У вас будет доказательство двойной игры Павло­ва. Я постараюсь. А следовательно, прольется еще одна капля в чашу. Я имею в виду капли доказательств вины полковника. Чаша эта, правда, уже переполнена. Но эта последняя капля будет свидетельствовать о полном отсутствии какой-либо порядочности у этого человека.

Действуйте, — протянул Турецкий руку.

Грязнов в Воронеже?

Только что звонил. У него возникли некоторые проблемы.

Неудивительно, если начальник областного уго­ловного розыска повязан...

Что же вы до сих пор молчали?!

Точное подтверждение получил, — Крот глянул на часы, — ровно два часа шестнадцать минут назад.

Значит, какие-то подозрения у вас были и до точного подтверждения?

Были. К примеру, Зарецкий Сергей Иванович подыскивает квартиру в центре, которую приобретает на имя дочери Светланы, студентки Плехановского ин­ститута, а попросту «Плешки». Вероятно, это будет подарком на свадьбу.

Откуда вы это знаете?

Жених, работник МИДа, обратился ко мне с просьбой подобрать квартиру.

Подобрали?

Я посоветовал купить квартиру Роберта Веста.

Она же стоит бешеных денег!

Потому-то у меня и возникли подозрения. Чест­ный сотрудник не имеет таких денег.

И что же?

Теперь, вероятно, опер из угрозыска Воронежа капитан Мильков Юрий Дмитриевич подлетает к сво­ему родному городу. В его кармане записка, предназ­наченная для передачи Грязнову. От меня. Но вам стоит позвонить в Воронеж. Пусть Грязнов поторопится. И начнет копать.

Спасибо, Алексей Петрович, — поблагодарил Ту­рецкий и усмешливо подмигнул: — И сколько отхва­тил за посредничество?

С удовольствием отвечу, тем более что мы пере­шли на «ты», — мгновенно парировал Крот. — Суще­ствует процент.

А за встречу?

Это тайна, покрытая мраком.

До полуночи на Остоженке, — попрощался Ту­рецкий.

Как только дверь за Кротом закрылась, он поднял телефонную трубку и, посматривая в справочник, на­чал набирать код Воронежа.

Грязнов был уже в дверях, когда раздался продолжи­тельный телефонный звонок. Поднял трубку Голованов.

Турецкий, — сказал он, обращаясь к Славе.

Что-то быстро он... Да, Саня, слушаю! Та-ак... По­нятно. Записываю. Мильков Юрий Дмитриевич... Лечу!

Мой бывший участковый, — подал голос Филя.

Едешь со мной, — мгновенно решил Грязнов. — Узнаешь?

Должен. Ему сейчас больше пятидесяти.

Поехали!

Грязнов взял напрокат три машины — две «семер­ки» и «девятку», видавшие виды, но на ходу, за сот­ню выжимали, а быстрее и не надо.

Садись за руль, — сказал Слава. — И по самой короткой дороге в аэропорт!

Сделаем, — кивнул Филя.

Подъехали вовремя, как раз объявили о прибытии са­молета из Москвы. Мильков оказался невысоким мужчи­ной с хитроватыми, но какими-то очень добрыми глаза­ми, в которых читалась многолетняя житейская мудрость.

Здорово, здорово, — улыбнулся он, после того как Грязнов представился ему. — И ты здорово, атаман за­речный! — обратился он к Филе. — Не рассказывал?

Он лишнее не выплюнет, — усмехнулся Грязнов.

Знать, человеком стал, если с самим Грязновым дружбу водишь. А ты-то чего зарделся, Вячеслав Ива­нович? Заслужил, сыщик, если Крот хвалит.

Но дороге к машине он шутил, балагурил, но, усев­шись на заднее сиденье, посерьезнел.

Вот тебе, Грязнов, писулинка от Крота. Там на­писано, кто я есть такой и можно ли мне верить на слово. А слово мое такое. Погряз начальник угрозыс­ка Зарецкий по уши. Ходу ему обратно нет. Уже не вытащить. Хочешь — верь, хочешь — не верь.

Хлопцам моим тоже он не показался, — сказал Слава, читая записку. — Верю, Юрий Дмитриевич.

Дела на вышку тянут, а они или под сукном, или запутаны так, что и концов не сыщешь. Можешь проверить, если права имеешь.

Проверять нет времени.

Больше скажу, Грязнов. Не дай Бог, случится заваруха, под пули ребят поставит. Глазом не морг­нет. Потому, говорю тебе, отступа нет.

Слыхал, тут судью убили, девушку, — вступил в разговор Филя.

Как же, Настеньку. Пристрелили, твари. И он, Зарецкий, тоже руку приложил. Ведь взяли их! Те­перь где? Гуляют, поганцы!

У тебя местечко найдется, Юрий Дмитриевич? Ти­хое такое, незаметное... — подумав, спросил Грязнов.

Местечко найдется, — тоже после некоторого мол­чания ответил Мильков.

В тот же день начальник уголовного розыска пол­ковник Зарецкий бесследно исчез. Первой встревожилась жена полковника, не дождавшись мужа ночью, хотя тот, выходя из кабинета, позвонил и сообщил, что через часок-другой будет дома. Дежурный по го­роду на сообщение жены особого внимания не обра­тил, но когда утром следующего дня полковник не явился на важное совещание, которое вел сам генерал, начальник областного управления внутренних дел, со­трудники угрозыска крепко задумались. Через два часа во все отделения и посты милиции поступил приказ начальника областного УВД о незамедлительном ро­зыске исчезнувшего полковника Зарецкого.

Большой шухер поднялся в связи с исчезновением начальника угро и в рядах преступных группировок, о чем они узнали, как только поступило сообщение в органы. Крестный отец Воронежа Ленька Палец рвал и метал. «Доставить живым или мертвым» — таков был его воровской приказ.

Между тем Сергей Иванович Зарецкий находился не­далеко от места своей службы, всего-то в каких-нибудь десяти минутах ходьбы, если идти центральной улицей, а дворами — и того меньше, в небольшом каменном ам- барчике. В областных городах, даже в центре, сохрани­лись дореволюционные одноэтажные домики, — креп­кие, построенные на века, с двориками, заросшими пло­довыми деревьями и кустарником. Проживали в них коренные жители, получившие дома в наследство. В од­ном из таких домиков жил и Юрий Дмитриевич Миль­ков с женой. Был у него и крохотный дворик, на кото­ром он умудрялся выращивать огромные помидоры. В глубине дворика стоял амбарчик, каменный, низенький, совершенно незаметный с улицы из-за густой сирени, вишни и сливы. На дверях амбара висел заржавевший старинный замок на засове, который не открывали с незапамятных пор. Да и открывать было незачем, пото­му что Мильков пользовался помещением, проходя в него из своего дома, через внутреннюю дверь, о которой мало кто знал. Внутри амбарчика было уютно, всегда про­хладно, несмотря на любую жару, пахло сушеными фрук­тами, а осенью Юрий Дмитриевич заваливал помещение яблоками, грушами, дынями и консервированными при­пасами на зиму. В этом амбарчике и посиживал на ста­ром диване Сергей Иванович Зарецкий. Взяли его неза­метно для чужих глаз, аккуратно, даже прически не по­тревожили, а когда он отошел от тычка железного пальца Демидыча, то, осмотревшись, увидел улыбающегося Гряз- нова и майора Голованова. Сообразив, что кричать, возму­щаться, а тем более угрожать бесполезно, Зарецкий, по­тирая ребра с правой стороны, спокойно спросил:

Выпить найдется?

Сообразим, — откликнулся Голованов, поднимая и ставя на стол объемистую сумку.

Моя...

А то чья же? Отдыхать будешь за собственный счет!

Раскурочивай и наливай, — усмехнулся полковник.

На столе появились две бутылки «Смирновской»,

деликатесные консервные банки, икра, сырокопченая колбаса, копченая рыба.

Ты будто готовился к отдыху, —улыбнулся Голо­ванов. — Все есть.

Зарецкий налил полстакана водки, выпил, обтер губы и вопросительно посмотрел на Грязнова:

Ну и что ты хочешь, Грязнов?

Ничего.

Приволокли же меня для чего-то?

Объяснил тебе майор. Или не понял?

Кончай травить. Мы с тобой не первый год зна­комы.

Грязнов не ответил, закурил, не отрывая вниматель­ных изучающих глаз от полковника.

Может, у него появилось желание поговорить, — сказал Голованов, раскладывая на тарелки колбасу и рыбу. — Банки открывать?

Понадобится, сам открою.

Да? — ухмыльнулся майор. — Ты бычок здоро­вый. С тобой без «браслетиков» не обойтись...

Какие «браслетики»? — появляясь на пороге, про­говорил хозяин амбарчика Юрий Дмитриевич Миль­ков. — Он и сам никуда не уйдет... Да у вас полон стол! А я бабу ужин заставил готовить на пятерых!