– Так вы проходите к нам. Хотите чай или кофе заказать?

– Минуту назад сказал бы, что не хочу. Но при таких запахах устоять нет сил.

Банкир расположился на стуле. Без пиджака, в жилете он выглядел не столь удручающе солидно, как прежде, и вообще показался мне милым человеком.

А суета стала нарастать с катастрофической быстротой. К нам за пирожками заглядывали еще многие наши артисты, мальчишки не успевали разносить по вагону чай. В коридоре появлялись некоторые пассажиры из других вагонов. Скорее по причине любопытства, чем по каким делам. Дольше прочих задержались оба молодых поручика. Этих интересовало дамское общество. Высокий, судя по некоторым признакам, запал на нашу Елену Прекрасную. Низенького с усиками интересовали все дамы подряд.

Михаил Наумович принес в купе некую весьма целебного свойства настойку, потребовались рюмки.

Пришла Маша и тоже не смогла удержаться, чтобы не попробовать пирожков. У дедушки с Михаилом Наумовичем к этому моменту завязался разговор, и наш сосед предложил барышням, то есть нам, пить чай в его купе, где проводник уже закончил свои дела. Вскоре к нам присоединились Даша Штольц и Елена Никольская.

Все сновали туда-сюда, чаепитие во многих купе перерастало в полноценные обеды. Двери повсюду перестали закрывать и держали открытыми. По коридору рассеянно прошел высокий мужчина в бриджах, сером дорожном сюртуке, кепи с большим козырьком и трубкой во рту. Почти тут же вернулся в обратном направлении. Появился мистер Ю, заглянул к нам в купе, улыбнулся каждой, потом засмеялся и обратился к Маше:

– Вас потеряли. Скажу, не надо беспокоить. Беспокоиться, так правильно?

Все согласились, что повода кого-то беспокоить или беспокоиться самим нет ни малейшего.

К некоторому моему удивлению, нашему антрепренеру удалось вскоре направить весь этот хаос в нужное русло, и труппа энергично приступила к подготовке вечернего концерта. Нашлось поручение и для меня.

– Дарья Владимировна, – сказал господин Корсаков официально, – поручаю вам предупредить всех пассажиров о том, что концерт начнется в девять часов вечера. Намекните, что мы просим всех отужинать до этого времени. Очень надеюсь, что мы никому не помешаем.

– Ой! А можно я Даше помогать стану?

– Буду только рад, Мария Петровна! – склонил свою красивую голову в благородном поклоне артист.

– Откуда вам мое отчество известно?

– Да тут два сердцееда упоминали некую Марию Петровну. Поскольку ни у кого из наших актрис нет такого имени, то я посчитал, что оно ваше.

– Фу! – вместо своего обычного «ой!» сказала Маша. – Они такие приставучие!

– Не смею вмешиваться в ваши личные дела, но в данном случае эта характеристика кажется мне верной, – Александр Александрович отвесил еще один красивый поклон и удалился.

В нашем вагоне извещать кого-либо о концерте нужды не было. Большую часть занимала наша труппа, два прочих пассажира – Иван Порфирьевич и Михаил Наумович – сейчас сами участвовали в составлении программы. Оба хорошо знали наш репертуар, и оба желали вновь увидеть свои любимые номера, на чем живо настаивали.

Оказалось, что почти со всеми пассажирами первого класса мы уже знакомы.

Ирину Родионовну и Софью Яковлевну вместе с ее собачкой и служанкой – скорее родственницей-приживалкой, исполняющей обязанности прислуги, – мы застали в салоне.

– Очень приятное известие, – выслушав нас, сказала маменька Маши. – Нам очень повезло с попутчиками, не правда ли, Софья Яковлевна?

– Пожалуй, что да, – нехотя согласилась та, пуская солнечных зайчиков своими бриллиантами. – Правда, обычно я сама в это время музицировала, но раз общество желает концерта, то и мне возражать не с руки.

Остальным пассажирам вагона пришлось стучать, благо все находились на своих местах.

– Вот нежданный визит! – воскликнул знакомый мне есаул. Мы застали его лежащим на диване с копеечной книжкой от Сытина[19] про Ната Пинкертона, и сейчас он делал попытку эту несерьезную книжицу припрятать от наших глаз. Попытка была обречена на провал по причине того, что на столике лежала целая пачка таких книжиц. Мы с Машей переглянулись и изложили причину нашего визита.

– Вот здорово! Обязательно буду, всенепременнейше, – обрадовался есаул.

Не меньшую радость новость вызвала у мистера Ю, а вот другого пассажира она сильно расстроила.

– Ну как же так? – с обидой произнес приятный мужчина с бородкой и в пенсне, очень похожий на литератора Чехова с портрета в журнале. – Концерт в девять, а мне в восемь выходить. На станции Обь. Вот невезение какое!

– А вы приходите в ресторан в три часа. Там будет небольшая репетиция, хотя бы какую-то часть увидите и услышите.

– Спасибо за приглашение. Я как раз намеревался пообедать в это время. Но это слабое утешение. Я, видите ли, бывал этой зимой в Томске и посещал в свой приезд театр. Очень мне ваша труппа понравилась.

– А что вы смотрели? – полюбопытствовала я.

– «На всякого мудреца довольно простоты». Там еще такой забавный трюк с колокольчиками был, очень мне понравился.

Я не стала хвастать, что этот трюк с колокольчиками был придуман мною, но похвала мне пришлась по душе. Даже не предполагала, что кому-то из зрителей запомнятся в первую очередь не прекрасная игра наших актеров, а вот такие мелочи.

Большая часть населения вагона второго класса в это время обедала в ресторане, так что нам не пришлось слишком часто повторять наше приглашение. К моему удивлению, мистер Ю и упомянутый Машей англичанин были далеко не единственными иностранцами, едущими в поезде. Помимо них, вторым классом путешествовали предприниматель-датчанин, два американца и два бура из Трансвааля[20]. Всех их мы как раз застали на своих местах. Буры и датчанин говорили по-французски, с американцами пришлось изъясняться на английском, так что в целом и «иностранный легион» был оповещен о предстоящем событии и, кажется, все все поняли правильно.

Суета утихомирилась ближе к ужину, когда была полностью составлена программа концерта и все участники решили, что выступать станут в тех костюмах, что на них есть. Дамы, несмотря на их согласие с таким решением, конечно же, принялись переодеваться и наводить дополнительную красоту, мужчины ограничились бритьем и умыванием.

За ужином мы оказались за одним столом с Машей и Ириной Родионовной. Впрочем, они свой ужин уже заканчивали и собирались вернуться к себе. Тут и появился уже однажды виденный мной незнакомец, тот, что продефилировал через наш вагон в обоих направлениях в кепи и с трубкой. Он вошел в зал ресторана и высматривал себе свободное место.

– А кто этот господин? – поинтересовалась я.

– А это, Дашенька, сумасшедший англичанин, – ответила Машина мать. – Он за поездом бегает.

– Маменька, тебя послушать, так он и вправду сумасшедший. В самом деле он не за поездом бегает, а вдоль поезда во время остановок. Гимнастикой занимается.

– Не все ли едино, за поездом или вдоль поезда. И сумасшедшим не я его прозвала. А отчего вы им заинтересовались?

– Очень похож на Шерлока Холмса, – засмеялась я.

– Ой! В самом же деле похож, – спохватилась Маша. – Точно таким его мистер Дойл описывает. Кстати, он журналист и литератор.

– Давай-ка, душа моя, освободим место вашему Холмсу, – предложила Ирина Родионовна. – А то, бедный, так и останется голоден. Мистер Фрейзер, пожалуйте сюда, мы уже закончили обед.

– Очень вам благодарен, – сказал, подойдя к нам, мистер Фрейзер. – Надеюсь, никто не возражает против моего общества?

– Ни в коем случае, – ответил за нас двоих дедушка.

Англичанин говорил по-русски уверенно, акцент разве что угадывался, но никак не резал слух.

Мы дождались, пока новый сосед по столику сделает свой заказ, и уж после стали знакомиться.

– Вот ведь какая неожиданность! – воскликнул мой дедушка, узнав, что мистер Фрейзер проживает и работает в Лондоне, куда и намерен возвратиться в ближайшее время. – А мы с внучкой как раз намерены в скором времени посетить Лондон. Полагаю, что будем там недели через три.