Однако, войдя в дом, Шерри увидела бабушку спящей перед экраном телевизора на веранде с солнечной стороны. Малыш Джейми, которому давно было пора сменить подгузник, развлекал себя сам, бормоча что-то вполголоса и колотя пластиковой ложкой по игрушке — коробочке, из которой выскакивал человечек. И хотя Джейми пока еще не ревел, он давно был голодным.
— Ах ты, мой терпеливый пупсик, — проворковала Шерри, беря малыша на руки, — тебе полагается лучшая доля, но ты этого пока не знаешь… А я ее добьюсь.
В ответ Джейми подергал тетушку за волосы и весело засмеялся, когда та ахнула от неожиданности. Освободив прядь, она поцеловала его в щечку. Она полюбила мальчика с тех пор, как вернулась в Тампу и стала заботиться о нем не хуже родной матери. Шерри принесла ребенка в гостиную, где, уложив на тахту, поменяла подгузник и слегка присыпала нежную кожицу кукурузным крахмалом — гораздо более дешевым средством, чем настоящая детская пудра. Шерри любила Джейми так, словно сама родила его в муках, а мысль о том, что мистер Руис пожелает стать полным опекуном в обмен на свои деньги, приводила ее в ужас.
Боже, если бы у нас была какая-то другая возможность, думала Шерри, возясь с мальчиком под негромкий храп бабушки, доносившийся с веранды. Но другой возможности нет. Нет денег, чтобы отдать ребенка в хорошие руки, а бабушке уже явно не под силу смотреть за малышом весь день, хотя она и бодрится.
Радуясь тому, что он снова пребывает в сухости и комфорте, Джейми болтал ногами в воздухе и с удовольствием играл в «ладушки-ладушки». Шерри считала, что Джейми очарователен, что в нем красиво все — от аккуратных пальчиков на ногах, толстых ляжек в «перевязочках» и до крошечных ноготков в форме полумесяца. Она считала, что Джейми — само совершенство, что у него золотое сердце и что со временем он проявит самые разные таланты. Ну как же мог человек, заботящийся о чужих людях, отвернуться от такого ангела?
Почаще думай об этом, приказала она себе, криво усмехнувшись, да, почаще думай, когда начнешь мечтать о мистере Руисе и вспоминать, какой он сексапильный. А также оправдывать его поступки. Вспоминай Лайзу и все, что ей пришлось пережить. Думай о своем маленьком племяннике.
На веранде неторопливо развертывался сюжет очередной серии любимой бабушкиной «мыльной оперы», а старая Лилиан все не просыпалась. У Шерри оставалось минут сорок — сорок пять до того, как ехать на собеседование в штаб ССФ. А с Джейми еще придется повозиться.
— Пойдем, радость моя, я тебя покормлю, — сказала Шерри и, посадив малыша к себе на бедро, понесла на кухню.
Обед Джейми состоял из детских спагетти с мясным соусом, а еще из нескольких ложек сливового пюре на десерт. Когда смесь в бутылочке достаточно согрелась, но не обжигала (Шерри попробовала ее на своей руке), она отнесла мальчика назад в гостиную, села в старое кресло, устроила Джейми у себя на коленях и стала его кормить. И хотя мальчик мог спокойно держать бутылочку сам, он с удовольствием оказал эту честь своей тете. Черные, блестящие и умные глаза его были прикованы к лицу Шерри — видимо, он тоже чувствовал их неразрывную связь.
Шерри чуть не опоздала в офис Майка Руиса: Джейми начал плакать, когда она пыталась посадить его назад в манеж, этот плач разбудил бабушку. Шерри пришлось успокаивать ребенка и вежливо выслушивать советы, которых она предпочла бы не слушать. Она вбежала в офис ССФ в три без двух минут.
Контора смотрела окнами на улицу, потому что когда-то была бутербродной и помещалась в заброшенном квартале недалеко от центра. Обстановка внутри была далека от роскошной: здесь стояло три обшарпанных письменных стола, одну стену целиком занимали картотечные ящики. Шерри увидела мусорную корзину для бумаг, ряд далеко не новых стульев, из тех, что бывают в залах ожидания, несколько черных грифельных досок и целые штабеля древних складных стульев. Стены были сплошь увешаны плакатами и лозунгами. У стола для приема посетителей не было ни души; нажав кнопку звонка, как того требовал от руки написанный плакатик, Шерри стала ждать. Человек, для встречи с которым она собрала всю свою волю, не появлялся. Вместо него из задней комнаты, вытирая рот (видимо, только что съел свой ленч), вышел коренастый мужчина мексиканского типа, на несколько лет старше Руиса, и не торопясь осмотрел Шерри с ног до головы.
— Меня зовут Эктор Мачадо, — представился он. — А вы, вероятно, Шерри Томпкинз. Пожалуйста, присядьте. Расскажите, какое у вас образование.
Шерри протянула ему через стол краткий перечень своих данных; Эктор стал внимательно читать аккуратно отпечатанный листок, слегка приподняв брови.
— Девяносто слов в минуту на машинке, да еще и стенография? — удивился мужчина. — К тому же вы говорите по-испански. Тогда непонятно, на кой черт вам сдалась наша контора?
Какая я молодец, что скрыла университетский диплом, подумала Шерри. Здесь совсем не место для человека с высшим образованием. А бумажки о курсах секретарей вполне хватит за ту зарплату, которую они предлагают.
— Ну, во-первых, контора недалеко от моего дома, — ответила она. — У меня годовалый сын, поэтому…
— Нам нужен надежный человек. Может, у вас есть родственница или подруга, согласная смотреть за малышом, мисс Томпкинз? Или вы «миссис»? — В голосе его звучал скептицизм.
— Я «мисс», незамужняя, — ответила Шерри.
В этот момент стеклянная дверь, ведущая на улицу, распахнулась и в контору стремительно вошел Майк Руис. Дело сальвадорских жалобщиков оказалось не таким сложным, и он уже освободился. Увидев Шерри в приемной, он обернулся, чтобы взглянуть еще раз.
— Вы! — воскликнул Майк Руис, моментально вспомнив девушку. — Что вы делаете здесь? Мы виделись в университете.
Шерри старалась побороть волнение: на близком расстоянии он был еще притягательнее. Она сопротивлялась изо всех сил. В самом деле, пора проявить силу воли…
— Я пришла по поводу работы.
Майк понял, что она не собирается обрывать контакт, возникший между ними, — хотя бы потому, что ничего особенного не произошло. Во всяком случае, для нее. Но зачем она слушала его выступление?
Сейчас я это узнаю, решил Руис и произнес с сарказмом:
— Нам как раз нужна здесь крутая феминистка!
Шерри пожала плечами.
— Ну, если у вас нет других кандидатов…
— Придется нанять вас, — сказал Руис. Он-то знал, что больше никого нет.
— Думаю, вы не прогадаете.
— Продолжайте ваше собеседование.
Эктор еще какое-то время разговаривал с Шерри, а Руис, послушав минуту-две, скрылся в задней комнате, видимо служившей ему кабинетом. Шерри показалось, что Эктор вздохнул с облегчением, как и она.
— Ну хорошо, мисс Томпкинз, — сказал он, — биография у вас подходящая. Хотя мы в объявлении и не упоминали стенографию, она пригодится. Не хотите ли прямо сейчас написать абзаца два под диктовку, а потом их отпечатать?
Шерри с готовностью вынула из сумочки блокнот и ручку. Текст из журнала, который Эктор продиктовал на средней скорости, показался Шерри детской забавой. Проверив древнюю пишущую машинку на предмет исправности, Шерри наилучшим образом отпечатала текст.
Извиняющимся тоном Эктор сообщил ей, что последнее слово остается все же за мистером Руисом и ей придется с ним побеседовать, прежде чем он включит ее в платежную ведомость. Приготовившись сопротивляться сексуальному излучению будущего босса — не говоря уже о том, что последуют вопросы, требующие откровенности, — Шерри вместе с Эктором вошла в кабинет.
Занятый телефонным разговором, мистер Руис жестом пригласил ее сесть. Он больше слушал, чем говорил, время от времени вставляя свои «да» или «ладно» и энергично кивая при этом головой. Раза два он рассеянно пропустил пальцы сквозь густые темные волосы, не отрывая глаз от Шерри. «Кто вы такая? — словно спрашивал этот взгляд. — Будем ли мы что-то значить друг для друга?»
В глубине этих бархатных глаз таилась страсть. И опасность. Этот взгляд разбил немало сердец, если верить сестре Лайзе. Шерри и сама убедилась в том, что это сильная личность. Искра, вспыхнувшая между ними в забитом людьми фойе университета, словно бы разжигала чувства, которые возникали сейчас в ее душе. Мысли неслись в голове без остановки. Правда ли, что губы его слегка приоткрылись, или ей только показалось? Что было бы, если бы они прижались к ее губам?
