– Хм-м-м…

Она попыталась удержаться от вопроса. И не смогла.

– «Хм-м-м» – это выражение неудовольствия?

– Это выражение заинтересованности. – Он посмотрел на ее юбку бронзового цвета и блузку темно-золотистого оттенка с небольшими кремовыми стеклянными пуговками-звездочками, которые она сделала сама. Каждая пуговица была слегка асимметричной и не похожей на остальные. – Эффектно, со вкусом, в некотором смысле даже немного старомодно. А пуговицы… Они очень необычные, но, несмотря на некую нестандартность, идеально дополняют ансамбль. Судя по всему, вы умеете сочетать цвета и вещи. К тому же цвет одежды удачно оттеняет ваши огненные волосы.

Женевьева была благодарна, что он не назвал их рыжими. Ее родителям не нравился природный оттенок ее волос, и они часто пытались заставить ее перекраситься. Барри же предпочитал блондинок… Вернее, предпочел одну из них и потратил на нее деньги, украденные у Женевьевы. В знак протеста Женевьева отказывалась перекрашивать волосы. Свои рыжие волосы она стягивала в тугой хвост на затылке.

– Вот только юбка слишком короткая, – вдруг сказал Лукас, и Женевьева машинально посмотрела на свои скрещенные ноги и прикусила губу.

– Говорите, что хотели сказать, – произнес он.

– Мне жаль… – Ну вот, теперь Лукас ее не наймет! Или наймет, но работать с ним будет нелегко. – Я… обычно ношу юбки такой длины. Будут проблемы с дресс-кодом?

Лукас посмотрел на нее с удивлением:

– В моей фирме нет дресс-кода. Я просто хотел узнать, сможете ли вы отстоять свой выбор.

– Я… – Женевьева собиралась сказать ему, что он несправедлив, ведь глупо препираться на собеседовании с будущим работодателем. Но спорить она не приучена. К тому же сейчас Женевьева была напугана, взволнована, измотана и голодна. – Я полагала, вы не будете играть со мной в игры, – произнесла она, сама себе удивляясь.

А вот это совсем глупо. Она хотела было извиниться, но поздно…

Лукас заговорил:

– Вы правы. Мой комментарий оказался несправедливым, учитывая сложившиеся обстоятельства. Итак, давайте просто поговорим. Попробуйте успокоиться и вести себя так, как если бы вы уже работали для меня. Договорились?

– И… – Она с трудом сглотнула. – То есть… А если вам не понравится, как мне себя вести?

Он пожал плечами:

– Тогда я не возьму вас на работу. Как только я в вас усомнюсь, собеседование закончится. Разве это не справедливо?

Женевьева испугалась:

– Вы всегда так откровенны, мистер Макдауэлл?

– Всегда.

Он смотрел на нее, и она не могла отвести взгляд. Какие у него глаза… По телу Женевьевы пробежал трепет. Лукас был человеком, от которого зависело ее будущее.

– Думаю… Я согласна с вами, мистер Макдауэлл!

– Я повел себя немного резко. Извините. У вашей юбки просто прекрасная длина.

В самом деле, юбка была приличной длины. Несмотря на это, Женевьева вдруг почувствовала, будто ее колени совершенно обнажены. Лукас Макдауэлл внимательно рассматривал ее ноги.

– Хорошо, – кивнула она, принимая его извинение.

Казалось, он сейчас вот-вот улыбнется.

– Хорошо то, что я был резок, или то, что ваша юбка имеет прекрасную длину?

– Я…

Он покачал головой:

– Не берите в голову. Не отвечайте. Скажите мне вот о чем. Что вы чувствуете по отношению к бездомным, или бедным, или тем, кто попал в беду?

«Сейчас я точно грохнусь в обморок, – подумала Женевьева. – Он решил поговорить обо мне? Знает ли мистер Макдауэлл, в каких условиях мне приходится жить?»

– Я думаю, не следует оценивать людей по их финансовому состоянию. И хотела бы надеяться, что так считает большинство людей.

Лукас кивнул.

– Последний вопрос. Вы с Терезой давно не виделись, но она сказала мне, что в юности вы были близки. Я уверен, она делилась с вами секретами. Я предпочитаю знать все о своих прежних и нынешних сотрудниках. Можете ли вы рассказать мне некоторые из ее секретов?

– Нет! – Женевьева ответила слишком громко и слишком поспешно, но она была действительно шокирована. Пусть это ее первое собеседование, но она была уверена – работодатель не вправе задавать подобные вопросы.

Что за человек этот Макдауэлл? Она взглянула на Лукаса и поняла – решается ее судьба. Он смотрел на нее пристально, словно выжидая. Его серо-стальные глаза завораживали…

– Нет, – сказала она снова, на этот раз тихо. У Терезы, несомненно, были секреты, но она доверяла Женевьеве. – Нет.

Холодный взгляд Лукаса едва заметно смягчился.

– Когда вы можете приступить к работе? – спросил он.

– Что?..

– Я говорю о работе. Когда вы можете начать? Вы сюда за этим пришли, не так ли?

– Да, но я подумала, ваш вопрос… Я…

– У большинства людей есть скелеты в шкафу. У меня нет охоты интересоваться прошлым Терезы. Мне нужно было знать, выдадите ли вы секреты подруги, чтобы получить работу? Это все, что мне требовалось.

Женевьева медленно перевела дух. Ее тревожило недопустимое и неуместное физическое влечение к Лукасу – человеку, который, очевидно, не привык играть по правилам. Как же она сработается с тем, чьи действия совершенно невозможно предугадать?

– Боюсь, я в затруднительном положении, мистер Макдауэлл. Тереза сказала, от меня потребуются навыки декоратора. Как я уже говорила ранее, у меня нет реального представления о моих должностных обязанностях, и я не понимаю, зачем вы попросили меня трясти перед вами грязным бельем моей подруги.

– Я прошу прощения за это странное собеседование. Работа, которую вы будете выполнять, связана с общением с людьми. Человек, который мне нужен, должен оперировать сугубо личной информацией, но мне нелегко оценить лояльность человека какими-то иными способами. Большинство кандидатов на эту должность будут настаивать на своей компетентности, но при этом не откажутся пересказать скабрезные истории. Итак, приношу извинения за свои методы и гарантирую, что отныне мы будем общаться исключительно в деловом русле.

– Хорошо, – сказала Женевьева. – Не будете ли вы любезны сообщить, чем мне все-таки надлежит заниматься?

Он выглядел слегка удивленным.

– Так чем же? – настаивала она.

– Вы исключительно вежливы, учитывая тот факт, что я поставил вас в затруднительное положение.

Она наклонила голову:

– Преимущество на вашей стороне.

– Ладно, Женевьева. Дело обстоит так. Я купил большой участок земли в пригороде и планирую создать там приют для женщин, которых не пощадила судьба. Там они смогут восстанавливать силы после суровых жизненных испытаний. Пусть чувствуют себя как дома. Надеюсь, моя затея поспособствует созданию сети подобных заведений, а для этого первому приюту следует сделать хорошую рекламу. Я хочу, чтобы «Дом Энджи», – а именно так я назову приют! – имел успех. Хочу, чтобы в нем эти женщины узнали лучшую жизнь. Нам предстоит большая работа по созданию общественного мнения и привлечению потенциальных спонсоров для сети приютов «Дом Энджи». Однако, открывая двери наших заведений, мы не должны забывать, что там будут жить разные женщины. Некоторые из них хотели бы сохранить личные тайны при себе. Другие могут с упоением рассказывать вам свои истории. Но, нанимая вас, я жду, чтобы вы не только сочувствовали им, но и сохраняли самообладание. Я должен знать, что человек, работающий со мной, никогда не предаст жительниц приюта. Нельзя обмануть их доверие.

Женевьева знала, что такое предательство. Она вздрогнула:

– Вот почему вы спросили меня о Терезе…

– Если бы вы сказали мне хотя бы слово о ее прошлом, я не взял бы вас на работу.

Женевьева посмотрела в суровое лицо Лукаса:

– Мистер Макдауэлл, уверяю – я понимаю вас. Не всегда легко завоевать чье-то доверие. Слов бывает недостаточно.

– Согласен.

– И все же, почему я?

Мужчина пожал плечами:

– Я тщательно выбираю сотрудников. Тереза заслуживает доверия. Она рекомендовала вас. Однако одного этого было бы недостаточно. Мне нужен руководитель проекта, и я уверен, у вас есть способности к этой работе.