В один из вечеров кто-то из наших ребят вернувшись из поездки в американскую зону ответственности привёз оттуда целую коробку американских сухих пайков. Каким именно образом удалось её раздобыть мне неизвестно, могу лишь надеяться что они были украдены у злодеев-«пиндосов». Пайков было штук двадцать и ребята поделились ими с сослуживцами. Конечно парни не стояли возле БТРа с рекламным плакатом стараясь раздать пайки кому попало, иноземный «корм» выдавался только знакомым, но всё же абсолютно безвозмездно. В этом смысле чувство фронтового товарищества появившееся среди нас в момент отправки в опасное и неведомое Косово всё ещё работало в полной мере.
В числе приглашённых на «званный ужин» был и я. В отличие от российских пайков американские образцы были рассчитаны на один приём пищи, но при этом было много разных вариантов меню. Не зависимо от своего содержимого все без исключения американские пайки по вкусу и питательной ценности заметно проигрывали нашим пайкам. Но нет худа без добра - в «пиндосовских» пайках тоже попадались вкусные вещи. К вкусностям можно было отнести кексы, яблочное пюре и какао. К сожалению кекс был маленький, пакетик с яблочным пюре тоже невелик, но вот упаковки какао вполне хватало для приготовления полной двухсот пятидесяти граммовой кружки чудесного, вкусного и питательного напитка. Основное блюдо пайка было представлено либо макаронами с соусом, либо овощами, либо мясом с гарниром. Все без исключения вышеперечисленные блюда были почти безвкусные и какими-то «пластмассовыми». Наестся, и уж тем более насладится подобными кулинарными «изысками» было невозможно.
Интересным был способ разогревания основного блюда. Поскольку еда была упакована в пластиковый пакетик то разогреть её на открытом огне не представлялось возможным. Для разогрева еды в американских пайках использовался химический метод. В картонной коробочке вместе с упакованной в пластиковый пакет едой находился второй пакет, который и предназначался для разогревания. Пакетик с едой оборачивался содержащим химический реагент пакетом в который предварительно наливалось немного обычной воды. Главное тут было не упустить момент, поскольку пакет с реагентом и водой начинал не только нагреваться, но и надуваться. Если не получалось быстро засунуть оба пакета обратно в картонную коробочку то приходилось довольствоваться не разогретой едой - без плотного контакта между пакетами разогрев еды происходил крайне плохо. Не лучший способ разогрева пищи. Что касается американских деликатесов то при употреблении кекса со мной произошёл маленький курьёз. Кекс был упакован в пластиковую вакуумную упаковку в которой помимо него находился небольшой бумажный пакетик на вроде тех, в которых в кафе и закусочных бывает сахар. Я разорвал этот пакет и к большой своей радости увидел в белой (как я думал, сахарной) пудре коричневые вкрапления, которые, по моему мнению несомненно были молотой корицей. Обрадовавшись я обильно посыпал кекс сахарно-корицевой пудрой - кекс стал выглядеть как будто только что был принесён из хорошей кулинарии. Одним созерцанием сыт не будешь и я стал страстно поглощать пирожное, однако ни вкуса корицы, ни сладости сахара не почувствовал. Я очень этому удивился и высыпал остатки пудры прямиком себе в рот. Пудра оказалась безвкусной. Странное дело. Я взял пустой пакетик и прочитал написанную на нём малозаметную надпись на английском языке. Я плохо знаю английский, но с надписью разобрался сразу. Надпись недвусмысленно гласила: «Не для еды». По-видимому то, что я с горяча принял за сахарную пудру оказалось порошком поддерживающим уровень влажности внутри упаковки. Немного поразмыслив я пришёл к выводу, что скорее всего я не отравлюсь, поскольку маловероятно чтобы какой либо токсичный порошок расположили бы в непосредственной близости от еды. Так оно и вышло - поглощение несъедобного порошка прошло для моего организма безвредно.
В один из дней наш экипаж был отправлен на пост контролировавший весь комплекс сербских казарм. В течении многих последующих дней мы возвращались на этот пост, при этом всегда только в светлое время суток. Казармы располагались вдоль горы и начинались сразу за зданием аэропорта и уходили вдаль вплоть до начала одно-двух этажных домов частного жилого сектора посёлка с неизвестным мне названием. Казармы были построены в несколько линий вдоль центральной дороги. Между линиями казарм проходили асфальтированные аллеи. Сейчас я уже не помню точного расположения всех объектов и расстояний между ними, но в общих чертах дело обстояло именно так.
Примерно на границе казарм и частного сектора с самого начала был установлен пост которым осуществлял командование вышеупомянутый старший лейтенант Я. Несколько раз мы приезжали к нему на пост узнать как обстановка да и просто пообщаться. Возле этого поста и заканчивалась наша зона ответственности. Начиналась же она неподалёку от входа в подземный бункер-аэродром. Таким образом получалось, что мы должны были контролировать большой участок местности только в длину достигавший нескольких километров. На местности было много зданий, как абсолютно целых так и разрушенных, плюс к этому вся территория была засажена деревьями и кустарниками. Экипаж БТРа составляют два человека, кроме того у нас всегда был старший поста, ну и иногда нам давали одного-двух бойцов. Людей катастрофически не хватало и поэтому выделить достаточное количество людей необходимых для нормального несения службы командование не могло. Людей просто-напросто не было, но осуществлять контроль местности было необходимо. Ясное дело, что для того чтобы хотя бы примерно контролировать ситуацию нам необходимо было постоянно объезжать или обходить местность. При подобном патрулировании мы представляли отличную жертву даже для малоопытных боевиков, однако выбора у нас не было.
Старшим нашего поста или, по-другому, старшим нашей машины был уже далеко не юный капитан В. С этим человеком мне предстояло прослужить бок о бок несколько последующих недель и поэтому о нём я расскажу подробно. Для начала просто расскажу как выглядел этот человек. Капитан В. был среднего роста и телосложения и был человеком неприметной внешности. Единственной характерной приметой были его усы. Усы были самые обыкновенные, но в армии в те годы ношение усов встречалось не часто. По складу характера он был спокойным, даже тихим человеком. Он ни в коем случае не производил впечатление трусливого человека, более походя на флегматичного «пофигиста».
Его спокойствие на первый взгляд могло показаться проявлением нерешительности, но в действительности (я понял это лишь спустя какое-то время) оно было воплощением глубокой житейской мудрости. Благодаря огромному жизненному опыту (армия, первая чеченская война, работа в спецслужбах) этот человек заранее понимал как будет развиваться события, и в смысле взаимоотношений между всеми нами и в смысле развития ситуации. За свою жизнь он видел многое и его вряд ли можно было чем-либо удивить. Он был интеллектуально развит, общителен и рассудителен, обладал чувством юмора, не был «жополизом» и сторонником формальной дисциплины, не был он и святошей. Все вышеперечисленные качеств делали его классическим представителем крепкого и толкового русского мужика которому всё по плечу.
Если я не ошибаюсь капитан В. был командиром взвода к которому мы были приданы когда перед маршем на Косово нас перевели из второй роты в шестую. То есть он был командиром теперь уже нашего взвода, однако в суете первых дней мы с ним почти не встречались. С того момента как нас поставили на пост он стал осуществлять командование нашим экипажем непосредственно. С самого первого дня заступления на пост на охраняемой нами территории непрерывно происходили различные происшествия участником или наблюдателем которых был я. Каждый новый день как правило приносил какое либо новое происшествие, однако все эти происшествия были событиями местного масштаба. Наш пост находился на значительном удалении от тех мест где развивались главные события и это не слишком радовало меня. На некоторое время мы были удалены от эпицентра развития ситуации, но всё же временами и нам было не скучно.
