Записка, приложенная к пакету:

«Штейнберговский Институт альтернативной истории, исх. 45/54.

23 марта 2023 г.

П.Амнуэлю, историку.

Песах, посылаю пневмопочтой три компакт-диска с системными записями. Полагаю, что содержимое дисков тебя заинтересует. Используй компьютеры модели IBM-1986А. Происхождение информации объясню позднее. М.Рувинский, директор.»

От Фьюмичино начинались уже городские пригороды – Рим сильно разросся за последние годы, – и Зеев Барак просигналил остановиться. Обе машины съехали на обочину, не доезжая километра до последнего на этой дороге патрульного поста италийцев. Зеев заглушил двигатель и вышел из машины. Аркан остался сидеть за рулем, ладони лежали на баранке, глаза смотрели на Зеева, но видели не настоящее, а будущее. Минут этак на пятнадцать вперед, когда начнется.

«Такой молодой, а уже нервный», – подумал Зеев. Он помахал ладонью перед лицом Аркана, и тот, придя, наконец, в себя, опустил боковое стекло.

– Лечиться надо, – добродушно сказал Зеев. – Если ты будешь с таким же видом смотреть на полицейского…

– На полицейского я вовсе смотреть не буду, – тихо сказал Аркан. – Зачем мне на него смотреть? Выйду, руки за голову…

– Ты, главное, выйди где и когда надо, – жестко сказал Зеев, полагая, что напряжение он снял и теперь можно говорить серьезно. – Улица Нерона угол Юпитера, здание министерства внутренних дел. Паркуешь машину на третьей стоянке слева, перед выходом отпускаешь сцепление и включаешь радио. Идешь в сторону…

– …Улицы Мальфитано, знаю, – прервал Аркан и, наконец, оторвав взгляд от какой-то, ему одному видимой точки, посмотрел на Зеева. – На память не жалуюсь. Повторить маршрут отхода?

– Не надо, – помолчав, сказал Зеев. – Бэ зрат а-шем, вперед.

За руль он садился с неприятным ощущением, что день этот радости не принесет. Не нравилось ему выражение лица Аркана. Нельзя так. После возвращения нужно будет показать мальчика психологу. В Перудже хороший психолог, Бен-Хаим, из третьего поколения римских евреев.

Дальше Аркан ехал первым – ровно ехал, хорошо. У поста притормозили, полицейские-италийцы смотрели на Зеева презрительно-недоверчиво, проверяли машину придирчиво, разрешение на въезд в Рим чуть ли не в лупу разглядывали.

– Проезжайте, – сказал капрал, и они проехали. Через два квартала настало время расстаться – за светофором Зеев свернул налево и в зеркальце увидел, что Аркан повернул вправо и выехал на бульвар короля Виктора.

Эти италийские названия… Когда город был романским, бульвар носил имя Рамбама, и в этом заключался высокий смысл. А кто такой этот италийский Виктор? Он и королем-то был всего три с половиной года, пока его не убил собственный сын. И эта нация претендует на Вечный город!

Мысли о Викторе, достойном разве что двух строк в учебнике гойской истории, отвлекли Зеева, но не помешали подъехать к зданию Центрального военного универмага в точно обозначенное время. В десять утра народу здесь было много, люди входили и выходили, романцев среди них, естественно, не наблюдалось. Зеев отпустил сцепление, включил радио – первая программа италийцев передавала классическую музыку, то ли Верди, то ли Пуччини. Музыка изгнанников, особенно Верди – он, как слышал Зеев, все свои оперы писал в Париже с мыслями о возвращении италийцев в Рим.

Выйдя из машины, Зеев быстрым шагом пошел в сторону Храма Юпитера – там облавы начнутся в последнюю очередь. Миновав площадь Независимости с нелепым фонтаном, в центре которого стояла статуя Нептуна, извергавшего воду из огромного кувшина, Зеев углубился в квартал Весталок.

Внешне Зеев не очень отличался от среднего италийца, кипу, уезжая в Рим, оставил дома. Улица в этот час была пустынна: весталки отдыхали после утомительных, надо полагать, ночных оргий. Часы на одной из башен Старого города начали бить десять, и Зеев обратился в слух.

С последним ударом раздались два глухих взрыва – справа и сзади. Что ж, Аркан не подкачал. Молодец малыш, нервы нервами, а все сделал точно. Теперь бы еще посмотреть на результат, но придется терпеть до вечера – покажут в программе новостей. Диктор скажет мрачным голосом: «И вновь еврейские фундаменталисты, называющие себя романцами, взорвали начиненные взрывчаткой автомобили на людных местах столицы. И вновь пролилась кровь невинных…»

Невинных – вот, что они говорят каждый раз. Нет невинных италийцев. Невинный италиец – мертвый италиец. Зеев вышел к парку принца Домициана и, углубившись в пустынные аллеи, сел на скамью. Посмотрел на часы. Минуты через две должен подойти Аркан – конечно, довольный и уже не такой напряженный, как час назад.

Лучше всего успокаивает нервы удачно проведенная акция. Солнце, голубое небо, ни облачка, хорошо. Мысли короткие, как дротики италийцев. Где-то завывают сирены: пожарные, скорая помощь, полиция. Кажется, слышны и крики. Нет, слишком далеко – игра воображения. Где же Аркан?

– Ты уверен, что это было его личное решение? – спросил Зеев. – Может, он просто не успел?

– Не успел! – Марк пожал плечами. – Ты смотрел италийский «Взгляд»? Этот придурок выполнил все операции и остался в машине. Семь минут! Что можно не успеть за семь минут?

– Но зачем? – пораженно сказал Зеев.

На экране опять появились кадры с мест утренних терактов. Полуразрушенное здание универмага – его, Зеева, работа, много тел, десятки, большинство – военные, хорошо. А вот министерство – обрушилась стена со стороны стоянки, кругом остовы сгоревших машин. Пострадал сам министр Гай Туллий, ранен в голову, довольно серьезно, но, к счастью, не смертельно. К счастью? Для министра, может, и к счастью. Вот и «субару» Аркана – центр взрыва. Обгоревший труп в салоне, страшно смотреть, так нет

– еще раз специально показывают: вот, мол, глядите, дорогие италийцы, до чего уже дошли эти еврейские фанатики… а куда смотрела дорожная полиция… как в городе оказались автомобили со взрывчаткой… когда можно будет спокойно жить в собственной столице…

Марк выключил телевизор.

– И что я скажу его матери? – спросил Зеев. – Что ее сын решил погибнуть как герой? Стать символом Сопротивления?

– Ребятам можно сказать и так, – покачал головой Марк. – Хотя… символом его делать нельзя. Примером для подражания – тем более. Жизнь одного еврея дороже сотни гойских, поступок Аркана принесет больше вреда, чем пользы… А матери скажи правду.

Зеев вопросительно посмотрел на Марка.

– Ты не знал? – удивился Марк. – Ты вообще чем-то интересуешься, кроме всей этой пиротехники? Или ты никогда не видел Малку?

Вот оно что! Зеев, конечно, догадывался, но, честно говоря, эти проблемы его совершенно не волновали. В жизни нужно делать одно дело, и Зеев его делал. Он был, конечно, женат, как всякий религиозный еврей, и рожал детей, поскольку на то была Его воля, но знал ли он, что такое любовь? И слава Творцу, что не знал. Хая была хорошей женой и матерью – все, точка.

– Малка поощряла его? – спросил Зеев с горечью.

– Ну, ты, действительно, слепец, – изумился Марк. – Поощряла! Она его к себе на метр не подпускала. Некоторые думали, что он просто хочет воспользоваться случаем – муж в Америке, все такое… Нет, я-то знал: Аркан ее любил. Был влюблен по уши. Готов был жизнь отдать…

– Вот и отдал, – сказал Зеев. – Дурак.

Марк посмотрел на Зеева странным взглядом – слишком много в этом взгляде смешалось разнородных эмоций, Зеев не сумел разобраться, какая была главной. Неважно.

– Пойду к Далии, – сказал он. – Сейчас, ясное дело, объявят комендантский час, могу не успеть… Надеюсь, следующая акция состоится в срок.

– Завтра обсудим, – уклончиво отозвался Марк. – Не мы с тобой ведь решаем…