От моего превращения в босса собственной семьи больше всех выиграла Аюми. Она давала взаймы, переехала в большой город, даже купила большую квартиру в Сибуя. Мы были вместе девять лет, и я назначил Аюми старшей "сестрой" своих "детей". Жениться мы не стали, и формально я не имел никакого отношения к ее заведению. Но доход с него принадлежал мне, я был настоящим владельцем. Аюми никогда не попыталась бы хитростью отнять его у меня. Она слишком хорошо понимала, что я убил бы ее или сделал шлюхой, чтобы она отработала долг.

– Возможно, он позвонит снова. Скажешь ему, что меня нет.

– Суги-чен мне так и посоветовал, но ты же знаешь, что Сано-сан может приехать сюда.

– Приедет так приедет. Они сейчас ломают голову, как меня использовать.

Когда я встал во главе собственной семьи, Аюми перестала уговаривать меня уйти из якудза. А раньше постоянно твердила: "Пора уходить". Я никого не убеждаю, что женщины глупы. Какой смысл?

– Бармен, бурбон с содовой.

Бармен, Фудзии, был настоящим отцом одного из моих "младших братьев", который сидел в тюрьме. Уже тридцать лет он работал барменом. "Господи, он весь мохом покрылся", – сказала Аюми, когда впервые увидела его. Вообще-то я не склонен к шуткам, но сказал тогда, что этот мох придает его коктейлям отличный вкус.

Сын Фудзии по глупости убил человека. Так сказал босс и отказался заботиться о его родителях. Для клана это дело чести, но боссу было наплевать; сказал, что если будет заботиться о каждом, кого оскорбили, а он убил, то клан разорится.

Но в якудза идут именно люди, способные убить в порыве ярости. Так я считаю. Чего еще ждать боссу от людей, вынужденных присоединиться к нам.

Фудзии молча поставил передо мной бокал с бурбоном. Он не стал его взбалтывать – знает, как я люблю.

Его сын выйдет через два года. Это была драка двух якудза, и сам он получил тяжелую рану, но ему дали четыре с половиной года. Какое дело закону до разборок внутри якудза? Дайте нам спокойно убивать друг друга.

– Хочешь позвонить Суги-чену?

– У меня есть телефон, ты же знаешь.

– Почему бы тебе не купить "мерседес" с телефонной антенной?

– Не говори глупостей, я же не босс клана.

– Тебе все равно когда-нибудь захочется такой. Наверняка захочется.

– Это тебе такой хочется.

Я отпил бурбон. В заведении работали шесть девушек. Все были на месте. Клуб "Лиза" в Акасаке с шестью девушками. Если дело пойдет, заведение будет приносить неплохие деньги.

Пусть женщины работают на тебя. Те из якудза, у кого имелось хоть немного мозгов, так и делали. Но босс не был способен даже на это. Вместо этого он отделил меня, чтобы доить деньги из новой семьи.

– В любом случае ты не должна звонить мне. Запомни об этом.

Фудзии сделал мне еще один бурбон. Младший брат убил человека. Разве клан не обязан позаботиться о его родителях, пока он сидит? Даже если клану от этого никакой пользы. Подобное могло случиться и со мной.

Мне было девятнадцать. Босс совсем молодой и полон чванства. А я был дешевкой и не смел сказать ему и двух слов. С тех пор прошло больше двадцати лет. И восемь из них я провел за решеткой. Отправляясь в тюрьму, я говорил себе, что это для блага клана, для блага босса только первые два раза. Потом я сидел еще дважды, но во мне уже проснулось чувство обиды и разочарования. Отсидка стала частью моего существования.

– Сомневаюсь, что они нанесут удар здесь.

Несмотря на то что под угрозой находилась старшая семья, не было уверенности в том, что враги не ударят по младшим. Все равно трудно представить, что они придут в клуб. На их месте я бы такие заведения не трогал.

Фудзии заговорил, не поднимая глаз от бокала, который протирал.

– Не уверен, что от меня будет много пользы, но...

– Если тебя ранят или арестуют, я не смогу смотреть в глаза тому Фудзии, который уже сидит.

– Может, лучше позвать колов?

– Это гражданское учреждение, так оно и числится в списках.

– Да, я понимаю, но...

В случае чего я мог бы послать его за копами. Если они придут, руки злоумышленников будут связаны. Неприятности им не нужны.

– Семье требуется чистое место, такое, как это, в котором могут работать люди, подобные тебе.

– Да, сестра мне говорила.

– Давай договоримся раз и навсегда. Ты не один из моих людей. Когда говоришь об Аюми, называй ее мама-сан, как это делают в других клубах. Только мои парни должны называть ее "старшая сестра".

Я прикурил сигарету от зажигалки "Дюпон". Когда я начинал с собственной семьей, босс подарил мне ее, свою старую зажигалку. Я не мальчишка, которого можно купить подержанной зажигалкой. Просто рассчитывал, что парни из старшей семьи оценят, что я ею постоянно пользуюсь.

Вошли посетители. Девушки поднялись навстречу. Настоящие и будущие жены некоторых моих парней могут когда-нибудь присоединиться к ним. У женатого парня, отправляющегося за решетку, есть повод для беспокойства. Если же его жена работает здесь, то ему почти все равно, сколько сидеть – год или два.

Я прикончил второй бурбон и с сигаретой вышел на улицу. Сел в машину и по мобильному позвонил в штаб-квартиру клана.

– Это Танака. Есть там кто?

– Да, Кураучи.

Голос парня звучал нервно. Кураучи сразу же взял трубку.

– Что происходит, брат Танака?

– Ты хочешь сказать, что мы могли бы быть поактивней?

– Черт побери, мы не просим вас "быть поактивней". Клан в состоянии войны, значит, и вы тоже.

– Что скажет босс?

– Ты знаешь, что он почти не говорит. Из-за этого ты не прислал нам даже своих младших братьев?

– Погоди минуту, Кураучи-сан. – Я посмотрел на часы и проверил, сколько горючего в баке. – Ты обвиняешь меня в том, что я не исполняю своих обязанностей, потому что босс болен?

– Конечно.

– Не побоишься сказать это еще раз, Кураучи-сан? Кураучи молчал. Он был умен. Он должен был сразу сообразить, что ему невыгодно сейчас объявить меня врагом. Кураучи просчитывал все. Он всегда с легкостью обходил Сано, самого старшего из старших членов братства. Меня он тоже обошел. Однако на сей раз настал мой черед поставить его на место. Когда идет война, бесполезно быть умным на лад Кураучи.

– Не стоит так толковать мои слова, брат.

– Не пытайся меня успокоить. Ты не знаешь, что мне говорил босс? Когда он еще мог говорить. Он сказал: "Танака, я назначаю тебя ответственным за наркотики. Защищай этот бизнес любой ценой". Если ты настаиваешь, чтобы я пошел против прямого приказания босса, я приеду прямо сейчас. Но предупреждаю, нам это дорого обойдется. Все мечтают перехватить наши потоки, потому что видят, что у старшей семьи трудности.

– Конечно, потоки наркотиков важны.

– Чья вина, что у старшей семьи возникли трудности, Кураучи-сан?

– Не мог бы ты обойтись без "сан", брат?

– Ты младший босс всего клана. Не могу же я называть тебя просто Кураучи.

– В любом случае дела обстоят неважно.

– А кто виноват?

– Никто. Это из-за болезни босса.

– Понятно. Значит, боссу теперь и заболеть нельзя?

– Я не это имел в виду, – отчетливо произнес Кураучи. – Они пытаются использовать преимущества, которые дает болезнь босса. В такой крайней ситуации мы должны сплотиться. Вот что я хотел сказать.

– Чертовски правильно.

– Так в чем проблема?

– Кураучи-сан, чего ты от меня ждешь? Мне защищать потоки наркотиков, которые босс приказал защищать ценой моей жизни, или плюнуть на них? Вот о чем я спрашиваю. Я могу быть только в одном месте в одно и то же время. Когда заваривается такая каша, я начинаю теряться в догадках, чего же от меня ждут. Если ты мне скажешь плюнуть на наркоту, я с удовольствием сделаю это прямо сейчас. А то копы уже что-то заподозрили.

– Я не говорю, что тебе следует так поступить.

– Для меня твои слова значат именно это. Я не могу сразу заниматься двумя проблемами. Ты должен решить, чем именно я должен заниматься, Кураучи-сан.