Я хранила молчание. Он добавил, что я должна явиться в холл через час. Итак, я надела одно прекрасное разноцветное платье и знала, что выгляжу в нем потрясающе.

Вообще мы получали одежду так: специальные служащие звали нас в особые комнаты дворца, которые напоминали огромный бутик, переполненный платьями. Эти наряды не оставили бы равнодушными даже известных на весь мир манекенщиц. И сегодня я считаю, что нет известного модного дизайнера в мире, чьи платья я бы не носила за время моего пребывания в гареме в Дубае, несмотря на то что этикетки с них срывались. Я не знаю, зачем это делалось, но так уж было заведено.

Хафез попросил меня подойти к самому входу дворца. Мы ждали несколько минут, и с левой стороны от той части дворца, где жил сам хозяин, подошел огромный белый автобус. В нем было шесть дверей, стекла были затемненные. Хафез подошел, открыл дверь, и я поднялась в салон. Внутри сидел хозяин. Он сказал мне с улыбкой, чтобы я села напротив. И мы выехали по направлению к центру города.

Обстановка автобуса напоминала маленькие апартаменты. Здесь был больший бар с десятком бутылок с разнообразными напитками. Большой контейнер со льдом и шампанским, телевизор и музыкальный центр. И само собой, кондиционер.

Хозяин отметил, что я прекрасно выгляжу, я поблагодарила его, мы продолжили разговаривать о пустяках. Дорога заняла минут двадцать, может, немногим меньше, половина пути проходила по морскому побережью. И вот мы припарковались, шофер открыл передо мной дверь. Один из охранников открыл дверь хозяину. Мы оказались перед каким-то рестораном на самом берегу моря. Перед нами был сад с десятком столов, а обстановка роскошью напоминала ту, что окружала нас в саду дворца, где мы обычно ужинали.

К нам подошли двое мужчин, которых я посчитала официантами, хотя они не были одеты как официанты. Мы последовали за ними и подошли к столу, за которым сидел араб с молодой девушкой моего возраста, с длинными светлыми волосами. Они встали в знак приветствия. Было ясно, что мужчины знакомы. Девушка за столом была выше меня на несколько сантиметров, она производила впечатление своей красотой. Она весила на пару килограммов больше, чем большинство девушек из нашего гарема, но это совсем не портило ее фигуру, она была само очарование. У нее были большие груди и сочные губы удивительной формы. Эта девушка умела себя преподносить, знала свои козыри и искусно пользовалась ими.

Мы выпили коньяку, который заказала я. Остальные присоединились к моему заказу. Закуска состояла из трех блюд, все – морепродукты. Хозяин и его друг разговаривали на арабском, а мы с этой девушкой, натянуто улыбаясь, смотрели на них. Время от времени нам бросали фразу-другую на английском. Было заметно, что мужчинам доставляет удовольствие разговор в таком привлекательном обществе. Нас обслуживали два официанта’ один темнокожий, а другой напоминал мне моего соседа Миодрага, у него были каштановые волосы, скорее светлые, и голубые глаза. Они часто подходили к столу, подносили еду, относили тарелки, ложки, возвращали чистые столовые приборы, наливали напитки, стоявшие в стороне.

При очередной смене блюд светловолосый официант, назовем его европейцем, подошел ко мне с левой стороны. Он принес на подносе салат. Я смотрела на этого парня и вдруг заметила, что он держит мизинцем под подносом клочок бумаги. Когда официант-европеец закончил сервировку, почти незаметным движением он положил мне на колени ту бумажку и сказал: «Это вам». Эта короткая фраза могла касаться салата, но никто за столом и так не обратил на нее внимания. Я сидела, стараясь держаться непринужденно, и через двадцать секунд опустила руку на бумажку. Это был клочок скрученной бумаги, на котором был записан заказ. Но на нем я заметила пару предложений на английском. Не больше. Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие, не выдавать волнения, но лихорадочно соображала, что сделать с этой запиской, где ее спрятать. Меня охватила паника.

Я смотрела прямо перед собой, думая, что делать. Это длилось около тридцати секунд. Моя рука лежала на клочке бумаги, а потом я сжала ее ладонью, и только тогда поняла, что правда не знаю, куда деть этот клочок. Если бы на мне была одежда из двух частей, я бы знала, что сделать с запиской: сунула бы в трусики, и все. А так… Тогда мне в голову пришла идея, что я могу положить бумажку в туфлю. Я сделала вид, что у меня чешется нога, и осторожно осуществила задуманное. Тогда я немного успокоилась. Я попросила того официанта наполнить бокал. Он стоял в нескольких метрах и был абсолютно спокоен. Он выполнял свою работу как ни в чем не бывало. Я умирала от нетерпения узнать, что в записке.

Мысли о бегстве из гарема захватили меня, я старалась уцепиться за эту возможность, предполагая, что тот человек меня узнал. А потом мной опять овладело сомнение: с чего бы он меня узнал, как кто-то может организовать мое бегство, если вообще никто не знает, что я здесь? Тогда я вспомнила эпизод в Москве, вспомнила поиски польки.

Я больше не могла выдержать и сказала хозяину, что мне нужно в туалет. Он кивнул, посмотрел вокруг, ища взглядом одного из охранников. Не знаю, как это произошло, но один из них как раз оказался возле меня. Я посмотрела на официанта, проходя мимо него. Он даже не повел бровью, занятый чем-то у сервировочного стола. Я вошла в женский туалет, а охранник остался у двери. Закрыв дверь на защелку, я сняла туфлю и прочитала записку. В ней было написано по-английски: «Позвоните, если сможете, по телефону… Я знаю, в какой вы ситуации. Я вам помогу. Жду звонка» – и подпись: Стивен. Я чуть не закричала от радости, хотя это еще ничего не означало. Тогда я не размышляла о том, как и откуда позвонить. Мне хватало того, что появилась слабая надежда, что кто-то что-то предпримет для моего спасения. Первый раз с тех пор, как я попала в Дубай. Мне было все равно, кто этот Стивен. Я не думала, что это могла быть провокация, проверка моей верности хозяину и заведению, в котором я нахожусь.

Я повторила десять раз номер телефона про себя, и когда поняла, что не забуду его, бросила бумажку в унитаз. Я вернулась в сопровождении охранника к столу, но теперь совсем в другом настроении, подозреваю, что это было заметно. Все трое за столом прекрасно проводили время, особенно хозяин. Я заметила, что он неосознанно оказывает знаки внимания девушке, сопровождавшей его делового партнера или друга, не знаю, каковы были их отношения. Вообще-то и его друг пожирал меня глазами, и я предположила, что ужин мы закончим вместе в одной комнате. Я представляла себе, что хозяин займется женщиной этого мужчины, а тот – мной, на одну ночь.

Эта мысль пришла мне в голову, потому что девушка из Швеции говорила мне, что у нее год назад был однажды такой опыт с хозяином. Она добавила, что хозяин идет на такое крайне редко и только со старыми своими приятелями. Скажу честно, у меня сама идея не вызывала ни отвращения, ни неприязни. Сообщение, которое я прочла в записке, поменяло мое настроение кардинально. Я спокойно ожидала конца ужина.

Было где-то около полуночи, когда в сад вошла компания, которая не могла остаться незамеченной. Их ждал зарезервированный стол, их было шестеро: три женщины и три мужчины. Среди женщин предводительствовала одна, которой по внешнему виду можно было дать лет тридцать с небольшим. Она не была красавицей, наоборот, но видно было, что у нее хорошая фигура. Две другие были намного моложе, лет двадцати – двадцати пяти. Мужчины были арабами. Та женщина разговаривала только с мужчинами, и это походило на деловые переговоры, скажем, друзей, а не любовников. Она смеялась, жестикулировала, пила. Я просто не могла отвести от нее глаз. Как будто я ее знала, мне казалось, что я уже видела где-то это лицо. Я с сомнением отвергала такую возможность, а потом опять начинала напрягать память. Я все больше убеждалась в том, что знаю ее, что это связано с чем-то очень важным, в этих мыслях мне приходил на ум Белград, то есть если я ее и знаю, то по моей белградской жизни.