– Нет, – с ужасом прошептала Элейн.

– Ты пришла ко мне за помощью. Это все, чем я могу тебе помочь.

– Нет!

– Так или иначе, это произойдет. Сделай это сейчас и будешь в безопасности.

– Думаешь, меня слишком волнует моя безопасность? – Поднявшись, Элейн отвернулась.

– Она волнует меня, – тихо сказал Аллегрето. Она покачала головой. – Сделай мне одолжение. Я все равно тут умру. Ты сама знаешь. Так лучше раньше, чем позже.

– Ты не умрешь. Это временно, пока вы с Франко не договоритесь о прекращении вендетты. Потом я освобожу вас обоих.

– Ты сошла с ума? – засмеялся он.

– Возможно. Ты однажды спросил, какой у тебя выбор. Сказал, что Кара тебе не ответила. Это мой тебе ответ.

Аллегрето закрыл глаза, словно увидел то, чего не мог вынести.

– Елена, он убьет меня. Я буду в аду, а ты – нет.

– Я этого не допущу. – Глаза у Элейн наполнились слезами.

– И каким образом? – С трудом поднявшись, он протянул к ней руку. – Верни кольцо. Ты не можешь носить девиз Навона. Ты сейчас одна Монтеверде.

Несмотря на ее сопротивление, он сорвал у нее с пальца золотое кольцо, чуть не содрав кожу. Элейн вскрикнула от боли и огорчения. Дверь тут же распахнулась, и на пороге возник Дарио, держа ладонь на рукояти кинжала. Аллегрето шагнул назад и кивнул юноше.

– Она в безопасности, – холодно произнес он. – Но больше не спускай с нее глаз.

– Где мой сын? – Франко выбрался из кровати и упал на колено, гремя цепями. Но все-таки заставил себя подняться. Кровь из раны на бедре просочилась сквозь повязку. – Он жив?

– Не бойся за Маттео, он жив, и ему ничто не угрожает.

Франко настороженно посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Дарио.

– Ты подумал над моими словами? Что я собираюсь вернуть домам то, что принадлежит им по праву, как было во времена моего деда? – спросила Элейн.

– Я слышал, что ты говорила, – ответил Франко, держась за стену. – Ты сказала более того.

– Да. Если завтра народ выберет меня, то я не стану это отрицать.

– А если нет?

Элейн пожала плечами.

– Если они выберут Навону, тогда, полагаю, ты будешь драться с ним до смерти. А Монтеверде истечет кровью. Если это буду я, такие же выборы пройдут во всех городах.

– Ты сошла с ума, девушка.

– Мне это уже говорили, – печально улыбнулась она.

– Чем ты удерживаешь Навону? – спросил Франко. – Будь его воля, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

– Конечно. – Элейн издала что-то вроде смешка. – Он назначил меня своей совестью.

– Безумие! Если я б сам этого не видел! – Франко вдруг прищурился. – Ты не собираешься объединиться с ним?

– Нет, – твердо ответила Элейн.

Но Франко Пьетро с сомнением смотрел на нее.

– Он тебя похитил?

– Да.

– Надеюсь, ты не влюбилась в него за это?

– То, что он сделал, было подлостью.

Кровать скрипнула, когда Франко тяжело сел, вытянув раненую ногу.

– Он принудил тебя?

– Да. Но ребенка не будет. – Элейн прямо смотрела ему в глаза.

– Помоги тебе Бог, принцесса. – Голос у него смягчился. – Мне следовало послать тебе мой собственный эскорт.

– Возможно. Стыд я переживу. Я считаю, что ты должен знать правду, но других это не касается.

Франко смотрел на нее, чуть склонив голову набок.

– Ты удивительная женщина, хотя и очень молодая.

Элейн хотелось засмеяться. Палец у нее болел, но лицо оставалось невозмутимым.

– Моя крестная леди Меланта учила меня тому, что необходимо для правления.

– Правления? Ты полагаешь, что можешь править? Женщина? Девчонка?

Она взглянула на его цепи, потом на него. Он прищурил глаз и поднял брови.

– Да, сейчас я твой пленник, – согласился Франко. – Если за всем этим не стоит Навона.

– И какая ему от этого польза? У него были свои планы до моего вмешательства. И ты знаешь их.

– Ты удержала Маттео от... – Тяжело вздохнув, он в ярости воскликнул: – Мой сын! Это он заставил моего сына убить меня!

– Не он. Маттео сам это придумал.

– Ложь!

– Маттео ненавидит тебя, – резко ответила Элейн. – Если хочешь, я приведу мальчика сюда. Из-за него мы оказались в крепости. Я побежала за ним, чтобы предотвратить то, что он задумал. Навона об этом не знал. Он никогда бы не совершил подобной глупости, тебе это известно.

– Мой собственный сын! – закричал Франко, ударив себя кулаком в грудь.

– А теперь послушай меня, – холодно произнесла Элейн. – Виноваты и Навона, и ты. Оба. Вот к чему привела ваша распря. Ненависть ради ненависти, страх ради страха. Ты сидишь тут, бьешь себя в грудь, а тем временем Маттео, не знающий любви, готов убить ради нее. Ты пожинаешь то, что посеял... Ты думал, что сможешь этого избежать? Что сможешь до смерти преследовать Навону и избежать возмездия?

– Он похитил у меня сына.

– Как Риата похитил меня! – прошипела Элейн. – Ребенком, из женского монастыря. И тебе известно зачем.

– Это был мой отец.

– Похоже, вы с Маттео, по воле Господа, отвечаете за его грех. Меня это не интересует. Возмездие в Его руках. Пора отречься от подобных дел и успокоиться. Я приведу с собой Маттео. Пусть он увидит тебя и начнет понимать, кто ты есть на самом деле. Его любовь к Навоне – только детская привязанность, он был напуган и слишком юн, чтобы понять.

– Ты приведешь его?

– Не сейчас. И не так. Когда смогу. А до того он будет со мной в безопасности.

Франко сидел, глядя в пол и качая головой.

– В общем-то... похоже, я в долгу перед тобой. Значит, я проживу еще день, принцесса? – спросил он. – По твоей милости.

– Я не причиню тебе вреда. И постараюсь защитить от Навоны, если смогу. Но прошу, чтобы твои родственники тоже не предпринимали никаких действий против него. Я хочу примирить ваши дома и покончить с распрями.

Франко поднял голову и кивнул. Если бы не шрам и повязка, он был бы не менее красивым, чем Маттео.

– Я подумаю над твоими словами. Это я обещаю тебе. Я подумаю.

У помоста на площади установили три доски: на одной был грубо нарисован замок, на второй – собаки и медведь, на третьей – дракон. Гора камней почти закрыла изображение замка, они скатывались вниз к двум небольшим кучкам возле других досок.

Авина избрала на правление Елену Монтеверде.

Елену. Она больше не Элейн. Принимая от горожан клятву верности, она чувствовала, что изменилась. Как будто с каждым поцелуем ее руки она теряла Элейн солнечных лесов Сейвернейка, острова Иль-Корво и башни над озером, превращаясь в незнакомую принцессу Елену Монтеверде.

Опираясь на костыль, Франко Пьетро хмуро наблюдал за голосованием, Аллегрето молча стоял поодаль. Оба под охраной, в ножных и ручных кандалах. Дарио изучал каждого человека, приближающегося к Элейн, готовый броситься на ее защиту. Гонцы уже поскакали в другие города Монтеверде. Используя слова Лигурио, она сама написала послание, которое будет зачитано на улицах. Обещала воссоединение и республику, жившую по законам ее деда. Она не стеснялась пользоваться его именем, это было возвращение к мечте о лучших днях.

– Вы – сладкоголосая мошенница, принцесса, – одобрительно сказал Филипп и отправил своих людей сопровождать гонцов.

Послание и щедрый подарок – кубок Лигурио, усыпанный изумрудами, – были направлены также командиру французских наемников, охранявших перевал в Венецию. Его вежливо извещали, что Елена удерживает монетный двор. Это могло сулить французу дополнительную выгоду для кошелька и, по мнению Филиппа, повысить его рвение.

Поклонившись всем людям, даже последнему нищему, Елена повернулась к заключенным. – Теперь мы должны поговорить. Идемте.

Под веселые крики горожан они покинули шумную площадь и через арку вошли на монетный двор. По всему периметру стояли пустые, занесенные снегом прилавки и скамейки. Старый бандит достал ключи, открыл тяжелые, обитые металлом двери и, дождавшись, пока войдут Франко с Аллегрето, приказал своим людям удалиться. Остался только Дарио, стоявший позади Елены.