На фронте известие о борьбе Деникина с Петлюрой произвело ошеломляющее впечатление. Но была ли возможность у Деникина предупредить это роковое столкновение и привела ли бы его уступчивость к положительным результатам, сказать трудно.
Архангельское правительство
Правительство севера России сорганизовалось в августе 1918 г., незадолго до сформирования Директории. Оно состояло из нескольких членов Учредительного Собрания и общественных деятелей. Спустя месяц, в сентябре, члены правительства были арестованы. Сделано это было при содействии британского командования в целях создания делового кабинета. Все члены правительства заявили о выходе в отставку и были сейчас же выпущены на свободу, но правительство реконструировалось. Во главе его по-прежнему остался Н. В. Чайковский, заместителем его был избран Зубов, генерал-губернатором (у него же пути сообщения и почта) — генерал Миллер, управляющим внутренними делами — Игнатьев, ведомством юстиции — Городецкий, торговли — Мефодьев, финансов — кн. Куракин.
Н. В. Чайковский уехал зимой на конференцию. Во главе правительства встал генерал Миллер.
В конструкци и власти северного правительства было много ненормального. Генерал-губернатор стоял во главе правительства, и в то же время по своему положению генерал-губернатор должен был получать руководящие указания от управлявшего отделом внутренних дел. Последний в то же время был губернатором и, как таковой, подчинялся генерал-губернатору.
Территорией правительства была одна губерния, а на правительстве лежали тяготы общегосударственных расходов по содержанию.двух военных и двух торговых портов, железных дорог и т. д. Понятно, что правительство оказалось в полной зависимости от союзников, главным образом, от Англии. По предложению англичан была образована государственная эмиссионная касса, которая выпускала деньги, приравненные к стерлингам, в отношении 40 руб. за фунт. Это поставило всю экономическую жизнь края в полную зависимость от английских рынков. На новые деньги можно было покупать только там.
Зависело правительство от иностранцев и в военном отношении: британских войск было больше, чем русских, почти до осени 1919 г.
Летом 1919 г. в Омск пробрался из Архангельска представитель северного правительства кн. Куракин. Он прибыл в то время, когда была надежда, что установится постоянное сообщение с севером, будет возможность унифицировать денежное обращение и снабдить край продовольствием. Но дела шли все хуже, край все больше обособлялся, а покровители его, англичане, теряли надежду на открытие сообщения севера с Сибирью и стали обнаруживать желание бросить фронт. Уже летом был обнажен M урман. Англичане заключили соглашение с тамошним советом депутатов, который пошел на компромиссы в отношении порядка управления. Создался своего рода буфер.
Нам предстояло, однако, определить положение и права северного правительства, которое так же, как Деникин, желало получить юридическую базу.
Комиссия под председательством кн. Куракина выработала Положение, очень типичное для всего омского творчества. Это было обычное генерал-губернаторство с особым советом при генерал-губернаторе. Никакого общественного представительства, никаких признаков участия населения в деле управления. Между тем в Архангельске существовало финансово-экономическое совещание в составе и с компетенцией, весьма сходными с Экономическим Совещанием в Омске. Упразднение его могло быть сочтено за проявление реакции и бюрократизма.
Когда проект Положения рассматривался в Совете министров, в него была включена дополнительная статья, которая легализировала существование совещания.
Дело было в конце августа. Положение было распубликовано 3 сентября, а через неделю или через две из Архангельска пришла просьба расширить права главнокомандующего, предоставить членам его Совета права министров и установить начала более широкого общественного представительства. Все это было естественно, потому что оторванный край жил уже целый год самостоятельной политической жизнью, и втиснуть эту жизнь в рамки генерал-губернаторства было бы грубым насилием.
Миллеру было отвечено, что по общему духу Положения он может делать что хочет, так как ему предоставлено принимать всякие меры, которые будут представляться ему необходимыми. Но он остался не удовлетворен этим. Генерал этот так же, как и Юденич, был явно лишен каких-либо административных и политических способностей.
Запутанные и неполные сообщения радио скоро выяснили, что в Архангельске началась агония власти. Начало этому положило предательское нападение русских солдат на британских офицеров. Виновен в этом был сам командующий британскими войсками генерал Айронсайд. Он вздумал воспитывать пленных красноармейцев: принял их на свое попечение, одел их, кормил и, в конце концов, послал на фронт под командой английских офицеров. При первом же удобном случае обращенные в «православие» красноармейцы перебили офицеров и ушли к «своим».
Между тем инцидент послужил поводом для усиления пропаганды в Англии в пользу отозвания войск из России. Взрыв возмущения против неблагодарных русских содействовал успеху агитации. Черчилль вынужден был заявить, что он отзывает войска, но что он не может сделать это внезапно, оставив русских в самом затруднительном положении: «Это было бы не по-английски».
Но раз уже была брошена мысль об эвакуации иностранных войск, началась паника, подняли голову местные большевики. Дело пошло к концу.
Всероссийские имена
Со времени организации Российского Правительства при Директории и власть, и общество тосковали по всероссийским известностям. Что мы такое? Кто у нас есть? Вот если бы приехали Чайковский, Астров, Третьяков, Бурышкин — «тогда бы музыка пошла не та».
Летом изъявил согласие приехать в Омск на пост министра торговли С. Н. Третьяков. Раньше, чем он, приехали в Омск от Национального центра: А. А. Червен-Водали, Н. К. Волков и П. А. Бурышкин.
Многие, в их числе и я, обрадовались приезду гостей с юга — авось найдутся кандидаты в министры. Прибывшие привезли с собой приветствие Национального центра, в основе которого лежало одобрение начал власти «единоличной и непреклонной», как единственной, которая «способна довести страну до того состояния устроенности и умиротворения, когда возможно будет передать правление постоянной власти, законно поставленной и всенародно признанной».
Червен-Водали — уроженец Бессарабии, тверской земец, член правления Национального центра, занимался у Деникина вопросами внутреннего управления и приехал с намерением осуществить в Сибири те проекты, которые привез с юга, а привез он оттуда, конечно, теорию, а не практику.
Волков — сибиряк. Он был членом Государственной Думы. При Шинга-реве, после переворота, занимал место товарища министра земледелия.
Бурышкин был кандидатом в министры во времена Керенского. Еще молодой человек, он выдвинулся за время войны общественной работой в качестве товарища председателя Всероссийского Союза городов и товарища московского городского головы.
Все трое были немедленно представлены мной в члены Государственного Экономического Совещания. Волков был вскоре избран товарищем председателя вместо уехавшего на восток Виноградова, а Червен-Водали и Бурышкин приняли самое деятельное участие в работах комиссии и выступали постоянными докладчиками в общем собрании.
Бурышкин был, кроме того, приглашен занять место начальника главного управления заграничных заготовок. Этому учреждению предстояло выполнить крайне ответственную задачу упорядочения заготовок и сокращения числа заграничных агентов. Главного Управления еще не существовало, его нужно было создать.
Волков со времени моего назначения главноуправляющим исполнял всю текущую работу председателя Государственного Экономического Совещания. Председателем по назначению он не хотел стать. У него не заметно было честолюбия, он был полезен и, по свойственной ему редкой в наше время скромности, был удовлетворен своим положением.
