– Что за чепуху мне рассказала мисс Могфорд? – ринулась сразу в атаку миссис Прис. – И почему ты в постели? Сейчас ведь только девять вечера. В самом деле, Крессида, как это следует понимать, что такая здоровая двадцатичетырехлетняя девушка бездельничает, а?

Крессида, привыкшая к подобному обращению со стороны мачехи, присела на кровати.

– Я в постели, потому что не могу ступить на ногу. Очень больно. К утру, надеюсь, все пройдет.

– Да, это было бы хорошо. Ко мне на ужин придут Уортингтоны, и нужно срезать цветы, почистить серебро. – Она тяжело вздохнула. – У меня ужасно болит голова, пришлось рано уехать с вечера. Пойду лягу в постель и могу только надеяться, что мисс Могфорд соблаговолит потратить время, чтобы принести мне горячий чай и приготовить ванну.

Мачеха ушла, даже не пожелав доброй ночи, и Крессида вновь легла в постель. Ее нога болела. Принимать вторую порцию парацетамола было еще не время. Она удобно устроилась на подушке и задумалась.

Человек, который привез ее домой, был с ней очень мил. Впрочем, не просто мил, он обращался с ней так – девушка поискала подходящее слою, – как будто она что-то значила… Крессида особенно ценила такое отношение, потому что хорошо понимала, что внешность у нее самая заурядная. Она сразу заметила, как удивила его ее комната, но вряд ли это имеет какое-то значение, ведь больше они никогда не увидят друг друга. Девушка знала, что те несколько друзей, которых она имела, терялись в догадках, почему она остается дома, хотя очевидно, что теперь, когда умер ее отец, она здесь нежеланна. Крессида никому не говорила, что не покидает этот дом из-за Могги. У Могги не было собственной семьи, своего дома: всю жизнь эта женщина работала у родителей Крессиды, не имея возможности скопить денег, потому что помогала своей сестре, у которой был парализованный муж. Его парализовало вскоре после того, как они поженились, и вот уже много лет они так и жили. Он совершенно беспомощен, и Могги, насколько это ей удается, поддерживает их. Теперь Могги пятьдесят восемь лет, через два года она может выйти на пенсию и получать ренту, которую ей завещал мистер Прис, а до этого времени ей ничего не остается, как работать у миссис Прис, так как эта леди объяснила ей, что если она не будет работать у них в доме, то рента, по условиям завещания, аннулируется. И так как мисс Могфорд, несмотря на ее суровую внешность и решительный характер, боялась, что не сможет найти другую работу, и собиралась жить со своей к этому времени овдовевшей сестрой, наслаждаясь заслуженной рентой, она продолжала вести дом миссис Прис с помощью приходящей прислуги и Крессиды. Понимая безвыходность положения Могги, Крессида из солидарности оставалась в доме мачехи. Два года, беспрестанно повторяла она себе, пролетят быстро, Могги поселится у своей сестры, а она сама сможет наконец-то уехать от мачехи. Правда, Крессида не имела ни малейшего представления, что будет делать, ведь у нее не было никакой профессии, но она умела вести домашние дела и считала, что и в наши дни не перевелись пожилые люди, которые нуждаются в компаньонках. Крыша над головой и немного денег на самые необходимые расходы – вот, собственно, и все, что ей нужно, пока она не встанет на ноги.

Конечно, очень жаль, что отец – самый доверчивый из людей – все оставил ее мачехе, считая, что та будет регулярно выдавать Крессиде содержание. Однако миссис Прис сразу дала понять, что ничего подобного она делать не станет; Крессиде полагалось помогать по дому, за что ее будут кормить, одевать и давать деньги на карманные расходы.

Крессида пробовала протестовать и даже хотела уйти из дома, но ее останавливало положение Могги. Она прекрасно понимала ситуацию, но не могла бросить Могги, верно и преданно служившую семье много лет, – особенно теперь, когда эта добрая женщина вот-вот должна получить неплохую ренту.

Девушка никому, даже самым близким подругам, не говорила об истинных причинах, мешающих ей покинуть этот ставший таким неприветливым для нее дом, а так как миссис Прис при людях старалась выглядеть любящей и заботливой, то постепенно все вокруг стали думать, что Крессиду устраивает положение дел в ее доме. Она всегда была спокойной и не завидовала никому из подруг, которые были обручены или нашли работу, уехав из деревни. Никто и не подозревал, что долгие-долгие часы Крессида проводила, строя планы на будущее. Она считала унизительным жалеть себя и старалась не предаваться унынию, но в то же время была уверена, что красивая внешность очень помогла бы ей устроиться на работу, а так шансы ее весьма малы…

Проснувшись среди ночи от боли в ноге, она до самого утра так по-настоящему и не заснула.

Утром Могги пришла ее проведать и, увидев бледное лицо Крессиды, посоветовала оставаться в постели.

– Я не могу, – возразила та, – мне нужно срезать цветы и сделать букеты, а еще почистить столовое серебро.

Говоря это, она спустила ноги с кровати и попыталась встать. И тут с ней случилось то, чего никогда прежде не случалось, – она потеряла сознание.

Могги подняла ее, уложила в постель и спустилась в спальню к миссис Прис. Было еще слишком рано, и до того времени, когда она приносила своей хозяйке поднос с утренним чаем, оставалось два часа, однако Могги решительно вошла в комнату.

– С мисс Прис случился обморок, когда она попыталась встать, потому что вы ей так велели, – резко начала она. – Лучше вызовите ей доктора!

Миссис Прис села на кровати.

– Это из-за какой-то лодыжки? Видимо, она ее неловко подвернула. Да, пожалуй, ей лучше полежать в постели. Какая, однако, досада! А сейчас у меня, конечно, разболится голова, потому что вы меня так рано разбудили! В конце концов, надо же считаться с моими нервами! – Она снова нырнула в свои подушки. – Ступайте и принесите мне чай – только в обычное время!

Мисс Могфорд вышла и, закрыв за собой дверь, тихо пробормотала:

– Так не может дальше продолжаться, что-то нужно делать!..

Но она не знала, что. Она прошла на кухню, вскипятила чайник и отнесла его наверх, в комнату Крессиды, где они вместе попили чаю. Выпив чашку горячего крепкого напитка и приняв таблетку парацетамола, Крессида почувствовала себя лучше.

– Я, пожалуй, могу встать, – сказала она, – если возьму палку.

– Вот глупости! – возмутилась Могги. – Ничего такого вы не сделаете! Тот славный доктор, который вас привез домой, очень бы рассердился, если бы узнал о ваших намерениях.

– Он не узнает, – возразила Крессида, почувствовав, что очень об этом сожалеет. За невзрачной внешностью девушки скрывалась романтическая натура, но она была благоразумной и понимала, что бессмысленно желать того, что получить невозможно. Она умылась с помощью Могги, причесала свои длинные, неопределенного цвета волосы и попросила Могги принести ей столовое серебро.

– И старую газету, – добавила она, – а еще порошок и тряпки. Я могу чистить приборы и в постели, к тому же это займет меня.

– Ладно, – неохотно согласилась Могги, – но только после того, как позавтракаете.

– Я не хочу есть…

– Вы съедите все, что я принесу, – отрезала Могги.

Доктор ван дер Линус поднялся рано. Он вышел с собаками в сад, любуясь светлым солнечным утром. В эту ночь он спал хорошо, но испытывал какое-то странное беспокойство. Теперь доктор понимал, что оно было вызвано мыслями о девушке, которой доктор помог добраться до дома накануне вечером. Хотя он едва помнил ее лицо, его не оставляло чувство, что он должен что-то еще для нее сделать. Ему не понравились волнение и растерянность девушки и той пожилой женщины, что открыла им дверь; его поразила маленькая бедная комнатка, в которой жила девушка. Было странно, что экономка просила его поспешить покинуть дом до прихода хозяйки.

Он вернулся с прогулки и пошел завтракать. Неплохо бы узнать имя местного доктора и позвонить ему… С другой стороны, не будет ли это выглядеть слишком назойливо и неприлично? Он вздохнул и налил себе вторую чашку кофе. Лучше всего самому поехать к этой девушке и справиться о ее здоровье. Он сегодня обедает с друзьями и по пути сможет заехать к Крессиде.