— Я решила, что смутишься ты.
— Думаю, дорогая, это вполне может произойти, когда я стану читать одну из таких книг, — сказала мать, слегка розовея. — Но секс, в конце концов, естественная часть нашей жизни. Думаю, мне захочется похвастаться своей дочерью-писательницей, но только не священнику, конечно!
— О, мама! — Дженнифер улыбнулась. — Ты, пожалуйста, не волнуйся, я не ссорилась с Рафом... Ссоры не было. Просто он хочет, чтобы я поехала с ним в Англию, а я волнуюсь, как оставить тебя одну...
— Я и не надеялась, что он переедет к нам, Джен, — сказала Пола. — И конечно же, ты должна быть рядом с мужем. Разве может быть иначе? Ты никогда об этом не говорила, но я прекрасно знала, что, как только закончится его поездка на Амазонку, ты улетишь вить гнездо с Рафом. Ты ведь не зря организовала для меня всю эту медицинскую помощь. Когда Раф намекнул на то, что мы можем использовать верхний этаж в качестве номера люкс, я подумала, что очень скоро вы уедете. Это он здорово придумал насчет твоей комнаты! Ты согласна? Ты ведь не будешь возражать, если мы превратим ее в комнату для гостей? Конечно, когда ты, Раф и ребенок будете приезжать сюда, она будет в вашем полном распоряжении.
У Полы было множество планов. Неожиданно они появились и у Дженнифер. Почему она так усложняла себе жизнь, когда все необыкновенно просто? Раф прав: они могли бы во всем разобраться, если бы только она этого захотела. И теперь Дженнифер знала наверняка, что хочет этого. Она жаждала наслаждаться жизнью, не прятаться от нее или проживать ее только с героями своих книг.
Она отправилась на поиски Рафа и нашла его у ветхого сарая Дот. Он сидел там, прислонившись головой к деревянной стене. Глаза его были закрыты. Дженнифер подошла ближе и увидела поблескивающие следы слез на его высоких скулах и на подбородке.
О Боже...
Сердце Дженнифер охватила невыразимая нежность, и она опустилась перед ним на колени. Он излил свой гнев, но пришел сюда как маленький мальчишка, чтобы спрятать свою боль. Она вспомнила одинокого девятилетнего мальчика, каким он был в доме отца, ужасно скучающего по матери и сражающегося со своим глубоким чувством одиночества.
— Раф...
Она тихо вздохнула, и он встревоженно открыл глаза, но тут же закрыл их еще крепче, заслонив рукой. Пальцы его были сжаты в кулак.
Он ощущал не только боль, а еще и горе, и злость. Дженнифер понимала, что мера его обиды была и мерой его любви. Возможно, он никогда больше не признается в ней Дженнифер, но она будет знать...
— Раф, дорогой... пожалуйста, посмотри на меня.
Он не двинулся с места. Тогда она осторожно взяла его руку и прижала к своей груди, к сердцу, не зная, как продолжить. Ей стало стыдно при мысли, что она заставила плакать человека, которого любила.
— Я так боюсь себя, — прошептала она. — Страшно боюсь чувств, которые ты во мне пробуждаешь. Ты заставляешь меня чувствовать потребность в том, чего, как я думала, у меня никогда не будет. — Она прижалась к нему, крепко держа его руку, прикоснувшись щекой к его груди. Она слышала, как взволнованно бьется его сердце. Руки ее обвили его талию. Она понимала, что ей придется покориться и смириться. И она была согласна на это. — Я никогда не думала, что смогу быть рядом с тобой, за исключением этого единственного короткого периода. Я не могла позволить себе даже думать, каким может быть наше будущее. Я не могла признаться себе в том, что люблю тебя, не говоря о том, чтобы признаться тебе в своей любви. Я боялась, что ты сможешь обидеть меня...
Он по-прежнему не двигался, но Дженнифер почувствовала, что его напряжение еще больше возросло.
— Я хочу... я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты позволил мне любить тебя, хочу быть любимой. Я хочу подарить тебе нашего ребенка, чтобы вы любили друг друга. Я хочу, чтобы у тебя было все, что ты хочешь. Хочу, чтобы ты был всегда счастлив. И если я смогу дать тебе хотя бы немного счастья, я это сделаю. — Дженнифер уткнулась лицом в его грудь. — Пожалуйста, Раф, попроси меня еще раз... попроси поехать жить вместе с тобой, быть твоей любимой и разделить с тобой радость жизни. Если ты этого не сделаешь, позволь мне попросить тебя об этом...
Он опустил на голову Дженнифер руку, которой прикрывал глаза, а потом обнял ее за плечи.
— Черт возьми! Как ты могла так со мной поступить? — спросил он. Его сердитое дыхание развевало ей волосы, но Дженнифер знала, что он успокаивается и теперь все будет хорошо. — Как ты могла, слыша мои слова о любви к тебе, о том, что я хочу прожить с тобой всю свою жизнь, — как ты могла вот так отвергнуть меня, сказать все то, что ты сказала?
Дженнифер приподняла голову, и он увидел ее мокрые от слез глаза.
— Но ты не сказал, что любишь меня, — с нежностью произнесла она. — Ты ничего не говорил о любви. Ты заговорил о ней только сейчас...
— Должно быть, я... Я говорил, что хочу быть с тобой, хочу иметь ребенка, а в ответ получил настоящий удар.
— Извини. — Ее рука коснулась его щеки. Она погладила пальцем его подбородок. — Но я не знала твоих чувств. Меня беспокоили лишь мои собственные переживания. В моей голове все смешалось. Мне показалось, что ты хочешь все сделать так, как удобно тебе.
— Никогда раньше я не признавался женщине в любви и не мог сделать это сейчас вот так, сразу... А тебе не терпелось услышать мое признание? Подождать было нельзя?
Она посмотрела на его мрачное лицо. Да, их обоих мучили одни и те же сомнения.
— Извини, — тихо повторила она. — Из-за меня ты не смог сказать о своих чувствах.
Его бледное лицо порозовело. Он обнял ее за талию, и вдруг его глаза засветились счастьем.
— Да, именно так. Поэтому, думаю, мне придется сделать еще одну попытку. Дженнифер, дорогая...
— Да, Раф?
Он тепло улыбнулся.
— Ты поедешь со мной в Лондон, выйдешь за меня замуж и родишь мне еще детей?
Дженнифер чуть было не выпала из кольца его рук, внутри у нее все перевернулось, но ее любовь помогла ей все это выдержать.
— Раф, я понимаю, почему ты так относишься к браку, — спокойно сказала Дженнифер. — Однажды ты попросил меня видеть в тебе только тебя... Я стараюсь это делать. И именно тебя я люблю. Такого, какой ты есть... — Она озорно улыбнулась. — Буду любить до тех пор, пока буду знать, что ты тоже меня любишь. Мне не нужен никакой документ...
— Но он нужен мне,— ответил Раф. — Я был страшно потрясен, поняв, что ощущаю себя собственником по отношению к тебе и ребенку. Я был вне себя от ярости при мысли, что не смогу стать частью твоей жизни. Я не позволю себе повторить ошибки своего отца. Мне нечего больше доказывать, кроме моей любви к тебе.
Дженнифер положила палец на его теплые губы.
— Тебе не нужно ничего доказывать или подкупать меня обручальным кольцом. Я уважаю твое слово, Раф. Мне достаточно одного твоего обещания.
Он поцеловал ее руку.
— В таком случае, я обещаю любить тебя всю жизнь. Обещаю никогда не изменять тебе. Обещаю, что никогда не оставлю тебя. Обещаю никогда не злоупотреблять твоим доверием и не лгать ни тебе, ни нашим детям. И еще обещаю дорожить тобой, защищать тебя и даже иногда тебе подчиняться.
Дженнифер покачала головой. Слезы любви застилали ее глаза.
— Откуда ты знаешь, что сможешь сдержать все эти обещания?
— Теперь я обладаю тем, чего у меня не было все эти годы. Верой. И ее дала мне ты, Дженни. У меня есть вера в себя самого. Вера в то, что я наконец встретил женщину, которая нужна мне. Вера в мою любовь к этой женщине, в ее любовь ко мне. Вера в жизнь и в будущее, которое мы будем создавать вместе.
Она обвила его шею руками, поднялась на цыпочки и нежно коснулась губами его губ.
— Кто бы мог представить, что такое произойдет, когда Себастьян взялся за воплощение идеи рождения моего ребенка?
— Действительно, кто? — прошептал в ответ Раф. — Но мне кажется, отец сделал все, что смог, чтобы связать нас после своей смерти... Наверное, он надеялся, что наша близость и природа сделают за него все остальное.
