У короля был хмурый вид. Совершенно определенно он намеревался развивать тему номер шесть в полном объеме, так что следовало подготовиться к долгому разговору.

— Судя по всему, сын мой, твой визит в Китай прошел чрезвычайно успешно. Надеюсь, то же можно сказать и о сегодняшней поездке. — Король посмотрел на Антонио поверх очков. — Полагаю, нашим деньгам там найдут полезное применение.

Антонио почувствовал себя виноватым. Чек на щедрую сумму так и остался в кармане, только на обратной стороне появился номер телефона Общества.

Тщательно подбирая слова, он произнес:

— Они сейчас разрабатывают вполне реальные проекты привлечения добровольцев для работы в лагере.

— Рад слышать, что… — король сделал движение, морщась от боли.

Тут же и лагерь в Хаффали, и красавица директор отошли на второй план. За время его пребывания, сначала в Китае, затем в Расове, состояние здоровья отца явно ухудшилось. Он выглядел даже хуже, чем всего несколько недель назад, когда не появился на праздновании дня рождения Антонио.

— Как вы себя чувствуете, отец? — тихо спросил Антонио.

Эдуардо подал знак дворецкому, незаметно стоявшему в углу, и тот тихо вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дубовую дверь. Как только отец и сын остались наедине, король как-то сразу обмяк, на глазах превратившись в больного старика, хотя ему было всего пятьдесят четыре года.

Он закашлялся и с трудом произнес:

— Последние две недели я принимаю такое количество лекарств, что это, наверное, серьезно ударило по запасам королевской аптеки. Я не смогу долго скрывать от окружения, не говоря об общественности, состояние своего здоровья.

Значит, это вовсе не тема номер шесть. Они, очевидно, будут обсуждать совершенно особую тему, о которой не знает даже Софи, — больное сердце короля.

— Что говорят врачи?

— Необходимо срочное хирургическое вмешательство.

Их взгляды встретились. Они понимали друг друга с полуслова. Ни один не хотел вслух говорить о риске, связанном с операцией. Хуже того, как бы они ни скрывали, газетчики все равно пронюхают о состоянии здоровья короля.

— Хирурги гарантируют выздоровление?

— Нет. Я знаю, что операция всего лишь несколько оттягивает неизбежный конец. — Лицо короля на секунду омрачилось. — Боюсь, у меня те же проблемы с сердцем, что и у твоего деда. Голова остается по-прежнему ясной, а вот тело быстро дряхлеет.

Король поднялся и начал очень медленно ходить по комнате. Наконец он остановился, повернулся — и Антонио снова увидел гордого правителя, стоически переносящего боль.

— Поэтому я и просил тебя прийти, сын мой. С раннего детства я внушал тебе, что твой долг члена семьи ди Талора, а главное, наследника престола Сан-Римини — выше личных желаний.

Значит, все-таки тема номер шесть…

— Конечно, отец.

— Твоя главная обязанность — дать стране будущего наследника престола. И совершенно очевидно, для этого ты должен жениться.

— Но, отец…

Король жестом остановил Антонио.

— Дай мне закончить. Да, я когда-то требовал, чтобы ты не торопился с выбором и встречался с как можно большим количеством претенденток. Через высокопоставленных друзей я даже сам организовывал для тебя нужные знакомства и долго не напоминал, что Федерико женат и в полном соответствии с долгом уже произвел на свет наследников, в то время как ты продолжаешь утверждать, что пока не встретил женщину, достойную стать королевой. К сожалению, я больше не могу молчать. — Дрожащей рукой король провел по густым седеющим волосам. — Дела сейчас обстоят таким образом, что я могу не дожить до празднования тысячелетнего юбилея династии в будущем году. Следовательно, хочу того или нет, но я обязан позаботиться о решении чрезвычайно важного и серьезного вопроса о том, кто окажется на троне после меня. Это мой королевский долг.

Антонио согласно кивнул. На протяжении многих лет они с отцом часто обсуждали, что означает быть хорошим королем для народа Сан-Римини. Династия ди Талора существовала вот уже тысячу лет, сохраняя и поддерживая освященные веками традиции, и это привело к стабильности во внешней политике Сан-Римини и положении внутри страны.

— Я понимаю ваши чувства, отец. Но вы должны знать, что меня этот вопрос тоже волнует. — Он не хотел затрагивать тему, которая не давала ему покоя. — Отец, организуя для меня все эти встречи, вы, конечно, действовали из благих побуждений, но в результате я заслужил весьма сомнительную репутацию в прессе. Меня начали называть принцем-плейбоем, что мне совсем не нравится. Кстати, сегодня в лагере беженцев очень удивились моему приезду. Полагаю, сейчас моя так называемая репутация бежит впереди меня. Меньше всего я сейчас хочу начинать встречаться с очередной женщиной, которая, с моей точки зрения, мне, как будущему королю, не подходит.

— Удачная женитьба положит конец дурной репутации, особенно если ты женишься до восшествия на престол. — Король вернулся в кресло и, наклонившись вперед, внимательно посмотрел на сына. — Начиная с сегодняшнего дня у тебя ровно год, чтобы составить подходящую партию. Твоя невеста должна иметь благородные корни и понимать, что значит быть королевой династии ди Талора. Подобно твоей покойной матери, она должна следовать высоким принципам свободы и заниматься благотворительностью. И как можно скорее произвести на свет наследников. — Король несколько раз кашлянул, приложив руку к груди, затем продолжил: — Ты должен еще раз подумать о кандидатуре леди Бианки. Мне показалось, ты решил с ней больше не встречаться, но, думаю, из нее бы вышла достойная королева. Если тебя не устраивает она, возможно, подойдет старшая дочь графа Алессандро.

— Вряд ли — она моложе меня на двенадцать лет.

— Возможно, — король пожал плечами, но оставался непреклонен, — но есть еще Даниэла Хайт. Я, правда, не в восторге от модельного бизнеса, которым она занимается, но у нее королевские корни, и, насколько я понимаю, она трепетно относится к нашей стране. И все-таки я бы остановил выбор на леди Бианке. Она делает щедрые отчисления в фонд Красного Креста, она почетный председатель Комитета по борьбе со СПИДом. Народу это понравится. Плюс в ее жилах течет королевская кровь.

Король произносил имена женщин из самых аристократических фамилий Европы тоном, не оставлявшим сомнения в серьезности его намерений.

Антонио поднялся с места и направился в противоположный конец комнаты. Отец хочет, чтобы он женился и произвел на свет наследников, — это можно понять. Но сделать это в течение года! За такое короткое время невозможно найти женщину, достойную стать королевой, которая при этом любила бы в нем прежде всего человека, а не принца. Он не хочет прожить жизнь в браке без любви, с женщиной, которую больше устраивают его деньги и королевский титул. Честно говоря, гораздо больше его привлекла бы женщина вроде Дженнифер Аллен. Она по крайней мере не боялась в его присутствии высказывать собственное мнение.

Он сжал зубы, сожалея, что не может, как простой смертный, со всего маху стукнуть кулаком по столу. Призвав на помощь всю свою выдержку, он все-таки возразил:

— Отец, при всем уважении к вашему мнению, я не представляю, как…

— Антонио, если ты этого не сделаешь, — король оставил без внимания протест сына, не дав ему закончить, — тебе придется отказаться от титула наследного принца в пользу Федерико.

Антонио резко повернулся, не в силах сдержаться:

— Вы не можете так поступить, отец!

— Могу и поступлю именно так.

— Но вам понадобится одобрение парламента.

— Оно у меня уже есть. — Король поднялся и пошел в сторону спальни, сразу как будто сгорбившись под тяжестью ответственности. — На прошлой неделе, когда ты был в Китае, я обедал с председателем парламентского комитета по делам престолонаследования. Он задал мне вопрос, не собираешься ли ты в ближайшее время жениться, а потом дал понять, что комитет не будет возражать, если на троне меня сменит Федерико.

Антонио нахмурился. Закон Сан-Римини этого не запрещал. Принимая во внимание, что у Антонио нет детей, комитет по делам престолонаследования мог вместо него рассматривать Федерико в качестве возможного наследника престола. Однако такое решение было довольно необычным: за тысячелетнюю историю династии ди Талора трон всего дважды переходил не к старшему сыну короля.