Сердечный привет,

ЯЛ, Франкфурт-на-Майне

Варшава, вечер

Януш,

в твоей жизни наверняка бывали моменты, когда тебя кто-то удивлял или что-то удивляло. Такое случилось сегодня со мной. Я встретилась с Томеком Рачеком[31], чтобы взять у него интервью для моего журнала. Как ты догадываешься, после его публичного признания — «я гей» — Томек оказался в центре внимания СМИ. Что, как, когда? Я знаю его много лет, в свое время мы работали в одном еженедельнике, и признаюсь, он производил впечатление недовольного, мрачного и страшно серьезного человека, о чем, впрочем, я сегодня ему сказала. И вот мы с ним сидим, я спрашиваю, он отвечает, и вдруг наша беседа начинает выходить за рамки запланированного интервью. Мы говорим не о гомосексуализме, а о жизни в стране, в которой по-прежнему смеются над немужскими анекдотами и жестами, в которой многие геи решаются на двойную жизнь, лишь бы только не превратиться в глазах общества в педераста. Томек поразил меня своей откровенностью. Тем, что наконец отважился на жизнь по-своему, несмотря на то что ему скоро исполнится пятьдесят. Как ты понимаешь, ему было нелегко решиться на этот шаг. Перестать притворяться, что человек, которого он любит, не женщина. Рачек больше не должен приглашать домой очередных кандидаток на роль жены и рассказывать интересующимся его личной жизнью журналистам, что он еще не встретил ту единственную идеальную возлюбленную. Сегодня он выходит в свет со своим спутником жизни Марцином, и его уже не интересует, что о нем скажут другие. Однако он заметил, что его знаменитые коллеги, «непроявившиеся» геи, боятся его как огня. Вероятно, они не хотят, чтобы он подходил к ним на приемах, хлопал по плечу, словно опасаются того, что все остальные, то есть мы, гетеросексуалы, немедленно узнаем правду. А правда заключается в том, что мне и Томеку нравятся мужчины.

Мы нежно обнялись на прощание.

М.

Франкфурт-на-Майне, четверг, первая половина дня

Малгожата,

содержание твоего последнего мейла удивило меня. Я не ожидал, что Провидение сведет нас с одним и тем же человеком. То, что ты в силу своей работы постоянно встречаешься с интересными мужчинами, вовсе не случайно, но то, что подобное случится и со мной, причем практически в то же самое время, случайность, особенно принимая во внимание то, что я живу за границей и редко бываю в Польше.

На упомянутом мною торжественном приеме Асов МПиК'а я имел удовольствие лично познакомиться с Томашем Рачеком. Как и я, он вручал награды, и перед торжеством в театре Рома нас представили друг другу. Я помнил его главным образом из интеллектуально-провокационных споров с гуру польской кинематографии Зигмунтом Калужинским. Они составили неподражаемую пару. Калужинский говорил ex cathedra[32], а Рачек удачными ответами, аргументами и замечаниями низводил его с этого пьедестала на землю. При этом он всегда сохранял дружелюбный тон и уважительное отношение к Калужинскому. Иногда я ловил себя на мысли, что он говорит именно то, о чем я и сам хотел бы сказать Калужинскому (и телезрителям).

К моему удовольствию, в 1992 году на делающий еще первые шаги рынок СМИ Рачек вывел «Playboy». От начала до конца сотворив его польский вариант, он придал ему привычный характерен в качестве главного редактора сделал все для того, чтобы в нашей католической и ортодоксальной, в том что касается секса, стране этот журнал выходил до сих пор. А тогда, в 1992 году, это был рискованный эксперимент, и Рачек смело пошел на него, подставив собственную голову и обрекая себя на отлучение от церковной общины. Первый номер польского «Playboy» я все еще храню в одной из коробок в чулане. Это ничего, что на мой вкус он несколько тривиален, а многим другим может показаться смешным символом возвращения Польши к так называемой нормальности. Зато я помню, с какой гордостью показывал первый номер журнала немецким коллегам. Подозреваю, что они солидаризировались с моим энтузиазмом только из вежливости.

Потом Рачек начал путешествовать с поляками по всему миру. Это благодаря ему в Польше появился в новом виде журнал «Voyage» с прекрасными (для того времени) фотографиями. Ничуть не хуже аналогичных западных журналов. Помню, Рачек был тогда его главным редактором. А я все ждал, что нового он придумает. И он наконец придумал. В 2001 году он присоединил Польшу к странам, в которых народ непременно хочет читать — причем написанное нормальным, а не бульварным языком — о так называемых звездах и наблюдать за ними. И вот как раз Рачек в качестве программного директора издательства «Грюнер + Яр» сделал так, что в Польше появилась цветная «Gala».

Потом появились его книги, которые я читал не все, но всегда знал об их существовании. Томаш Рачек многим может показаться клоуном, но такими часто кажутся люди, которые многое делают, что называется, вопреки и добиваются при этом успеха. Для меня он просто профессионал, и этим все сказано.

То, что Томаш Рачек гомосексуалист, меня интересует не более чем вопрос о цвете его носков. То есть, совершенно мне безразлично. По мне, так он может ходить вовсе без носков и в смокинге, если ему это нравится. Впрочем, совершенно точно знаю, что Томаш Рачек никогда бы так не оделся. Слишком высок его класс.

Приветствую

ЯЛ, Франкфурт-на-Майне

Париж, вечер

Януш,

весь Париж насмехается над своим президентом, вернее, над тем, что когда он перестанет им быть, то его прелестная жена скажет ему adieu[33]. Карла Бруни, несомненно, нравится и другим мужчинам и все еще, несмотря на замужество, вызывает беспокойство у других женщин. Она уже увела спутников жизни у Джерри Холл[34], Марли Мейплс[35] и у собственной сестры. Она красива, богата, в ее жилах течет голубая кровь. О чем еще можно мечтать? Кроме того, первая леди не любит, а вернее, до недавнего времени не признавала никаких обязательств, предпочитая охотиться на противоположный пол, а что до секса, то ее интереса к новому партнеру хватало на какие-нибудь три недели. Потом ее миндалевидные глаза начинали искать новую жертву. Недавно она написала песню, в которой своего мужа, президента Франции, сравнила с наркотиком. Достаточно втянуть его через нос. Бруни вызывает беспокойство и агрессию… Почему? Потому что она живет и ведет себя как мужчина. Она была и остается настоящим Казановой в юбке. Хотя в повседневной жизни предпочитает джинсы. Игнорирует этикет, любит свое тело и охотно его демонстрирует (хотя временно перестала) и не видит ничего странного в браке с мужчиной, который, как говорят, за несколько дней до свадьбы посылал эсэмэски своей бывшей жене: «Если ты ко мне вернешься, то я все отменю». Не отменил, потому что Сесиль не вернулась. А президент, по всей видимости нервничая, не только подгонял служащего, совершавшего церемонию бракосочетания, но и на одной из первых встреч с народом ответил на выпад одному из толпы: «Да пошел ты!»

P. S. Глядя на последние фотографии господина президента Саркози с супругой, можно с уверенностью сказать: он поверил в то, что стал выше своей спутницы жизни по крайней мере на несколько сантиметров. Ну как не потерять голову от женщины, которая имеет такое влияние на мужское эго?

С уважением,

М.

Франкфурт-на-Майне, суббота, ночь