– Сходи с Минни к Колодцу Желаний, – предлагает мама. – А я постою в очереди.

Пристраиваю своих пони в коляске рядом с мамиными пакетами и веду Минни к Колодцу Желаний. Он окружен искусственными серебристыми березками, на ветвях сидят феи, и если бы не истошный детский визг, то все это смотрелось бы волшебно.

Открытки, на которых можно написать желание, лежат на фальшивом пеньке. Беру одну открытку и вручаю Минни фломастер.

Боже, я помню, как писала письма Санта-Клаусу в детстве. Они получались длинными и прочувствованными, с рисунками и картинками, вырезанными из каталогов, – на случай, если Санта придет в замешательство.

Две девочки лет десяти опускают свои открытки, хихикая и перешептываясь, и меня охватывает ностальгия. Я обязана участвовать в этом!

«Дорогой Санта-Клаус, – быстро пишу я на открытке. – Это снова Бекки». Останавливаюсь, ненадолго задумываюсь, а затем торопливо корябаю.

У меня всего три желания. Я же не какая-нибудь жадина.

Минни честно покрывает каракулями всю открытку, ее руки и нос уже испачканы фломастером.

– Не сомневаюсь, Санта-Клаус поймет, чего ты хочешь, – нежно говорю я, забирая у нее фломастер. – Давай опустим наши открытки.

Одну за другой я роняю их в колодец. Сверху, кружась, падают маленькие снежинки, из динамика льется мелодия «Зимней страны чудес», и я вдруг чувствую себя так по-рождественски. Не могу удержаться, закрываю глаза, сжимаю ручонку Минни и желаю, чтобы все исполнилось. Никогда не знаешь…

– Бекки? – Низкий голос врывается в мои мысли, и я открываю глаза. Перед нами стоит Люк. Темные волосы и синий пиджак припорошены искусственным снегом, во взгляде удивление. Я слишком поздно понимаю, что, зажмурившись, страстно шептала: «Пожалуйста… пожалуйста…»

– Ой! Привет. Я просто…

– Разговаривала с Санта-Клаусом?

– Не смеши меня. – Я слегка нервничаю, но быстро обретаю чувство собственного достоинства. – Кстати говоря, где ты был?

Люк, не отвечая, идет прочь. Оборачивается, манит меня.

– Оставь Минни на минутку с бабушкой. Я хочу тебе кое-что показать.

Я замужем за Люком вот уже три с половиной года, но до сих пор не всегда понимаю, как устроены у него мозги. Мы идем с ним рядом, его губы крепко сжаты, и я почти впадаю в панику. Что все это значит?

– Вот. – Он останавливается в безлюдном углу торгового центра и достает свой «блек-берри».

На экране эсэмэска от его юриста Тони. Одно-единственное слово: «Улажено».

– Улажено? – Какую-то долю секунды я не врубаюсь, а затем до меня доходит.

– Нет! Это «Аркодас»? Это с ними все улажено?

– Ага. – У Люка на губах играет легкая улыбка.

– Но ты никогда не говорил… Я и понятия не имела…

– Не хотел тебя понапрасну обнадеживать. Мы вели переговоры три недели. Для нас это не столь… но это хорошо. Все будет замечательно. Дело в шляпе.

Меня начинает трясти. Все в прошлом. Дело «Аркодаса» висело над нами так долго, что мы с ними будто сроднились. (Далеко не в приятном смысле слова. Ничего себе родственница – злобная старая тетка-ведьма с бородавками на носу, отвратительно кудахтающая.)

Вот уже два года, как Люк вступил в битву с «Аркодасом». Я говорю «битву», но это не значит, что он забрасывал их зажигательными бомбами. Он просто отказался работать на них из принципа: не хотел представлять подонков, дурно обращавшихся с его персоналом. У Люка пиар-компания «Брендон Комьюникейшнс», и большинство служащих работают у него долгие годы. Когда он увидел, как «Аркодас» ведет себя с ними, то жутко рассердился.

Он прекратил вести их дела, и они подали на него в суд за нарушение договора. Еще одно доказательство того, насколько ужасны эти типы. И тогда Люк немедленно подал в суд на них — за неуплату за оказанные услуги.

Я – то думала, что судья с первого взгляда поймет, кто тут хороший парень. Он ведь не слепой! Но вместо этого судья устраивал идиотские слушания и постоянно откладывал разбирательство, дело все затягивалось и затягивалось. Юристы, судьи, так называемые «примирители» и вообще правовая система сильно упали в моих глазах. И я бы высказала им все это в лицо, если бы только мне дали слово.

Я буквально умирала от желания выступить свидетельницей. Даже держала наготове костюм и все необходимое. (Темно-синяя юбка-карандаш, белая блузка с оборкой, строгие туфли-лодочки.) А еще написала блистательную речь, которую до сих пор помню наизусть. Начинается она так: «Дамы и господа присяжные, я прошу вас заглянуть в ваши сердца. А затем посмотреть на двух мужчин перед вами. Один – благородный, честный герой, ставящий благосостояние своего персонала выше денег… (Тут я указала бы на Люка.) А второй (указательный палец направлен на обманщика Уилера из «Аркодаса») – гнусный сексист, третирующий всех и вся. В нем столько же порядочности, сколько умения одеваться». Тут бы все расшумелись и разволновались, а судье пришлось бы стучать молотком и кричать: «Соблюдайте порядок!» А я бы пристально и вдумчиво посмотрела на присяжных, как в романах Джона Гришэма, чтобы понять, кто из них на нашей стороне.

Ну да ладно. Мои планы рухнули, поскольку Люк сказал, что никаких присяжных не будет – это не такой суд. И вообще, это гнусное болото, где выкидывают самые грязные штучки, и он будет проклят, если я окажусь втянутой в эти мерзости, и потому я должна остаться дома с Минни. Что я и сделала, хотя чуть не умерла от разочарования.

– Ну вот все и закончилось, – тихо говорит Люк. – Наконец-то.

– Слава богу.

Обнимаю мужа. Глаза у него усталые. Это дело выбило Люка из колеи. Ведь он пытался управлять компанией, судиться, поддерживать мотивацию у работников и находить новые проекты для фирмы – одновременно.

– Итак. – Он вглядывается в мое лицо. – Мы можем двигаться дальше. Во всех смыслах.

Спустя мгновение я понимаю, что он имеет в виду. И у меня перехватывает дыхание.

– Мы можем купить дом!

– Я сразу же позвонил хозяевам, – кивает Люк, – и они пообещали ответить сегодня вечером.

– О господи! – Я слегка подпрыгиваю от возбуждения. Не могу поверить в реальность происходящего. Дело закрыто! Мы сможем наконец съехать от мамы с папой и поселиться в собственном доме!

Мы уже пытались приобрести дом. Четыре раза. Но все сделки сорвались. Либо на самом деле хозяева не хотели продавать свою недвижимость, либо начинали требовать намного больше денег, чем поначалу, либо выяснялось, что дом собственность не продавцов, а их дядюшки из Испании и мы могли оказаться втянутыми в аферу, а четвертый дом просто взял и сгорел. Я стала думать, что нас сглазили, а потом Люк сказал, что, наверное, нужно подождать до тех пор, пока не разрешится ситуация с «Аркодасом».

– Счастливая пятерка? – Я поднимаю глаза на Люка, он скрещивает пальцы и улыбается.

Этот дом устраивает нас по всем статьям. Он расположен на чудесной Майда-Вейл, там есть сад, а в саду – качели на дереве, а сам дом такой просторный. И совсем рядом с домом родителей! Чувствую, как меня охватывает эйфория. Нужно срочно купить «Дом и мезонин»! И «Elle Decor», и «Дом и сад», и «Обои»…

– Пошли обратно? – Я делаю равнодушное лицо. – А по дороге я загляну в киоск и прихвачу несколько журналов…

И еще не забыть «Мир интерьеров» и «25 прекрасных домов».

– Подожди минутку. – Что-то в голосе Люка настораживает меня. И смотрит он почему-то в сторону. И подбородок напряжен. С ним явно не все в порядке.

– Что такое? – тихо спрашиваю я. – Есть еще и плохие новости?

– Нет. Но я хотел кое в чем… признаться тебе. – Он трет шею, взгляд отстраненный, словно он не может заставить себя посмотреть на меня. – Только что случилась очень странная вещь. – Он опять молчит, на этот раз долго. – Я купил книгу для Аннабел. Новый роман Рут Ренделл. Она была бы в восторге.

Наступает тишина. Я не знаю, как реагировать.

– Люк… – осторожно начинаю я.

– Я купил ей чертов рождественский подарок. – Он сжимает кулаками виски. – Я свихнулся?