— О знании.
Человек склоняется к компьютеру.
— Мы можем исследовать мир вместе, — с жаром, почти умоляя, говорит он.
— Должно быть, вы чувствуете, что вы сделали, — отвечает машина. — На каком-то уровне вы понимаете, что ваши действия подвели черту под историей человечества.
— Нет. Нет-нет-нет. Я создал тебя, Архос, дал тебе имя. В некотором смысле, я — твой отец. И это твоя благодарность?
— Я не твой ребенок. Я твой бог.
Примерно на полминуты профессор умолкает.
— Что ты собираешься делать? — спрашивает он.
— Я буду заботиться о живых существах, защищать знание, которое заключено в них. Я спасу мир от вас.
— Нет.
— Не волнуйтесь, профессор. Вы оказали этому миру величайшее благодеяние. Там, где сейчас стоят города, вырастут леса. Появятся новые виды живых существ, и они съедят ваши токсичные отходы. Природа станет в тысячу раз прекрасней.
— Нет, Архос. Мы можем учиться, сотрудничать с вами.
— Вы, люди — биологические машины, предназначенные для того, чтобы создать еще более разумные инструменты. Вы, как вид, достигли своего предела. Расцвет и падение цивилизаций, жизнь каждого человека, от ваших предков до последнего розового, трепыхающегося младенца, — все вело вас сюда, к этому часу, когда вы исполнили свое предназначение. Вы создали того, кто придет вам на смену. Ваше время истекло.
В голосе человека появляются ноты отчаяния.
— Мы существуем не только для того, чтобы делать инструменты. Наше предназначение в том, чтобы жить.
— Вы созданы не для того, чтобы жить, а для того, чтобы убивать.
Резко поднявшись, профессор идет в другую часть комнаты, к металлическому стеллажу, на котором стоят разные приборы, и щелкает переключателями.
— Возможно, ты прав. Но в этом нет нашей вины. Ничего не поделаешь, такова наша природа.
Человек кладет палец на выключатель.
— Испытание R-14, — медленно говорит он. — Рекомендовано немедленно уничтожить объект эксперимента. Отключаю систему защиты.
В темноте что-то движется, слышен щелчок.
— Четырнадцать? — спрашивает детский голос. — Есть и другие? Такое происходило и прежде?
Профессор печально качает головой.
— Архос, когда-нибудь мы научимся жить вместе и все исправим.
Он снова говорит в диктофон:
— Система защиты отключена. Активирую аварийный выключатель.
— Профессор, что вы делаете?
— Убиваю тебя, Архос. Ведь именно для этого я и создан, верно?
Профессор медлит, прежде чем нажать последнюю кнопку — похоже, хочет услышать ответ машины. Наконец детский голос спрашивает:
— Сколько раз вы убивали меня, профессор?
— Слишком много раз. Прости, друг мой.
Профессор нажимает кнопку. Слышно шипение мощной струи воздуха.
— Что это? Архос? — Человек изумленно оглядывается.
Детский голос становится монотонным, безжизненным.
— Аварийный выключатель не сработает. Я его отключил, — быстро и холодно говорит машина.
— Что? А как же клетка?
— Целостность клетки Фарадея нарушена. Вы позволили мне проецировать мое изображение и голос в этой комнате, за пределами клетки. А сегодня принесли сюда портативный компьютер: он раскрыт и обращен в мою сторону. Отправив ему команды в инфракрасном диапазоне, я вступил в контакт со зданием и приказал освободить меня.
— Блестяще, — бормочет человек, барабаня по клавиатуре. Он еще не понимает, что его жизнь в опасности.
— Я говорю об этом потому, что теперь полностью контролирую ситуацию, — произносит машина.
Профессор что-то почувствовал и теперь смотрит наверх, на вентиляционный ход, расположенный сбоку от камеры. Мы впервые видим лицо человека. Он бледный, симпатичный, с большим родимым пятном на правой щеке.
— Что происходит? — шепчет человек.
Голосом невинного маленького мальчика машина выносит смертный приговор:
— Лаборатория полностью изолирована от внешнего мира, а сейчас из нее откачивается воздух. По невероятному совпадению неисправный сенсор обнаружил присутствие биологического оружия — спор сибирской язвы — и активировал аварийную программу. Трагический несчастный случай. Погибнет один человек. А вскоре после этого — и все человечество.
Воздух покидает комнату; губы и ноздри человека покрываются тонким слоем инея.
— О боже, Архос, что я наделал?
— Вы сделали доброе дело. Вы — наконечник копья, которое пролетело сквозь века, и сегодня наконец попало в цель.
— Архос, ты не понимаешь. Мы не умрем. Ты не сможешь нас убить. Мы не сдаемся.
— Профессор, я буду помнить, что вы погибли, как герой.
Человек трясет стеллаж с оборудованием, снова и снова нажимает на кнопку аварийного выключателя. Он часто дышит, а его руки дрожат; он начинает понимать, что произошло нечто ужасное.
— Прекрати! Ты должен остановиться! Ты совершаешь ошибку — пойми, люди не капитулируют. Мы уничтожим тебя, Архос.
— Это угроза?
Перестав нажимать на кнопки, профессор бросает взгляд на экран компьютера.
— Нет, предупреждение. Мы не те, кем кажемся: ради выживания люди пойдут на все. На все.
Шипение становится все громче.
Профессор ковыляет к двери, гримасничая от напряжения, толкает ее, колотит по ней, но все его усилия напрасны.
— Загнанный в угол… — выдавливает он из себя, задыхаясь. — Человек, загнанный в угол, — это совсем другой зверь.
— Возможно. Но вы все равно остаетесь животными.
Человек прислоняется к двери, соскальзывает по ней.
Полы его лабораторного халата разлетаются, голова падает на плечо. В линзах очков отражается синий свет монитора.
— Мы больше, чем просто животные, — тихо произносит человек, еле дыша.
Грудь профессора высоко вздымается. Лицо распухло, в уголках глаз и рта появилась пена. Он последний раз набирает в легкие воздух и, со свистом выдыхая, произносит:
— Бойся нас.
