– Ты не должна была возвращаться домой тайком. Словно вор. Я должен был сохранить его для тебя.

– Не для меня, – покачала головой Элейн.

– Посмотри, что осталось от замка Навонов. – Он сжал губы, улыбка пропала. – Я знал, что они разрушили стены... но такого даже не представлял, пока не увидел... – Он вздохнул. – Я не слишком хорошо выполняю свой долг.

Элейн положила руку ему на грудь, собираясь возразить, и промолчала. Единственное, что он действительно сделал хорошо, – это спас ей жизнь.

– Ты лучше меня играешь в шахматы, – утешила она.

Он засмеялся:

– У нас впереди два дня.

– Хватит времени для игры в морру. Я предпочитаю ее.

– Нет, я подумываю о других развлечениях.

Элейн подняла голову, посмотрела ему в глаза, затем провела кончиком пальца по одной из царапин, которые оставила на его коже. От ее прикосновения он напрягся.

– Я выиграла, – хрипло сказала она.

– Будь осторожна со мной, ведьма. – Перевернувшись, он лег на нее. – Будь осторожна. Тут есть грань, и я не знаю, где она проходит.

Элейн самой казалось, что, давно миновав некую пропасть, она теперь ходит по воздуху в этой башне над темным озером.

– Ты боишься того, что должно произойти? – прошептала она.

– Галера подняла якорь два дня назад. Ты уверена?

– Уверена.

Он закрыл глаза.

– Боже, помоги. Я не в состоянии ничего вспомнить.

– Ранним утром, два дня назад.

– Я должен знать имена людей Франко в Авине, – хмуро сказал он, глядя в сторону.

– А ты не помнишь?

– Нет. – Он вдруг поднял голову. – Сегодня должен быть гонец.

Время игры миновало, теперь на его лице не было уже ни покоя, ни удовольствия.

– Я должен идти. – Наклонившись, он прикоснулся губами к ее рту. – Отдыхай, любимая. Не выходи из комнаты. Я вернусь до рассвета.

Элейн хотела обнять его, но он уже встал с кровати.

В комнате Джино Навоны книг не нашлось. Если он был ученым и магом, как его незаконнорожденный сын, то не оставил никаких признаков этого в своем убежище. Элейн провела долгие ночные часы за исследованием содержимого его сундука и шкафа, стараясь не трогать вещи, которые до того не проверил Аллегрето.

Она сняла влажное постельное белье, заменив его простынями из шкафа, и в комнате запахло сухими травами. На дне шкафа лежали свернутые роскошные гобелены, зимнее убранство комнаты, их шнуры были аккуратно смотаны заботливой рукой давно исчезнувшего слуги. Элейн взглянула на ряд позолоченных стенных крючков в виде собачьих голов, идущих вокруг комнаты под потолком, расписанным серебряными звездами. Джино Навона, похоже, не считался с расходами на свои удобства. Чтобы занять себя, Элейн вытряхнула синий камзол Аллегрето, пытаясь отчистить грязь. Потом решила повесить его, чтобы расправить складки, даже сумела набросить гобеленовый шнур на крючок. Но затем снова посмотрела на оставшиеся пятна и отказалась от бесполезной затеи. Вместо этого повесила одежду на спинку стула, чувствуя себя непривычно в роли заботливой хозяйки.

Она расчесала волосы, когда они высохли, заплела косу и, стоя перед зеркалом, уложила на голове. Раймон называл ее удивительной женщиной. Все говорили, что она похожа на леди Меланту. Но, разглядывая свое лицо в зеркале, она не видела сходства. Разве что глаза у них одного необычного цвета. Ее крестная выглядела королевой, а ее собственное лицо вряд ли подходит даже принцессе. Черты мягкие, глаза широко расставлены, изгиб верхней губы придает ей вид озорного щенка. Элейн надеялась, что с возрастом это исчезнет, а пока...

Она попыталась сделать лицо суровым, но теперь выглядела недовольной. Она старалась вообразить себя отдающей приказы, вершащей правосудие. Увы, даже юная королева Анна казалась более властной. Неудивительно, что Раймон видел в ней глупую девчонку. Неудивительно, что Иль-Корво считал ее наивной.

Элейн вспомнила, как он стоял на берегу озера, готовясь нырнуть. Представила его на коленях. Еще раз оглядела себя в зеркале. Даже она смогла увидеть, как недовольное озорство сменилось чем-то... другим. Это все то же лицо, но уже более резкое, утонченное, угрожающее, отмеченное печатью тайного знания.

Она быстро отвернулась, не узнавая себя. Теперь она была не похожа ни на леди Меланту, ни на Кару, ни на кого-либо другого из ее знакомых.

Он предупреждал, чтобы она была с ним осторожной. Она и сама это знала. Он просто убийца, рожденный, воспитанный и обученный для этого. Волкодав тоже мог вернуться и вздыхать в конуре под любящей рукой, но спустя час или минуту он снова бросится на охоту.

Элейн взяла маленький цветок, который аккуратно положила, когда расчесывала волосы. Он почти завял, превратившись в мягкую сломанную звездочку лепестков. Она терла его в пальцах, пока не ощутила свежий запах.

На рассвете пират стоял, опершись локтем на каменную стену и глядя в окно. Без рубашки, только в черных штанах и сапогах, немного собравшихся на икрах и лодыжках. К предплечьям прикреплены щитки, с кожаного ремня свисают кинжалы.

– Гонец был? – спросила Элейн из своего гнездышка среди подушек и душистого белья.

Перед сном она сняла белый халат и теперь лежала голая под покрывалом – удивительное, изысканное ощущение. До этого она лишь однажды была в постели раздетой. В его постели. Он повернул голову.

– Пока не был. Но Джироламо получил известие, что бы мы ждали тут. – Он презрительно фыркнул. – Морозини не терял времени. Ну что ж, подождем. Только, боюсь, здесь нет особых развлечений. Я принес еду и питье, если хочешь.

Элейн не хотела ни есть, ни пить. Она хотела его.

– Я думала об игре, – сказала она, переворачиваясь на живот.

– Еще раз?

– Вообще это больше сказка, чем игра. Нужно притвориться людьми в сказке.

– Притвориться?

– Да. – Элейн оперлась на локоть. – Для развлечения, чтобы провести время. Ты сказал, что обожаешь игры. Это игра человеческих характеров.

– Ты запомнила, – усмехнулся он.

– Моя игра нечто вроде представления. У меня одна роль, у тебя – другая.

– И что это за роли?

– Я бы притворилась великой царицей.

Он с улыбкой склонил голову набок.

– А не какой-нибудь второстепенной?

– Нет, – покраснела Элейн. – Как царица Савская. Всемогущая, с необозримыми владениями.

– Понятно, – сухо произнес он. – И конечно, вашему величеству требуется для этой игры покорный слуга.

– Нет, – прошептала она. – Мне слуга не требуется.

– Соломон, чтобы разделить трон?

– Нет.

– Любовник?

– Мне говорили, ты убийца, а не любовник.

– Это правда, миледи. – Он слегка поклонился.

– Тогда, может, ты сыграешь роль воина? – Элейн взглянула на него. – Принца.

– Я?

– Да. Воина и принца, я думаю. Из далекой страны, которая была... завоевана.

Последовало долгое молчание. Она не смотрела на него, просто не решалась.

– Приведенного мне... в качестве пленника, – сказала она упавшим голосом.

– Думаешь, я унижусь до этого?

Элейн не могла различить выражения его лица, видела только скрещенные на груди мускулистые руки в кожаных щитках.

– Не знаю, – нерешительно произнесла она. – Это ведь игра.

– Боюсь, ты недостойна роли великого правителя, – тихо засмеялся он. – С таким дрожащим голосом, в крепости из подушек. Как твой поверженный враг я не слишком впечатлен.

Хотя белый халат лежал в ногах постели, Элейн величественным жестом откинула покрывало, согнула колени в самой грациозной, как ей казалось, манере и взяла халат. Представив себе толпу слуг, она без спешки накинула его, встала с кровати, села в большое кресло и положила руки на подлокотники.

– Хочу взглянуть на тебя. Подойди к свету.

На миг она подумала, что он не подчинится. Но пират все же оттолкнулся от стены и вышел на свет. Он стоял, расставив ноги, со скрещенными руками, с еле заметной презрительной усмешкой. Он выглядел принцем, а совсем не пленником, несмотря на то что был покрыт синяками и ссадинами, словно действительно участвовал в битве.