– Здражелаютааишь новый доктор, – проговорил он заученной скороговоркой и критически меня оглядел.

Я протянул ему руку.

– Денис.

– Второй статьи Степин, – сказал он с таким заправским видом, что я тут же почувствовал себя салагой и сухопутной крысой, с которой старшине второй статьи здороваться за руку просто западло. Но руку пожал. – Слава.

– Давно служишь?

– Давнобль, – сказал он, мастерски замаскировав суффикс «бля». – Приказано показать вам медсанчасть, а потом обедать.

Экскурсия по кораблю оказалась увлекательной, если не считать удара башкой о переборку и постоянного спотыкания о комингсы. Слава Степин проникся ко мне некой смесью уважения, «потому-что-я-доктор», и снисхождения, «потому-что-он-дембель». Медсанчасть была в идеальном порядке. Все блестело и сверкало. Пахло карболкой, мытым полом и пенициллином. Лазарет был пуст, четыре койки аккуратно заправлены.

– Меня из медучилища призвали, – сказал Слава. – Вообще-то, я в медицинский собираюсь, так что кое-чего соображаю…

В маленькой операционной стоял блестящий стерилизатор времен Н. И. Пирогова, биксы со стерильным бельем и набор инструментов для малых операций и чревосечения.

– До вас здесь был доктором старший лейтенант Барсуков, он в стерилизаторе свои носки кипятилбль. А до Барсукова был лейтенант Джгубурия, он в этом стерилизаторе курицу варилбль. Она двухсотградусным паром за пять минут вариласьбль… Сейчас я здесь инструментыбль стерилизуюбль. Нормально этобль?

Из лекарств в сейфе оказались промедол, аспирин, пенициллин и мазь Вишневского. Лечи – не хочу! Степин был очень хозяйственным малым, и у него все лежало на своем месте. Под расписку мне была выдана шестидесятилитровая бочка «шила». То есть спирта медицинского. Слава Степин сказал, что в соответствии с приказом начмеда бригады в «шило» нужно добавлять краситель, делающий его несъедобным, но, как заметил Слава: «Коллектив господ офицеров вас не поймет».

– Спирт будет расходоваться только на медицинские нужды, – сказал я, как отрезал.

Слава Степин поправил бескозырку и выразительно промолчал.

Наступало время обеда. Так как часть моих документов где-то застряла, кормить меня в офицерской кают-компании и вообще где-либо было не положено. Слава Степин это знал и мялся, обдумывая, как бы мне это сообщить.

– Тааишьвоенврач, так получилось, что где-то проебали ваш продаттестат. Но я договорился с пацанами, сегодня вас покормят, а потом надо будет чего-то решать. Поговорите со старпомом – он нормальный дядька. К командиру с этим лучше не соваться – зверь.

Он привел меня в столовую, где на длинных скамьях сидели матросы и ели второе. На второе была перловая каша с мясом, источавшая такой божественный аромат, что я тут же вспомнил, что с самой учебки ничего не ел. Слава Степин подвел меня к столу, стоявшему особняком, и, сказав «Приятного!», бесследно испарился. Это я потом узнал, что стервец Слава элитно питался прямо на камбузе, так как кок Петя Николаев был его земляком и лепшим другом.

Стол, у которого меня оставили, был мрачен. Пролитый суп, крошки, капли жира и перевернутые тарелки с кашей аппетит прямо-таки не возбуждали. К тому же совершенно не было на чем сидеть.

– Кто дежурный? – негромко спросил я, обращаясь к проходившему мимо меня матросу с подносом и повязкой «Дежурный» на рукаве.

Ноль эмоций. Мой голос утонул в звуке ста шестидесяти ложек, черпающих кашу из ста шестидесяти тарелок.

– Дежурный кто? – Я обратился ко второму проходящему матросу с повязкой.

Ноль внимания. Меня заметил проходящий мимо капитан-лейтенант.

– Врач новый, что ли?

– Ага…

– Чего, сесть негде?

– Ну да… дали бы хоть тряпку – со стола вытереть, а то в таком свинарнике есть не в кайф. Кричу: «Кто дежурный?» Все ноль внимания…

– Не так надо…

И тут он сметает рукой на пол все, что было на столе, – тарелки, вилки, металлические кружки:

– ТВОЮ МАТЬ, КТО ДЕЖУРНЫЙ, БЛЯДЬ?

От его громоподобного голоса на долю секунды стук ложек прекратился, и на горизонте моментально нарисовались те самые дежурные моряки в повязках.

– А ну быстро доктора накормить по высшему разряду!

– Есть накормить доктора!

Через три минуты я сидел за столом, накрытом белой (!) скатертью, и уплетал вкуснейшую кашу, запивая ее божественным компотом из сухофруктов.

После обеда, когда я в своей каюте докуривал последнюю сигарету из пачки, меня вызвали к командиру. Я постучался и вошел в каюту.

– Здрасте, товарищ капитан корабля!

От волнения я тут же перепутал капитана с командиром и понял, что полностью облажался. Командиром СКР «Задорный» оказался худой, как охотничья собака, сорокалетний капраз (капитан первого ранга), с тончайшими усами а-ля Эркюль Пуаро и следами легкого алкогольного поражения печени на лице. По тому, как он посмотрел на меня, я понял, что так к нему не обращались давно.

– Проходите, садитесь… Денис Сергеевич, если не ошибаюсь? Кофе?

– Да, пожалуйста…

Командир вытащил из шкафа бутылку коньяка «Васпуракан» и разлил по рюмкам.

– Ну, добро пожаловать на флот!

Мы пили кофе, курили и смотрели друг на друга. Возникла пауза.

– Скажите, Денис Сергеевич, а на гражданке вы каким доктором являетесь?

Пауза, возникшая ранее, превратилась в вечность. В ушах тихо и неприятно запищало.

– Гинекологом.

Командир кашлянул, выпустил вверх струю дыма и совершенно серьезно сказал:

– Вы знаете, Денис Сергеевич, на самом деле гинеколог здесь – я. Хотите узнать, почему?

– Почему?

– А я здесь всем матки мехом внутрь выворачиваю…

По неясной причине командир, оказавшийся эстетом, поклонником Эдит Пиаф, любителем коньяка и весьма начитанным мужиком, нашел во мне «приятного собеседника» и часто вызывал меня «попить кофе». Мы, в общем, интересно проводили время: я травил ему медицинские байки, а он рассказывал, соответственно, морские.

Балтийск традиционно называется городом трех «Б»: булыжников, блядей и бескозырок. Всего этого там было в избытке. В первый же свободный вечер мы с однокурсником Женей Боровиковым, который попал служить на соседний пароход, вышли в город. Планировалось посещение злачного места под названием кафе «Голубая устрица» – самого модного места во всем Балтийске. Денег на особый разгул не было, поэтому вскладчину был собран капитал на покупку водки «Зверь», пачки «Кэмела» и упаковки «Дирола». Также имелись сигареты «Полет», выдаваемые морякам, и пол-литра спирта, списанного мной на медицинские нужды (протирка стерилизатора от куриного жира). При помощи всех этих товаров нам необходимо было не только весело провести время, но и, по возможности, познакомиться с самыми красивыми женщинами Балтийска. Время поджимало, на корабль надо было вернуться не позднее четырех утра, чтобы попасть на поднятие флага ровно в шесть ноль-ноль.

Вместо женщин в первом кафе, которое мы посетили, мы познакомились… с мужчинами. Это были два подводника, реальных морских волка, старших лейтенанта медслужбы, которые «только что вернулись из автономки у берегов Новой Зеландии». Их моральное превосходство над нами было так же очевидно и велико, как и пропасть, разделяющая нас, и они этого не скрывали. Черные кители с иголочки, отличительные знаки подводного флота, кремовые рубашки и погоны с красными медицинскими просветами и змеей – обо всем этом мы только мечтали… Мы сидели под зонтиками на берегу моря, в дюнах, завидовали старшим лейтенантам, курили и смотрели на закат.

– Надо бы проставиться, ребята, – прервал наши грезы один из подводников. – Традиция есть такая на флоте… боевое крещение, так сказать…

Делить бутылку «Зверя» с первыми встречными было до боли жалко, но морской закон есть морской закон, и начинать карьеру морского офицера с несоблюдения традиций было совершенно недопустимо. Быстро раздавив бутылку на четверых, мы с Женей отправились в «Голубую устрицу», а довольные подводники пошли куда-то по своим делам.