Смотрю, не дремлете, — улыбнулся Самсонов. — Причина? Можно лишь предполагать. Известно ли вам, что Саргачев и госпожа Стрельникова обвенча­ны? Да, да, они обвенчались в подмосковном храме села Покровского. В паспортах штампа нет, но пе­ред Богом они муж и жена. И если учесть, что вице- премьер и Павлов повязаны, и очень круто, то поче­му бы и не постараться хоть как-то отмыть Павлова. Саргачев, видать, парень неглупый, понимает: если погорит Павлов, то и у жены могут начаться непри­ятности.

Неприятности, — усмехнулся Турецкий. — А вам, Николай Васильевич, известно...

Нет, — перебил Турецкого генерал. — Неизвес­тно. Я, Саша, занимаюсь своим делом, вы — своим. Так будем продолжать и дальше.

Самсонов произнес фразу улыбаясь, но таким тоном, после которого Турецкий решил больше не возникать.

Что делается-то, Коля? Ведь смотришь, и руки опускаются! — проговорил Меркулов.

Стареешь, Костя. Ты старости, дружок, не под­давайся! Враз скрутит. Не поддавайся. Мы еще пово­юем, — подмигнул генерал.

Я всю жизнь, Коля, воюю. А толку? Чем больше сажаешь, тем больше их появляется! Откуда берутся? И сколько им надо? Хапают, хапают, и все мало! А берут? Не десятками, не сотнями тысяч. Миллиона­ми! И кто берет? Те, к кому и не подступишься! Иной раз думаю: может, с ума все сошли? А может, я?

Ты! — ухмыльнулся Самсонов. — Заместитель ге­нерального прокурора! Выйдешь от меня, зайдешь в любой коммерческий банк и моментально станешь муль­тимиллионером! Предлагали небось?

Нет. Никто не предлагал.

А тебе, Саша?

В меня стреляли, били, взрывали, но чтобы что- то предлагать... Не помню такого.

Вот и мне не предлагали, — рассмеялся Самсо­нов. — Значит, хорошие мы с вами люди, дорогие вы мои коллеги! — Генерал поднялся, протянул руку вна­чале Меркулову, потом Турецкому. — Не обижайся, Александр свет Борисович. Я подумаю и сообщу вам о своем решении. Годится?

Вместо ответа Турецкий крепко пожал руку генерала.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Крах

1

Александра Турецкого разбудил телефонный звонок.

Слушаю!

Доброе утро! — послышался голос Славы Грязнова. — Через десять минут выходи. Едем.

Куда?

Рыбку ловить на Клязьминское водохранилище!

Давай без шуток, Слава!

Взорван особняк Роберта Веста.

Подъезжай, — сказал Турецкий и положил трубку.

Часы показывали без пятнадцати пять. За десять минут он успеет окатиться холодной водой, пригото­вить чашечку кофе, одеться-обуться — и вперед. Два таза ледяной воды прекрасно освежили Александра, а чашечка кофе окончательно привела его в рабочее на­строение. На улицу он вышел ровно через десять ми­нут и сразу увидел подъезжающий джип.

Трупы имеем? — плюхаясь рядом со Славой на переднее сиденье, спросил Турецкий.

Неизвестно.

Тогда гони.

Выбило стену, потолок обвалился. Разбирают.

Тебя-то кто известил?

Есть людишки, — как всегда, несколько таин­ственно ответил Грязнов.

Доехали быстро, минут за тридцать пять. Возле особ­няка толпились люди. У ворот стояли два милиционе­ра. Показав удостоверения, Турецкий и Грязнов вошли в здание. Взрыв произошел на втором этаже, в гости­ной размером порядка ста квадратных метров. Запри­метив знакомого опера — майора с Петровки, Грязнов и Турецкий подошли к нему.

Порядком рвануло, — проговорил Турецкий.

Выбит был угол гостиной, потолок не то чтобы обва­лился, но завис почти над самым полом одним краем, о мебели, зеркалах и оконных рамах говорить не при­ходилось, все разнесло.

Вот что любопытно, Александр Борисович, — ска­зал майор, — трупы лежали здесь, — указал он место недалеко от входной двери, — а рвануло там, в углу.

Трупы?

Два трупа. Хозяина и его охранника.

Сильно обезображены?

Тоже интересно. У хозяина оторвало руки, разво­рочен живот. Охранник лежал будто живой! Поначалу так и подумали. Жив. Позднее судмедэксперт опреде­лил мгновенную смерть от осколочного ранения в голо­ву. Создается такое впечатление, Александр Борисович, что у хозяина в руках разорвалась граната. Сдетониро- вало и рвануло в углу. Там у него склад был, что ли...

Трупы не увезли?

В спальне лежат. Я провожу, Александр Борисович.

Ты со мной? — обернулся Турецкий к Грязнову.

Не-е, — отозвался Слава. — Пойду пошукаю. В другом месте.

Тела. Андрея Васильева и охранника были уже упа­кованы в целлофановые мешки, которые по знаку май­ора расстегнули. «Кто тебя убил, «король казино»? — вглядываясь в мертвое лицо Андрея, подумал Турец­кий. — Кому ты перешел дорогу? Или сам решил свес­ти счеты с жизнью? Не похоже».

Документы при них были?

У охранника. — Майор вытащил из нагрудного кармана удостоверение, протянул Александру. — Служ­ба безопасности.

Вижу. «Долгих Олег Викторович», — прочел Ту­рецкий, возвращая документ. — Сибиряк, видать. В Сибири распространены подобные фамилии. Долгих, Седых, Рыжих...

В руке этого Долгих находился пистолет. «Мака­ров». Одна пуля выпущена.

Закрывайте, — сказал Турецкий и подошел к высо­кому седому человеку в белом халате. — Здравствуйте.

Утро доброе.

Турецкий.

Александр Борисович?

Так точно.

Так мы ж знакомы, один раз я вам экспертизу делал. Доктор Гошадзе Ираклий Багратович.

Вы грузин? Совершенно не похожи!

Мама русская. В маму пошел.

Чем порадуете, Ираклий Багратович?

Осколочные ранения. В молодого попал всего один. Но в сонную артерию. Наповал.

Выйдя на улицу, Турецкий присел на скамью. Необ­ходимо было привести мысли в порядок, выстроить цепь хоть каких-нибудь предположений. С первых дней, как он принял многоэпизодное дело к своему производству, Турецкий постоянно интересовался у оперативников, где находятся его фигуранты, находящиеся на свободе. Док­ладывали ему по этому вопросу члены его бригады. Вче­ра вечером Андрей Васильев находился еще в Петербур­ге. Вариант прибытия его в столицу на поезде или ма­шиной хотя и возможен, но под большим знаком вопроса. Значит, прилетел самолетом, на Шереметьевский, пото­му что именно там, на стоянке, пылится его «вольво». Прибыл он, скажем, часов в десять вечера, и что же,

сразу сюда, в особняк? Или заехал еще куда-то? Где пуля, выпущенная из «Макарова»? Если она окажется в теле Андрея, то дело приобретет более иди менее конк­ретные очертания. Впрочем, детальный осмотр и иссле­дования трупов произойдут завтра-послезавтра в морге.

Подошел Грязнов, присел рядом, закурил.

Пошукал?

Здесь у них помещеньице есть, вроде КПП. Му­ниципалы дежурят. Вест приехал в четыре двадцать утра. На хорошем взводе.

На какой машине?

На своей, на «вольво».

Один?

Один.

Ты вроде говорил, что от него телохранитель ни на шаг?

Не было. И еще. В третьем часу ночи уехали охранники Веста. Двое.

Один-то остался. И как видел, навсегда.

Пока все.

Четыре двадцать... Ты мне позвонил в четыре со­рок пять.

Не считай. Взрыв произошел в четыре тридцать пять.

Пока поставил машину, поднялся в гостиную на второй этаж, вероятно, заметив отсутствие охраны, задер­жался где-либо... Выходит, трагедия разыгралась в тече­ние каких-то семи-восьми минут. Пойдем, Слава, позво­ним в Шереметьево, — поднялся Турецкий.

Сиди, — снисходительно ответил Грязнов, достал из нагрудного кармана сотовый телефон, набрал номер. — Сергей? Здорово, Микола! Не узнал? Богатым быть! По­смотри-ка, Микола, каким рейсом прилетел из Петер­бурга гражданин Васильев Андрей Андреевич! Подож­ду... Да, Микола, слушаю! Та-ак. Понял. Спасибо, дру­жище! Рейс двадцать четыре семнадцать. Прибыл в двадцать один сорок.

Двадцать один сорок, — повторил Турецкий. — Примерно минут через двадцать Вест сел в машину и поехал... Куда?

В столицу-матушку. Куда больше?

Часов в одиннадцать был в Москве...

Может, в свою хату заглянул?

Сюда он приехал в четыре двадцать. Сбросим один часок. Нам, Слава, кровь из носу, а нужно узнать, где, с кем и в каких местах провел время, начиная с одиннад­цати вечера и до трех двадцати, господин Роберт Вест... Дай-ка твой сотовый! — Турецкий пощелкал кнопками телефона. — Маша? Доброе утро! Ты уж извини. Думал, твой дражайший поднимет... А где он? Если объявится, пусть звякнет. Пока! Привет детишкам! Маша Погоре- лова, — пояснил он, возвращая телефон Грязнову.