Выйдя из-под душа и намотав полотенце на бедра, Джо почувствовал прилив жизненных сил. Он стал даже насвистывать под нос какую-то веселую песенку… Ее прервал пронзительный звонок в дверь.
От едва зародившегося хорошего настроения не осталось и следа. Кого еще принесло? В субботу утром? Никто из его знакомых не решился бы навестить Джо в столь неподходящее время.
Кроме одного человека. Джо улыбнулся, поплотнее подоткнул полотенце и направился в прихожую.
— Мэтью, — начал он игривым тоном, не дойдя до двери, — клянусь, если ты понял, что не сможешь уехать на пару дней, не подарив мне горячего поцелуя по случаю дня рождения…
Но на пороге оказался не брат, а невысокая стройная женщина с двумя огромными пакетами в руках. У ее ног стоял чемодан. Волосы незнакомки были так туго стянуты на затылке, что приходилось только удивляться, почему глаза у нее не вылезли из орбит. И эти глаза — за дымчатыми стеклами очков в металлической оправе — смотрели на Джо так, словно он был воплощением самых страшных ее кошмаров.
Как будто он стоял на пороге дома почти голый и ждал горячего поцелуя от другого мужчины.
Джо почувствовал, как жар приливает к его щекам.
— Послушайте, мисс, это совсем не то… то есть то… то есть я не… — забормотал он.
Да что это с ним? С какой стати он должен объяснять что-то незнакомке? Любая дамочка, бегающая от одной двери к другой ранним субботним утром, должна получить то, что заслуживает.
Странно, мелькнуло в голове. Мы как будто уже встречались…
— Мистер Романо?
Джо кивнул.
— Слушаю вас.
— Мистер Джозеф Романо?
— Совершенно верно, крошка. Что вам угодно?
Люсинда вздохнула: хорошо, просто замечательно. Она провела всю ночь — вернее, большую ее часть, — меряя шагами спальню и жалея о том, что накануне слишком слабо врезала тому идиоту. Под утро она велела себе забыть о происшествии. Просто выбросить его из головы. Этот день закончен, и нечего о нем думать. Сегодня встреча с новым работодателем — вот что важно. Тогда почему она стоит на пороге его дома, раскрыв от изумления рот?
А что же он выходит открывать дверь голым? То есть почти голым. Да еще просит какого-то Мэтью его поцеловать…
— Сударыня, — нетерпеливо позвал хозяин дома, — если вам что-то нужно, так и скажите.
От неожиданности Люсинда вскинула брови. Что ей нужно? Для начала чтобы он оделся.
Она окинула его беглым взглядом. Высокий. Крупный. Широкоплечий, узкобедрый. Длинноногий. Красивое мужественное лицо. Взъерошенные волосы. Притягательные голубые глаза… И он предпочитает представителей своего пола, которые дарят ему горячие поцелуи.
И это к лучшему. Ни за что на свете она не согласилась бы жить в одном доме с подобным мужчиной. Да и с любым другим. Все они подлые мерзавцы, пекущиеся только о собственных интересах. Вспомнить хотя бы ее бывшего жениха. А тот неандерталец вчера… Без очков Люсинда не разглядела его как следует. Он был похож на большое расплывчатое пятно. Да и произошло все так быстро…
Джо нахмурился и скрестил руки на груди.
— Сударыня, если вы хотите что-то сказать, говорите. Я не могу весь день торчать в дверях.
Люсинда сделала глубокий вдох и пристально посмотрела ему в глаза.
— Простите, я… просто не ожидала…
— Прошу вас, не тратьте слов, я уже все отдал на работе.
— Что?
— Я уже сделал все пожертвования. На организацию девочек-скаутов. Мальчиков-скаутов. На общество «Спасем пингвинов». Назовите любое — я уже внес туда свой вклад. Хотите добрый совет, сударыня?..
— Люсинда. Меня зовут Люсинда Бэрри. Но…
— Совет, которого вам стоит придерживаться в будущем. — Джо пришлось повысить голос. — Запомните: пожертвования лучше не собирать в то время, когда все приличные люди спят.
— Пожертвования? — переспросила девушка. — Я не за этим пришла, мистер Романо.
— Да все вы так говорите. Значит, хотите всучить мне какой-нибудь журнал. Так ведь?
— Нет, сэр. Как я уже сказала, меня зовут Люсинда Бэрри и…
На этот раз Джо расслышал ее имя.
— Бари? — спросил он с итальянским акцентом — так, как услышал эту фамилию от бабушки.
Девушка покачала головой.
— Нет, Бэрри. Б-э-р-р-и.
— И ваше имя Люсинда?
— Да. А что такое?
— Нет, ничего. Просто бабушка сказала, что вас зовут Лучана. Странно, что она перепутала.
Люсинда заставила себя улыбнуться.
— Простительная ошибка для пожилой женщины, которая плохо говорит по-английски, не так ли?
— Плохо? Но она… — начал Джо и остановился. Какая разница? Лучана, Люсинда. Как бы ее ни звали, она пришла. Молодой человек откашлялся. — Итак. Вы… повариха. — Он посмотрел на нее, похвалив себя за то, что не произнес фразу, готовую слететь с языка: «Вы лесбиянка».
— Я… — Да, напомнила себе Люсинда, теперь она настоящая повариха. Диплом, лежащий в кармане, это подтверждал. И теперь неважно, что Флоренцо не желал его отдавать.
— Ты меня погубила! — орал он, когда новоявленная стриптизерка вернулась в кухню, и добавил, что диплома ей не видать как своих ушей. Но однокашники встали на ее защиту единым фронтом, столпившись вокруг шефа с грозными лицами. Флоренцо не выдержал нажима, выхватил из-за пазухи все дипломы и швырнул на пол. — Да подавитесь!
Конечно, про двести пятьдесят долларов он забыл, но заветный листок был у нее, и это главное.
— Да, — с гордостью заявила Люсинда, расправляя плечи, — я повариха, мистер Романо. Подарок на ваш день рождения.
Джо выглянул за дверь, надеясь, что никто из соседей не услышал последней фразы. Эту девицу с омерзительным бостонским акцентом вряд ли можно назвать подарком. Тем более для мужчины.
По крайней мере, на этот раз бабушка ничего не придумала. Люсинда Бэрри с туго стянутыми в пучок волосами, в очках, в бесформенной юбке и блузке была хоть и не так стара, как предполагалось, но все-таки действительно некрасива. Просто дурнушка.
— Отлично, — пробормотал молодой человек, взял ее за руку и провел в дом.
Люсинда затаила дыхание, стараясь не соприкасаться с ним. Трудно было представить, что такое тело — сильное, мускулистое — принадлежит мужчине, который был бы… рад горячему поцелую другого мужчины.
Один из пакетов затрещал, девушка попыталась перехватить его, но поздно — он порвался, засыпав пол содержимым.
— Простите, обычно я не так…
— Неуклюжа?
Что-то в его тоне заставило ее поднять глаза. Они чуть не столкнулись носами. Люсинде стало неуютно от того, как он на нее посмотрел.
— Да. Просто… — Она нахмурилась. В душе зашевелились странные подозрения. — Мы не… не встречались раньше, мистер Романо?
— Я и сам хотел спросить вас о том же.
— Не… не думаю…
— Пожалуй. — Джо откашлялся. — Нет, уверен, что нет.
Конечно, не встречались. Он наверняка запомнил бы эту серую мышку, только потому, что она такая серая. Джо принялся собирать рассыпавшиеся предметы. Маленькое сито, какая-то острая палочка, похожая на инструмент безумного дантиста. Еще какая-то штуковина — нечто среднее между клещами и… и…
Как от нее пахнет! Гардениями. Или розами. Такие бабушка когда-то выращивала в своем саду…
Их глаза встретились. Джо заметил, как залились краской щеки Люсинды Бэрри. Красивые щечки, с высокими острыми скулами… Что-то неясное пронеслось в голове, задержать шальную мысль Джо не успел, хотя и стоило.
— …кухню?
— Простите, что вы сказали?
— Я спросила, можно ли мне взглянуть на кухню. То есть… если вы меня наняли…
— Нанял? — ухмыльнулся Джо. — Наняла вас моя бабушка, я тут ни при чем.
— Да, конечно, мистер Романо. Но ведь нельзя было исключать возможность, что вы… меня не захотите.
— С чего бы это, мисс Бэрри? — Губы у Джо дрогнули в ухмылке. — Какой мужчина в здравом рассудке не захотел бы вас?
Люсинда покраснела, как первоклассница. Джо нахмурился. Чего он к ней привязался? Нельзя вымещать раздражение из-за вчерашней девицы на Люсинде Бэрри.
