинами мотало с такой силой, которая абсолютно не могла быть соотнесена с рябью на воде. Двигатель ее замер, и она наконец вышла из своего транса непрерывного кружения. Однако она не перешла в дрейф. «Кобру « кидало и подбрасывало, как мустанга в дурмане. Этого дельфины уже вынести не могли и, словно соскочив с карусели, разбежались в шесть разных сторон.

И по мере того как «Кобра « скакала из стороны в сторону, она становилась все ярче и ярче. Словно накалялась. Айк поднес к глазам свой цейсовский бинокль и увидел, что металлический борт судна буквально облеплен, словно тучей мух, пересекающимися кружками трепещущего света. И они точно издавали какой-то звук. Обезумевшее судно пыталось стряхнуть их с себя, но их становилось все больше. Айк и Грир, завороженные зрелищем этих мучений, молча наблюдали за происходящим. Это безмолвное бдение было прервано лишь донесшимся до них криком:

— Берегитесь, ребята!

Но предупреждение Кармоди донеслось до них слишком поздно. В левый борт «Зодиака» неожиданно врезалось что-то литое и плотное. Сила удара повалила Айка на дно шлюпки, а Грир вверх тормашками взлетел вверх, как клоун на батуте. В них врезалась одна из подошв понтонов, удерживавших яхту в положении равновесия. Внезапно все шесть подпорок вытянулись на полную длину, как паучьи лапы. И левый задний понтон, словно огромная металлическая нога, лягнул легкую надувную лодку, как футбольный мячик.

Грир рухнул в воду и распластался в своем неопреновом костюме рядом с понтоном, тут же увеличившись в размерах, как бумажный катышек, который бросают в кипяток. «Зодиак», подпрыгивая на волнах, начал удаляться.

— Плыви сюда, напарник! — заорал Айк. Но Грир продолжал покачиваться, лежа на спине, живописно глядя в пустое небо.

— Я не умею плавать, — ответил он. — И никогда не умел.

— Ну тогда хотя бы уцепись за понтон. Он же рядом!

И вправду, на нем даже были металлические рукоятки. И Грир без труда подтянулся и залез в полую подпорку. «Зодиак» продолжал дрейфовать в сторону огромной яхты. Айк снова попытался завести двигатель, но это ни к чему не привело.

— Лучше ты подплыви сюда, умник, — окликнул его Грир. — Ты-то можешь это сделать.

Айк покачал головой, не отрываясь от штурвала.

— А если повернуть ключ зажигания? — продолжил Грир, сидя на своем насесте.

Айк вытащил пластиковую карточку. Магнитная полоса на ней искривилась и покрылась муаровым узором.

— Накрылась медным тазом.

— Да, на «Кобре» произошло то же самое. Ладно, у меня в мешке есть плоскогубцы. Сними верхнюю панель и попробуй добраться до проводов.

Звон снастей и гудение металлического паруса на яхте оповестили о поднимающемся ветре, хотя на уровне воды все по-прежнему оставалось недвижимым. Айк вытащил инструменты и согнулся над двигателем. Пластиковая панель подалась с легкостью.

— Я добрался до проводов, — крикнул он не оборачиваясь. — Что дальше?

— Сколько их?

— Пять, шесть… восемь!

— Помоги нам, Господи. Те, что одинакового цвета, соедини вместе. А те, что останутся, надо пробовать методом проб и ошибок…

— Да пошли ты это к едрене фене, — заорал Кармоди. — Добирайся вплавь, пока это еще возможно. На тебе даже спасательного жилета нет…

Айк поднял голову и ухмыльнулся, глядя на круглую сияющую рожу Кармоди. Расстояние между ними начало увеличиваться.

— Я не уверен, Карм, что у вас там безопаснее. Или ты не слышишь, как у вас там все звенит и трещит? Сомневаюсь, что вам удастся благополучно обойти те камни.

Юго-западный берег бухты глубоко вдавался в море, представляя из себя длинную каменистую косу. И огромную яхту мало-помалу медленно относило в ее сторону.

— Боже милостивый, а ведь он прав! — раздался эмфиземный баритон невидимого Стебинса. — Если ветер сменит направление, нас на траверзе вынесет прямо на камни. Сингх! Мистер Сингх! Где, черт побери, этот лупоглазый кретин? Где этот великий паша? У нас сложилась экстренная ситуация.

— Мистер Сингх в кают-компании, — ответил какой-то моложавый звонкий голос. — Он не расположен к общению.

Айк снова склонился над клубками разъединенных прозодов. Он не испытывал необходимости видеть владельца этого голоса. Несмотря на то, что он никогда его не слышал, этот голос был бесконечно ему знаком.

— Первый помощник уполномочил меня сообщить вам, — продолжил тот же голос, — что он крайне недоволен происходящим и отказывается выходить на палубу, пока ему не будут принесены должные извинения.

— Изменения? А что мы собственно можем изменить?

— Не изменения, а извинения, мистер Стебинс… — Это был один из тех голосов, которыми нашпигованы все административные инстанции — строгий тон флигель-адъютанта, сообщающего подчиненным о том, что командующий «не расположен» командовать, а посему пусть они действуют по собственному усмотрению; не терпящее возражений тявканье новоиспеченного вертухая, ставящего в известность заключенных об отмене воскресных визитов из-за того, что какой-то подонок отравил любимого ротвейлера шерифа — «Все вы знаете, как он любил эту собаку». Это был голос последней шестерки из высшего эшелона власти, мальчика на побегушках, умеющего при этом сохранять лицо. — Мистер Сингх ждет от вас извинений.

— Ну и ну! Ты хочешь сказать, что у него тоже полетели шестеренки? Впрочем, ничего удивительного. Вас же не готовят в ваших школах к таким непредвиденным обстоятельствам. Эй вы! Задраить люки! Свистать всех наверх! Бегом! Поднять дюймовые тросы и закрепить все на палубе! Лестницы. Салазки. Ацетиленовые горелки. Есть на этом корыте помощник машиниста или нет? Закрепить кливера и лаги! И пусть ребята зарядят ракетницы. Если нам суждено погибнуть, сделаем это под гром фейерверков!

Красный к красному, черный к черному, зеленый к зеленому. Стрелка компаса продолжала стоять на месте. Айк шеей ощутил упругий напор холодного воздуха. Он слышал раздающийся за спиной топот ног и дребезжание снастей, которое становилось все громче и громче.

— Эй ты, рядом с гримершей! — продолжал греметь Стебинс. — Поймай этот трос и закрепи его! Вот так. И прикрути его к лееру, если он дотянется. Давай, детка, не тушуйся, помоги ему; маникюр в ближайшее время никому не потребуется. А вы несчастные сухопутные крысы, ну-ка встаньте там и дайте на вас посмотреть. Господи Иисусе, что за полудохлый вид!

Смотреть на это Айк тоже не испытывал никакой потребности. Эти стражи заколдованного замка наконец очнулись от своих грез, и оказалось, что для этого достаточно всего-то ведра воды. Он соединил желтый проводок с желтым, и стрелка дернулась. А что теперь делать с оставшимися белым, оранжевым и синим?

— Не волнуйтесь, капитан Стебинс. Можете рассчитывать на мою команду. Мы хоть и потерпели бедствие, но вполне дееспособны.

— Премного благодарен. Однако, боюсь, у вас нет навыка верховой работы. Нам нужен человек с четырьмя руками, умеющий держать хвост по ветру…