— Значит, ты продолжаешь в том же духе! — возмутилась Патриция. — Шпионишь за мной!

— Ни в коем случае! — насмешливо ответил Рик. — Просто использую то, что я уже знаю, чтобы понять, что происходит за моей спиной. В конце концов, я привык к тому, что ты ничего не рассказываешь мне о своих делах.

— А зачем? Что бы я ни сказала, ты все равно не поверишь мне.

— С тобой трудно не согласиться.

Патриция отвела взгляд. Жестокие слова.

Рика вызывали у нее боль и гнев.

— За последнее время, — сказала она, справившись наконец с эмоциями, — ты ни разу не простил меня за то, чего я даже не совершала. В тебе нет ни капли сострадания, Рик.

— Я бы этого не сказал, — произнес он тем же насмешливо-дружелюбным тоном. — Я очень сострадаю тебе, Пэт. Просто я имею с тобой единственно приемлемые отношения. Можно даже сказать, что я являюсь идеальным мужем для тебя. Хороший адвокат никогда не принимает на веру то, что ему говорят. Он исходит из того, что каждому человеку есть что скрывать. Поскольку к тебе это относится вдвойне, я предполагаю, что ты всегда что-то не договариваешь.

— Прекрасно! — снова вспылила Патриция. — Я рада, что хоть на что-то гожусь, пусть даже для отточки твоего профессионального мастерства.

— Делая тебе предложение, — продолжал Рик, не обращая внимания на ее эмоции, — я сказал, что ты женщина, за которой надо присматривать. Как в воду смотрел.

— Думаю, что уже могу обойтись без твоей опеки! — бросила ему в лицо Патриция. — Я устала от тебя, от твоих упреков и от твоего молчания. После меня можешь найти себе другую загадочную женщину, если именно это тебя возбуждает.

— Спасибо за благословение, — с насмешливой иронией поблагодарил Рик. — Но о разводе я и слышать не хочу. Не сейчас, во всяком случае.

— Почему? — удивилась Патриция. — Ты сам признаешь, что наш брак был ошибкой.

— Не уверен. Время покажет. Без доверия тоже можно неплохо жить. Я потерял веру в тебя, но осталось это, прелесть моя. — Рик резко встал с кресла. — Ты все еще мой тип женщины.

Он начал приближаться к ней, его глаза сверкали озорным блеском. Патриция вдруг вспомнила, что на ней, кроме халата, ничего нет. Она вскочила в надежде убежать, но не успела. Рик одним прыжком очутился за ее спиной и быстро обнял ее.

— Ты красивая, — прошептал он ей на ухо. — И по-своему очень сексуальная. — Его руки стискивали ее стальными обручами, и он грубо прижимался животом к ее ягодицам. — Зачем думать о разводе? — вкрадчиво и сладострастно мурлыкал Рик, лаская ее бедра. — Нам ведь с тобой хорошо в постели, да? И о твоей сестре заботятся, не так ли? Мне же нужна только одна вещь от тебя, так ведь?

Его вопросы были похожи на маленькие, презрительные пощечины, которые он наносил ее гордости, хотя в тот же самый момент его руки и губы разжигали в Патриции желание.

— Ты получаешь от нашего брака не так уж мало, ты согласна? — шептал Рик, скользя губами по ее шее. — У тебя есть работа, независимость, возможность уединиться. А когда приходит полночь, — добавил он, накрыв ладонями ее торчавшие соски, — я доставляю тебе большое удовольствие.

Патриция хотела закричать, расцарапать ему лицо, но тело предало ее, уже отвечая на прикосновения Рика. Довольный тем, что сумел возбудить Патрицию вопреки ее желанию Рик громко рассмеялся.

— Сделка есть сделка, любовь моя, — мягко сказал он. — Почему бы тебе не расслабиться и не воспользоваться ее плодами?

Из глубин памяти Патриции эхом прокатились безжалостные слова Кларка Дайсона и слились со словами Рика. Это была та же жестокость, та же радость от возможности использовать ее, обладать ее телом.

Внезапно, с быстротой молнии, совершенно неожиданно для Рика, Патриция резко развернулась в его руках и со всей силы ударила его по лицу. Его черные глаза полыхнули угрожающим огнем, но в следующее мгновение, придя в восхищение от ее агрессивности, Рик прижал Патрицию к себе еще крепче.

Он впился в ее рот грубым поцелуем, и Патриция, почувствовав невероятное наслаждение, содрогнулась от ужаса. Его руки скользнули под халат, к горячему телу, и вскоре — Патриция не поняла, как это произошло, — она оказалась лежащей на ковре совершенно обнаженной. У нее было ощущение, что она насекомое, вокруг которого паук плетет свою смертоносную паутину. Все это время Рик удерживал ее глубоким чувственным поцелуем, который не прерывал ни на секунду.

Патриция даже не заметила, когда он разделся. Его бесцеремонное, надменное сладострастие унижало ее, низводило до уровня уличной девки. У нее было ощущение, что Рик валяет ее в грязи и при этом смеется. А самое ужасное заключалось в том, что Рик, упиваясь своей победой над ее немощным сопротивлением, чувствовал и знал, какой прочной цепью она привязана к нему, как велика его власть над ней.

Рик провел губами по ее атласному животу, и Патриция невольно выгнулась. Он прижал ее к полу — как живую куклу, как неодушевленный предмет, в который он вдохнул чувственную жизнь своим прикосновением. Когда Рик уверенно накрыл ее своим возбужденным телом, Патриция решила холодностью испортить ему удовольствие. Но ее усилия оказались тщетными — Рик слишком хорошо знал, как доставить ей удовольствие.

Она перестала сопротивляться и смирилась с ролью проститутки, постельной игрушки Рика. Внутренний голос шептал ей: наслаждайся, утони в чувственной трясине унижения, пощекочи себе нервы новизной этого ощущения, восторгом секса без любви. Может, моя уступчивость накажет его, мелькнуло у нее в голове, он будет знать, что я тоже могу получать удовольствие от его тела, не прося или не получая нежности.

Но ее мысли рассеялись как дым, когда Патрицию подхватил дикий вихрь восторга и она перестала владеть собой. Она забыла о своем унижении, лишь чувствовала жар тела Рика и его сильные руки, в которых ей хотелось раствориться. Внезапно их экстаз достиг наивысшей точки, произошел взрыв энергии, которая вылилась в ощущение невероятного блаженства.

Патриция стояла перед зеркалом и расчесывала спутавшиеся волосы. Она только что приняла душ, тщательно смыв со своего тела следы насилия Рика. Из зеркала на нее смотрели измученные, уставшие глаза. Патриция чувствовала себя разбитой и поверженной. В прикосновениях Рика не было даже намека на любовь.

Патриция увидела бледность на своих щеках, на которую обратила внимание Лайза в баре. И только она знала настоящую причину тех изменений, которые произошли внутри нее совсем недавно. Завтра должны быть готовы результаты анализов. Патриция не знала, что будет делать, если окажется, что она беременна.

Но какой смысл беспокоиться о будущем? Ведь ничего не изменится. Время для нее вдруг остановилось, поглотив прошлое и будущее. Осталось только несчастливое настоящее, которое распространялось, заполняя собой все пространство, мешая дышать. О том, чтобы исправить вред, нанесенный их отношениям трехнедельным тягостным молчанием, нечего было и думать. Патриция уже сама не верила Рику.

Оставалось лишь плыть по течению и терпеть. Пусть наслаждается ее телом, она тоже будет получать от секса удовольствие.

Или уйду от него, подумала Патриция, которую бросало из одной крайности в другую. Буду жить одна, как раньше, и работать в «Элегансе». И воспитывать своего... его ребенка. Получится ли у меня?

— Миссис Мейсен?

— Да, это я.

— Подождите минуту, кажется, ваш анализ готов.

Патриция сидела в гостиной и напряженно смотрела в окно, ожидая ответа. Она бросила взгляд на ковер и содрогнулась. Вчера здесь Рик овладел ею — грубо, без любви. А сейчас ей предстоит узнать, зародилась ли в ней новая жизнь. Молодая женщина терзалась между болью за свой несчастливый брак и радостью за будущее материнство. Как можно рожать ребенка, когда собственная жизнь находится в подвешенном состоянии? Ребенок нуждается в защите, которую ему могут дать только родители. Но, если между отцом и матерью нет прочных отношений, ребенок будет расти почти сиротой.