По утрам, после того как мистер Поммерой уходил из дома, Рут снова засыпала и просыпалась несколько часов спустя, когда солнце было уже высоко. Она забиралась на кровать к миссис Поммерой. Миссис Поммерой просыпалась, щекотала шею Рут и рассказывала ей истории про всех собак, которые жили у ее отца в ту пору, когда миссис Поммерой была маленькая, как Рут.

– У нас были Биди, Брауни, Кэсси, Принц, Тэлли, Уипетт, – перечисляла миссис Поммерой, и вскоре Рут так заучила клички всех умерших собак – хоть экзамен сдавай.

Рут Томас жила у Поммероев три месяца, а потом на остров вернулся ее отец. Без жены. Неприятный инцидент разрешился. Мистер Томас оставил мать Рут в городке под названием Конкорд, в штате Нью-Гемпшир, и сколько она там должна была пробыть – неизвестно. Рут прекрасно поняла, что ее мать не вернется никогда. Отец забрал дочь из дома Поммероев в свой дом, по соседству. Теперь она спала в своей собственной спальне, снова тихо и спокойно жила с отцом и, как оказалось, совсем не тосковала по матери. Правда, очень горевала о том, что ей больше нельзя спать на полу рядом с мистером и миссис Поммерой.

А потом мистер Поммерой утонул.

Все мужчины говорили, что Айра Поммерой утонул из-за того, что рыбачил совсем один и порядочно напился. Он имел обыкновение привязывать фляжки с ромом к веревкам, ведущим к омаровым ловушкам. Фляжки он опускал на глубину саженей в двадцать, где вода была холодная, и они болтались в промежутке между поплавком и ловушкой. Все рыбаки время от времени так делали, не мистер Поммерой эту хитрость придумал, однако он весьма значительно усовершенствовал это приспособление. Вот эти самые усовершенствования его и сгубили – так говорили все. Он попросту напился до чертиков в день, когда были слишком большие волны, а кормовой настил на его лодке был слишком скользким. Скорее всего, он свалился за борт, ничего не соображая. Наверное, вытягивал ловушку, и его накрыло здоровенной волной. А плавать он не умел. Но с другой стороны, очень мало кто из добытчиков омаров как с Форт-Найлза, так и с Корн-Хейвена умел плавать. Да и умей мистер Поммерой плавать – вряд ли бы ему это помогло. Он упал в холодную воду в высоких сапогах, в длинном клеенчатом дождевике, в толстых перчатках, поэтому быстро утонул. Хотя бы недолго мучился. А когда человек умеет плавать, он порой слишком долго мучается перед гибелью.

Три дня спустя тело нашел Ангус Адамс, когда вытаскивал ловушки. Труп мистера Поммероя запутался в веревках, словно разбухший соленый окорок. Вот какой конец его постиг. Утопленника может нести волнами куда угодно, а вокруг острова Форт-Найлз кругом было полным-полно опущенных в воду веревок. Целая сеть, можно сказать, и эта сеть могла фильтровать воду и ловить утопленников. На территории Ангуса закончилось плавание мистера Поммероя, а чайки уже успели выклевать его глаза.

Лодка у Ангуса была маленькая, для второго человека места в ней было мало – как для живого, так и для мертвого, вот он и швырнул труп мистера Поммероя в корыто поверх живых омаров, выловленных за утро. Хорошо, что он им клешни связал, чтобы они друг дружку не сожрали. Как и мистер Поммерой, Ангус на ловлю вышел один. В ту пору у него не было помощника, так как он не желал делиться своим уловом с каким-нибудь там мальчишкой-сопляком. Он даже радиоприемник с собой не брал, что было довольно необычно для ловца омаров, но Ангус не любил, когда над ухом кто-то треплется. В тот день нужно было проверить несколько десятков ловушек. Ангус всегда проверял все ловушки до единой, не важно, много или мало попадется омаров. И в тот день, выловив труп мистера Поммероя, Ангус довел начатое дело до конца – поднял со дна все оставшиеся ловушки, а это заняло несколько часов. Каждого омара он, как положено, измерял. Мелких швырял за борт, а крупных бросал в корыто, предварительно связав им клешни. Всех отобранных омаров он укладывал в корыто с крышкой, подальше от солнца. Поверх трупа.

Примерно в половине четвертого пополудни он вернулся к острову и встал на якорь на некотором расстоянии от берега. Труп мистера Поммероя он перебросил в гребную шлюпку, потом переложил добытых омаров в корзины для хранения, потом приготовил наживку на следующий день, потом убрал в ящик под сиденьем дождевик. Покончив со всеми делами, он сел в шлюпку, где лежал труп мистера Поммероя, и направился к пирсу. Он привязал шлюпку к лесенке и поднялся на пирс.

Всем рассказал, кого именно он обнаружил запутавшимся в веревках нынче утром («только законченный идиот мог так погибнуть»).

– Он был весь опутан моими веревками, – мрачно сообщил Ангус Адамс.

Вышло так, что Вебстер и Конвей, Джон и Фейган, а также Тимоти и Честер Поммерои были на причале (они там играли) как раз в то время, когда Ангус Адамс привез туда труп. Первым увидел отца, лежащего на причале (раздувшийся и безглазый труп), старший сын, Честер. Он пошатнулся и охнул, а потом все это увидели остальные мальчики. Словно испуганные солдаты, они выстроились неровным строем и опрометью бросились домой. Они побежали прочь от гавани, вопя и плача на ходу. Промчавшись мимо покосившейся старой церкви, они приблизились к своему дому, на крыльце которого их соседка Рут Томас дралась с их младшим братишкой Робином. Рут и Робин вместе с ними одновременно вбежали в кухню и бросились к миссис Поммерой.

Миссис Поммерой ожидала такой новости с тех самых пор, как три ночи назад нашли лодку ее супруга. Его в лодке не было, а сама лодка плавала далеко от берега. Миссис Поммерой уже знала, что муж погиб, и думала, что никогда не увидит его тела. Но когда в кухню с искаженными от страха лицами вбежали ее сыновья и Рут Томас, миссис Поммерой сразу поняла, что тело нашли. И что ее сыновья все видели.

Мальчики налетели на мать и повалили ее на пол – так, будто они были храбрыми солдатами, а она – живой гранатой. Они накрыли ее собой и погасили. Они плакали и рыдали, а она едва дышала под их весом. Рут Томас они тоже повалили. Ничего не понимая, она упала навзничь на пол. Робин Поммерой, не разобрав, в чем дело, бегал кругами около кучи плачущих братьев и матери и повторял:

– Вы чего? Вы чего, а?

Слово «вы» Робину давалось легко, в отличие от собственного имени, и он твердил снова и снова:

– Вы чего? Вы чего? Вебстер, чего вы?

Он никак не мог понять, почему так горько плачут его братья и почему молчит его мать, лежащая под ними. Он был еще слишком мал. Миссис Поммерой, валявшаяся на полу, молчала, как мумия. Сыновья окутали ее, будто саван. Когда она с трудом поднялась с пола, мальчики поднялись вместе с ней. Они словно прилипли к матери, вцепились в подол ее длинной юбки, будто репьи или жуки. Стоило одному отлепиться, и он тут же снова цеплялся за мамину юбку. Все рыдали как полоумные, а она стояла тихо и пыталась отцепиться от них.

– Вебстер, вы чего? – повторял Робин. – Чего вы, чего?

– Рути, – сказала миссис Поммерой, – ступай домой. Скажи отцу.

В ее голосе прозвучала пронзительная и прекрасная печаль. «Шкажи отссу…»

Рут решила, что более красивой фразы она ни разу в жизни не слышала.

Гроб для мистера Поммероя сколотил Сенатор Саймон Адамс, но сам на похороны не пошел, потому что до смерти боялся моря и никогда не ходил хоронить утопленников. Он не мог преодолеть свой страх, кем бы ни был покойный. Он должен был держаться подальше. Он сколотил для мистера Поммероя гроб из чистой белой ели, отшлифовал шкуркой и покрыл легкой олифой. Очень хороший получился гроб.

Для Рут Томас это были первые в жизни похороны. Очень хорошие – для первых в жизни похорон. Миссис Поммерой уже вела себя как образцовая вдова. Утром она вымыла шею и подстригла ногти Вебстеру, Конвею, Джону, Фейгану, Тимоти, Честеру и Робину. Она причесала им волосы красивым черепаховым гребнем, который обмакивала в высокий стакан с холодной водой. Рут была с ними. Она вообще не могла подолгу находиться вдали от миссис Поммерой, а уж тем более в такой важный день. Она встала в очередь и дождалась, когда миссис Поммерой и ее причешет, смачивая гребенку водой. Миссис Поммерой вымыла ее шею и выковыряла грязь из-под ногтей. Ногти у Рут заблестели, как монетки. Рут Томас была последней – будто самый младший ребенок. Миссис Поммерой причесывала девочку и чувствовала, какая у той горячая макушка. Мальчишки-Поммерои стояли смирно – все, кроме старшего, Вебстера, который нервно барабанил пальцами по бедрам. В тот день все мальчики вели себя хорошо, ради матери.