Ей показалось, что он похудел. Лицо обострилось, окаменело, в глазах отсутствовал привычный блеск. Что бы ни привело его сюда, вряд ли это был радостный повод.
— Можешь уделить мне несколько минут? — спросил он.
— Скоро должен прийти клиент.
— Я задержу тебя не надолго.
— Хорошо. Кофе?
— Нет, спасибо.
Чтобы Ридж отказался от кофе, приготовленного Синди...
Она прошла в кабинет и указала ему на кресло, но Ридж садиться не стал.
Он встал посередине ковра напротив ее письменного стола:
— Ты попала прямо в цель насчет этой аспирантки.
Морея не сразу сообразила, о чем он говорит.
— Что ты хочешь сказать?
— Ее личное дело абсолютно безупречно, — продолжал Ридж. — Я никогда не видел таких блестящих характеристик — она получила их в том месте, где училась раньше. Поэтому, из принципа, я позвонил ее бывшим профессорам и, как только начал задавать вопросы, сразу почувствовал, как они задергались.
— Почему?
— Вот это меня и заинтересовало. Но докапываться пришлось целую неделю. И вот что я выяснил. — Он помолчал. — Она и там обвинила двух учителей в сексуальных домогательствах, а за это потребовала блестящие характеристики.
Морея с трудом перевела дыхание.
— То есть она это сделала не в первый раз?
— Вот именно. Мало того, ее аппетиты возросли. Раньше она потребовала характеристики, чтобы перевестись в другое место. На этот раз она вынудила уйти твоего отца, а сама осталась учиться дальше. Она оказалась твердым орешком, мне потребовалось приложить немало усилий, чтобы заставить ее сознаться. Но в конце концов мне это удалось. Я получил от нее письменное признание и извинение от ее адвоката.
— Значит, папе не придется уходить с работы, — сказала Морея. — Но он ведь уже...
— В университете немедленно возьмут его назад.
— Ридж, какая замечательная новость! — Слезы полились у нее по щекам. — Он снова вернется к любимому делу...
— Если захочет. В данный момент я в этом не уверен. Когда я позвонил ему, чтобы сообщить эту новость, он поблагодарил меня, спросил, не собираюсь ли я в выходные поиграть в теннис, и извинился, что не может долго разговаривать, так как заканчивает важную главу.
— Наверное, он был поглощен своей книгой. Потом до него дойдет.
— Я сообщаю это тебе, чтобы ты потом не винила меня, если он решит остаться на пенсии.
— Я и раньше тебя не обвиняла, наоборот, хотела поблагодарить.
— У тебя потрясающая интуиция, — тихо произнес Ридж, словно продолжая прерванный разговор. — А я не заметил очевидного.
— Мы все иногда не замечаем очевидного, — она попыталась улыбнуться. — Помнишь дело Симмонсов, когда тебе удалось сбить меня с толку.
— Но ты мне потом отплатила, — усмехнулся Ридж. — Кстати, твоя мать собирается устроить праздничный ужин для нас четверых, — добавил он.
— Ну что ж, ты заслужил это, — она снова попыталась улыбнуться, — а я постараюсь сделать так, чтобы быть занятой в этот вечер.
В этот момент дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Морея испуганно уставилась на ворвавшегося в кабинет Трента Пэкстона; за его спиной стояла Синди.
— У меня назначена встреча, черт возьми! — кричал Трент. — Вы всего лишь секретарь и не имеете права лишать меня возможности увидеть своего адвоката! — Он скинул руку Синди, пытавшуюся задержать его, и обратился к Морее: — Дейзи наняла какого-то Риджа Колтрейна. А Алан сказал мне, что парень чертовски опасен. Так что мы будем делать?
Морея встала и спокойно произнесла:
— Вы вернетесь в приемную и будете сидеть и ждать, пока вас пригласят.
Но Трент, казалось, не слышал ее.
— Вы знаете, как перехитрить его?
— Не думаю, что вам следует беспокоиться об этом. Кстати, если вы не помните, что знакомились с Риджем Колтрейном, я могу еще раз представить его вам. — Морея взяла его за одну руку, Синди за другую, и они выпроводили Трента из кабинета.
Морея закрыла за ним дверь и прислонилась к ней, глядя на Риджа.
— Значит, ты будешь защищать Дейзи, — наконец сказала она.
— А почему бы и нет? — с вызовом спросил он.
Как быть? Если он будет заниматься этим делом, ей придется от него отказаться. Но под каким предлогом? Правду она сказать не могла...
— Так почему ты против? — продолжал Ридж.
Она не могла ответить на этот вопрос.
— Но ты же ненавидишь разводы, — нашлась она наконец. — Особенно скандальные. А этот будет именно таким.
Даже сквозь закрытые двери был слышен раздраженный голос Трента.
— Может, тебе лучше все-таки принять его, пока он окончательно не выйдет из себя? — предложил Ридж.
— Он больше не мой клиент, — ответила Морея, отходя от двери. Она подумала, что лучшего предлога найти нельзя. — Я не хочу иметь клиента, который ведет себя подобным образом.
— Ты уверена, что причина только в его поведении?
— Разве этого не достаточно?
Он направился к двери, потом остановился.
— Но между прочим, его информация неверна, я не взял дело Дейзи.
— Почему? Потому что ненавидишь разводы? Или потому, что не можешь работать со мной? — Морея чувствовала, что уже не может остановиться.
Он повернулся к ней.
— Нет, Морея. Потому что не могу работать против тебя. Хотя работать против тебя все же лучше, чем ничего. Но раз ты предпочитаешь, чтобы мы вообще не контактировали... — Он взялся за ручку двери.
Морея подлетела к нему, схватила за рукав.
Она не знала, как это случилось, но в следующий момент уже прижималась к нему всем телом, ее разгоряченная кровь, казалось, проникла в него, сделала их одним целым...
Он жадно целовал ее, потом мягко отстранил от себя.
— Прости, — сказал он. — Но если хочешь знать, я отказался от дела Дейзи Пэкстон именно поэтому.
Когда он снова взялся за дверную ручку, она воскликнула:
— Ты не смеешь уходить от меня, Ридж!
Он остановился, но ручку не выпустил. И ничего не говорил.
— Ты... значит, я тебе небезразлична, Ридж? — спросила она тихо.
Он пробормотал что-то, она не разобрала. Потом сказал:
— Нет, я веду себя так с каждым адвокатом, против которого работаю. Черт возьми, Морея, если тебе необходимо...
— Потому что я думаю... я знаю... ты мне небезразличен, Ридж.
Несколько минут в комнате царила тишина. Оба стояли не шелохнувшись. Молча. Не дыша.
Второй поцелуй был слаще первого. Он прижал ее к себе.
— Когда я впервые поцеловал тебя там, в гараже, ты казалась такой испуганной, такой огорченной...
— Потому что меня никто в жизни так не целовал. И я действительно была огорчена, потому что ты перепутал все мои мысли. Я не понимала, что со мной происходит.
— А я подумал, будто слишком далеко зашел, — признался он. — Решил, что испугал тебя и ты больше никогда ко мне и близко не подойдешь. А на следующий день, на коктейле у Брэдли, ты так вела себя со мной, что я утвердился в этом. При виде меня на твое лицо будто опускалась завеса.
— Я думала, ты дразнишь меня.
— Дразню? Ты считаешь, что я флиртую со всеми женщинами-адвокатами?
— Не знаю, — честно ответила Морея.
— Это был единственный способ обратить твое внимание.
— А почему ты рассмеялся, когда я рассказала тебе об идее моей матери сделать вид, что мы встречаемся?
— Я просто удивился и немного рассердился, что тебе такая мысль почему-то никогда не приходила в голову. А я ждал и постоянно делал намеки, которые ты никак не хотела понять. И с каждой нашей новой встречей все больше и больше влюблялся в тебя.
Морея чувствовала головокружение, как будто совершила полет на ракете от отчаяния к счастью.
— Ты знаешь, я бы никогда не отказалась от дела Трента Пэкстона, если бы не влюбилась в тебя. Потому что не смогу теперь противостоять тебе, по крайней мере в суде.
— Ну и хорошо. Значит, нам с тобой есть смысл иметь общую практику.
Морея покачала головой.
— Не уверена, что это было бы хорошо. Например, я так и не согласна с тобой в деле моего отца.
