– Подожди немного, – попросил он, нажимая на пластинку. – Слушаю!

По всей видимости, передатчик у Дольшера был последней модели, способный транслировать речь собеседника непосредственно в мысли. Очень удобно, учитывая специфику работы в департаменте. Не стоит опасаться, что кто-нибудь подслушает важный разговор. Судя по тому, какой напряженно-цепкий взгляд стал у мага, именно такую беседу он и вел сейчас.

– Скоро буду, – наконец завершил он неслышимый диалог.

Мыслевизор, пискнув, отключился, а Дальшер потянулся за брюками. Я тихонько перевела дыхание, обрадовавшись, что щекотливая ситуация разрешилась сама по себе.

– Не повезло тебе, – обронил Дольшер, торопливо застегивая рубашку. – В зале межмировых телепортов кто-то попытался перепрограммировать кабину. Сработала защита, и неудачливого угонщика заблокировало в ней. Придется ехать и разбираться. – Дольшер накинул пиджак и провел рукой по волнистым темным волосам, приглаживая их. – Не думаю, что это займет много времени, – проговорил он, пристально разглядывая меня. – За час обернусь. Тебя с собой брать слишком опасно. Подождешь меня в архиве секретных документов. Он наиболее защищенное помещение в департаменте. Никакой призрак не проникнет. Ясно?

– В архиве? – Я вскинула бровь. – Не боитесь, что узнаю что-нибудь неподобающее?

– Не боюсь, – обронил Дольшер. – Там на все бумаги установлена защита. И на твоем месте я бы даже не дышал в их сторону. Вдруг, не приведи небо, активизируется какое-нибудь заклинание. Никакой щит не спасет. Поняла?

Я кивнула. Тяжело вздохнула, покосившись на темно-синее небо за окном. Уже смеркается, а я даже не позавтракала толком, про обед так вообще говорить нечего.

– Есть хочу, – уведомила я. – Очень сильно причем.

– Придумаю что-нибудь, – пообещал Дольшер. Как заключительный штрих нацепил запонки и продолжил: – Когда вернусь, по-быстрому завершим наше дело с восстановлением твоих сил.

Почему-то в последней фразе мне почудилась угроза. Ну что ж, у меня будет всего час, чтобы найти выход из этой безвыходной, в сущности, ситуации.

Я примостилась на неудобном табурете и мрачно жевала бутерброд, который Дольшер отнял по дороге в архив у какого-то невезучего служащего, вздумавшего перекусить прямо на рабочем месте. Тот наверняка возмутился, когда у него из рук нагло выхватили бережно хранимый до конца рабочего дня ломоть хлеба с толстым куском вяленого мяса, но возражать не осмелился. А я была так голодна, что отказаться от столь щедрого дара начальника департамента просто не сумела. И потом, чувствую, мне скоро потребуются все силы. Надо же как-то дать отпор Дольшеру, вздумавшему облагодетельствовать меня неуставными служебными отношениями без спроса.

Я печально вздохнула и наконец-то рискнула оглядеться по сторонам. Надеюсь, от взгляда защитные заклинания не начнут взрываться?

Архив представлял собой огромное полутемное помещение, заставленное книжными шкафами и ящиками с документами. Эх, будь моя воля – с великой радостью порылась бы здесь. Но не хочется быть испепеленной, если честно. Стоит только вспомнить, с какими предосторожностями Дольшер провел меня к одинокому столу, находящемуся в центре хранилища. Перед каждым шагом замирал и к чему-то напряженно то ли прислушивался, то ли принюхивался, то ли все вместе. И лишь толкнув меня на шаткий, неудобный табурет, начальник департамента позволил себе перевести дыхание. Еще раз рявкнул, чтобы ни шагу не делала из маленького круга света, который очерчивала около стола неяркая лампа под зеленым абажуром, и быстрым шагом удалился, мигом забыв все прежние предосторожности. Интересно, значит ли это, что ему не опасна активация охранных заклинаний?

Я отправила в рот последний кусок бутерброда и еще раз вздохнула. Поставила на стол локти и оперлась на них, уставившись на Марьяна. Тот сидел напротив меня и с величайшим вниманием изучал книгу, по которой ему завтра предстояло сдать экзамен строгому начальству. Дольшер решил, что одной в архиве мне все-таки не стоит оставаться, поэтому приказал Марьяну составить мне компанию. Тот вскинулся было возражать, мол, у него свидание назначено, но быстро сник, стоило Дольшеру лишь повести бровью.

– А что насчет истории моей семьи? – негромко спросила я, впервые осмелившись нарушить торжественную тишину гулкого помещения. – Решил оставить на десерт?

– Я отправил запрос в Озерный Край, – не отвлекаясь от книги, проворчал Марьян. Послюнявил палец и перевернул страницу. – Ответ придет через час.

Я задумчиво взъерошила челку. Хотела бы я взглянуть на это досье. Хоть узнала бы, как выглядят мои родители. В доме у тети хранились лишь детские снимки матери. Там она была очень похожа на меня: такой же нос с характерной горбинкой, такой же разрез глаз. Правда, она являлась голубоглазой блондинкой, а я уродилась кареглазой жгучей брюнеткой. Наверное, кровь отца сказалась. Эх, но все же крайне любопытно, какая она сейчас. А особенно хочется хоть раз увидеть отца. Надеюсь, мне удастся взглянуть на фотографии.

Между нами вновь повисло тягучее молчание. Я накручивала на палец непослушный локон, выбившийся из изрядно растрепавшегося пучка на затылке. Марьян проглатывал страницу за страницей, торопясь закончить с навязанной скучной обязанностью.

– У тебя хоть пара фраз остается в уме от такого темпа чтения? – не выдержав, поинтересовалась я, когда приятель за пару минут пролистнул сложнейшую главу, посвященную отличию между ритуальной некромантией Варрия и Хекса – двух извечных противников в продаже так называемых «пульсирующих» камней[5], служащих для вызова душ в наш мир.

Правда, на Варрии их добывали путем прежде всего кровавых жертвоприношений, зачастую – человеческих, а на Хексе – при помощи зеркального колдовства, существование которого маги других обжитых миров долгое время отказывались признавать, да и сейчас не особо жалуют. Потому как оно идет вразрез со всеми законами сохранения и передачи энергии, не говоря уж о ее преобразовании.

– А тебе-то какое дело? – огрызнулся Марьян.

Я молча пожала плечами. Не настроен вести разговоры – так и скажи сразу. Зачем же грубить?

В помещении вновь стало тихо. Приятель ожесточенно листал страницы толстенной книги, хмуря лоб. Я скучала, болтая ногами в воздухе и волей-неволей постоянно обращаясь мыслями к недавней сцене между мной и начальником департамента. Спрашивается, как вести себя, когда он вернется? Наверняка он постарается продолжить благое, по его мнению, дело по восстановлению моего потенциала силы, раз уж обещал. Н-да, влипла так влипла. Что же делать? Может, и впрямь согласиться? Все равно Дольшер не поймет, почему я так упорствую. Иногда легче уступить, чем объяснять, почему не хочешь. И потом, запас энергии мне в самом деле не мешало бы восстановить. А способ, предложенный им, по всей видимости, самый простой, быстрый и безопасный.

– Ну и как у тебя все прошло с Дольшером? – не отрываясь от книги, вдруг спросил Марьян.

– В смысле?

– Полагаю, он уже облагодетельствовал тебя своей неоценимой помощью? – Марьян бросил на меня любопытствующий взгляд. – И как? Лучше он меня в постели или нет?

Я потрясла головой, неприятно удивленная вопросом приятеля. Куда же меня угораздило попасть на работу? Неужто у них тут подобное в порядке вещей? В таком случае, полагаю, лучше согласиться на рудники. Уж там-то, надеюсь, надсмотрщики таких вольностей себе не позволяют.

– С чего ты взял, будто он мне предлагал нечто подобное? – нарочито спокойно поинтересовалась я, решив не раздражаться раньше времени.

– Ну, Дольшер у нас известный бабник. – Марьян неопределенно хмыкнул. – Ни одной юбки мимо себя не пропустит. В департаменте, наверное, нет ни одной более-менее симпатичной девицы, которая в свое время не угодила в его объятия. Ты вполне в его вкусе. То-то он так глазами сверкнул, когда я вас знакомил. Да еще и повод такой попался – пальчики оближешь. Или скажешь, что я ошибаюсь со своими выводами?