Сейчас я читаю ее (пока не закончил, но уже на 180-й странице из 219, так что кое-какие соображения уже есть) и вижу в ней некое новое, как мне кажется, явление. Фабула всего лишь предлог для демонстрации очередного, весьма специфичного и местами шокирующего манифеста эмансипатки или феминистки. На этот раз манифест сосредоточивается главным образом на освобожденной женской сексуальности. Героиня книги, восемнадцатилетняя Хелена, попадает в больницу, в хирургию, после неудачной и закончившейся большой кровью операции бритья лобка (в Германии это звучит не так шокирующе, как, скажем, в Польше, но я не думаю, чтобы нечто подобное в Польше могло довести до госпитализации; если ошибаюсь, поправь меня). Пребывание в больнице Хелена использует для разработки хитроумного плана воссоединения своих находящихся в разводе родителей. В свободное время она занимается изучением ложбинок и впадинок своего тела, занимается (с необычными и совершенно неизвестными мне до сих пор подробностями) интимной гигиеной и предается сексуальным фантазиям. Этим самым она дразнит и возбуждает (по-разному, иногда даже очень приятно) молодого санитара по имени Робин, которому без зазрения совести рассказывает все, что думает. Анальный секс, геморрой, туалетные эксперименты, все самые изощренные варианты мастурбации. Без предышки, без литературных красивостей, напрямую, в спринтерском олимпийском темпе, нарушая по пути одно табу за другим и все это фиксируя с немецкой точностью. Иногда с такой точностью, что анатомические термины, которые употребляет в своей книге Роше, я должен был, чтобы понять, о чем вообще речь, выискивать в словаре иностранных слов. Некоторые из терминов я так и не нашел. Роше чрезмерно точна, и, когда ей не хватает слов, она создает неологизмы, оставляя читателю расшифровывать их значение.
В 2001 году в рецензии на мое «Одиночество в Сети» в «Газете Выборчей» редактор, писатель, поэт, литературный критик Петр Братковский, которого я очень уважаю и ценю, написал, что в своей книге я подхожу на опасно близкое расстояние к порнографии. И хотя я не согласился с ним, своим замечанием он меня очень обеспокоил. Мне тогда хотелось узнать, где проходит граница, за которой кончается эротика и чувственность, на которые автор имеет полное право, и начинается порнография. И где конкретно эта граница нарушается. Я до сих пор не получил ответа. После книги Шарлотты Роше я этого тем более не знаю. Я читал ее, постоянно задаваясь этим вопросом. Например, тогда, когда Хелена, героиня книги, вводит себе в вагину косточку авокадо и подробно рассказывает о получаемом наслаждении. Или тогда, когда она философствует на тему своего интимного запаха, чтобы потом «пометить» им себя за ушком как лучшими в мире духами и внимательно проследить за реакцией мужчин, которые обменяются с ней приветственными поцелуями. Это как, уже порнография или пока еще нет? Это поразительно, но признаюсь, что во время чтения этой книги у меня не было ощущения, что я прокручиваю в своем воображении некий порнографический фильм. Роше провоцирует, но это не какая-то дешевая провокация. Это вообще не провокация! Это воспоминание о том, что выкрикивали отдельные феминистки уже в 1968 году (впрочем, Роше слишком молода, она родилась десятилетием позже — в 1978 году, а значит, не принадлежит к тому поколению, что, например, ты). Роше облачила тезисы феминисток (в том числе и упоминавшейся тобою Симоны де Бовуар) 1968 года в такие колоритные одежды своего повествования, что чтение этой книги не навевает идеологическую патетическую скуку, а скорее вгоняет в румянец и вызывает такое любопытство, во всяком случае у отдельных читательниц, что им не терпится поскорее добежать до ближайшего магазина, торгующего авокадо.
Шарлотта Роше берет читателей в путешествие на самый конец последнего вселенского табу. И потом ловко расправляется с ним. Одним словом или одним предложением, в крайнем случае одним абзацем. Как ракетой с ядерной боеголовкой, выпущенной прямо из ее мозга. Смело, радикально, без колебаний, порой забавно, порой рефлексивно, но всегда искренне (по крайней мере мне так кажется). При этом она рассказывает незаурядную историю незаурядной молодой женщины. Абсолютно свободной от обязательного разделения на мужскую и женскую сексуальность, дикой и при этом очень чувственной. Мечтающей о любви и верности. В наше время, а не в археологически отдаленном от нынешнего молодого поколения женщин шестьдесят восьмом году. В книге Роше нет и следа разделения на две отдельные сексуальности. И это, как я подозреваю, может больше всего раздражать в ней и возмущать неподготовленных читательниц (а тем более читателей). Как, например, тогда, когда героиня книги отправляется в публичный дом. Роше не считает, что право на такие визиты закреплено исключительно за мужчинами. Это, конечно, может шокировать. Но героиня Роше идет туда не за тем, за чем ходят мужчины. Она хочет узнать от проститутки, почему та стала проституткой, а еще она хочет лучше понять мужчин, которые ходят в публичный дом. Я тоже хотел бы понять их. После книги Роше я буду понимать их немного лучше, но все еще не до конца. Но это так, к слову.
Если эта книга попадет в руки «тех» мужчин, она многому их научит, и они по-другому взглянут на мозг и на тело своих женщин. А то и вообще всех женщин. Уверен. Если же в руки «не тех», что, впрочем, маловероятно, то они начнут мастурбировать во время чтения, как за просмотром порнофильма. Шарлотта Роше, как следует из ее интервью для немецких газет, считается и с этим: она просто игнорирует таких мужчин и отгоняет от себя, как корова назойливых мух. Такие мужчины — примитивные потребители порнографии. Их взгляд на женщин, я считаю, унижает женщин. Порнография для многих закомплексованных мужчин — безопасное место. Мужчина знает, что там произойдет именно то, чего он хочет. Он позвонит, войдет в комнату, женщина тут же разденется, и все будет точно так, как он это представил себе. У него будет наконец поражающая весь мир (или хотя бы его жену) эрекция, а она ему с закрытыми глазами и раскрытым в истоме покусанным ртом выдохнет, какой великолепный и неповторимый подарил он ей оргазм. Заметьте, Шарлотта Роше поддерживает недавно начавшуюся в Германии кампанию PorNo, цель которой — противостоять всем формам порнографизации страны. Эта, по-моему, обреченная на неудачу кампания, к сожалению, лишь еще раз обратит внимание мужчин на порнографию, отправит их по секс-шопам. Но с кампаниями так часто бывает. Они зачастую снова ворошат то, что и так постепенно само по себе отходило в небытие.
Я очень рад, что решил заняться зубами именно сегодня. Не забуду юбку той девушки, которая перед приемом у врача читала книгу. С сегодняшнего дня я по-другому буду думать о том, что было скрыто под той юбкой…
Приветствую,
ЯЛ, Франкфурт-на-Майне
Варшава, вечер
Януш,
книга Роше вот-вот выйдет в Польше, это для справки. Несмотря на то что ты часто бываешь в моей любимой стране, некоторые изменения нравов, скорее всего, ускользают от твоего внимания. Я знаю, что тебя это заденет. Да, я уже немного знаю тебя. Если честно, я не очень хорошо или даже вовсе не знаю, что творится в музыкально-артистической среде, но о том, что происходит за моим окном, в обычной жизни, я имею представление. Когда пять лет назад я делала на телевидении цикл передач «Смешанные чувства», одну из программ я посвятила парам, в которых возрастная разница была не в пользу женщин. Мне, как и тебе, казалось, что такие отношения встречаются с остракизмом окружения. Так вот, в студии сидели люди, которые говорили о том, как счастливы, что встретились, и уверяли, что никто из близких их не осуждал. Если кто и задумывался о том, вмещается ли их любовь в границы нормы, то это они сами. Мы не проводили специального отбора. При этом, насколько я помню, ни одна из любовниц «в летах» не была похожа на секс-бомбу, но, несмотря на это, их партнеры не могли отвести от них глаз. Хотя на них не было неприлично коротких юбок. Собравшиеся в студии заметили, что, когда в паре старше мужчина, достаточно того, что у него есть деньги. Женщине в подобной ситуации нужно иметь индивидуальность. Й еще кое-что. Ты пишешь, что нужно иметь здоровые зубы, для того чтобы есть одно пирожное за другим. В этой связи мне вспомнилась кошмарная история из жизни моей бабушки. В возрасте 82 лет ей едва не сломали челюсть во время операции, поскольку доктор никак не мог удалить протезы. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что у моей бабули нет искусственной челюсти и все зубы у нее свои. Она всегда ела пирожные.
