– Да ну, – махнул рукой Женька, – обычный налет, сами разберемся.
«Ни фига себе обычный, – подумал я про себя, – два покойника. Лет пять назад здесь бы уже весь Главк собрался».
Мы присели на большую цементную клумбу, по каким-то неведомым причинам лишенную и цветов, и земли.
– Херня, в общем, какая-то, Евгений.
– Да уж, не сметана.
При чем здесь сметана, я не понял. Но у Евгения случаются порой трудности с языком.
– Ты ж вчера здесь торчал?! – вдруг опомнился он. – А говорил, через сутки дежуришь.
– Подменил одного типа. Юрик-халтурик. Да что уж теперь… Вообще, все как всегда. Пришел, нарядился, сел. С девочками ля-ля, книжонку полистал, во – «Русский транзит», с Витькой потрепался, с книжником. Он мне подбрасывал иногда литературу, чтоб не скучал на службе. Народу никого, сам знаешь, местечко – не центр, подвал к тому же. Тишина, красота. Ни суеты, ни гомона. Полчаса до обеда оставалось. Даже нет, минут десять. Директор попросил подняться, на дверях постоять. Только встал, тут Леха – кассир – так и так, звонка жду сюда, должны вот-вот позвонить, будь другом, купи «Беломор».
Я, конечно, ему намекнул, что скоро обед, выйди и купи сам. А он пристал, зараза, – нельзя уходить, обещал, мол, сидеть. Ладно, думаю, схожу, не жалко. Разомнусь для большего аппетита. Вылез на улицу, подхожу к киоску – дзынь-дрынь – нет «Беломора». Дефицит, говорят. Во, дожили. Америки полным-полно, а фабрика Урицкого в дефиците.
Пришлось в гастроном переться, на площадь. Там очередь. Пока то, пока се. На халяву не пустили. Отстоял, купил. Возвращаюсь – мать их за ногу! Витька уже готов, а Леха дышит, но тоже не жилец – две дырки в груди. Я к бабам – что да как? Они ревут, визжат как зарезанные. А-а-а! Еле угомонил.
Лизка прояснила картину. Только, говорит, ты ушел, наверху, возле лотка, хлопок, будто шампанское в Новый год открывают. Мы не поняли сначала, что там. Вдруг влетают двое в чулках на головах. Здоровые. Один с порога в Леху – ба-бах! Из револьвера вроде. С барабаном то есть. Леха встать хотел, а тот еще раз. Второй нам с Ленкой: «Тихо, сучки! Не рыпаться!» Да куда там рыпаться! Наглядная агитация – вещь великая. Ребятки сразу к киоску кинулись. Выпотрошили, что было, – и наверх. Я поерзал на неудобной клумбе.
– Короче, девки постояли, как замороженные, потом очнулись, побежали к выходу, а там – Витька с головой простреленной. Прямо в переносицу влепили.
– Н-да, дела-делишки. – Женька вздохнул. – Много взяли?
– Откуда я знаю? В банк позвонили, сейчас приедут, посчитают.
– Веселая жизнь. Повезло тебе. Сейчас бы валялся с трупами за компанию, если б не «Беломор». Что ты со своей дубинкой против ствола?
– Это верно. Вот ведь заразы, знали, когда в магазине народу никого и что я без ствола там торчу. Хотя… Ничего особенного, понаблюдай пару дней, все местные секреты знать будешь. А валютчиков опускать – самое милое дело. Ни тебе проблем сбыта, ни проблем с сокрытием. Положил в кошелек – и фьюить. Если что – ничего не знаю, только что купил. Разумеется, у неизвестного с бородой. Рыжей. Восемьдесят восьмая нынче отменена.
– А может, подставочка? Под тебя?
– Брось, Евгений. Наслышался я про эти подставы. Каждый козел кричит: «Меня подставили, меня подставили!!!» Колесо с тачки свинчивает и горланит: «Меня подставили!» Или двери ломиком отжимает. Ну правильно, что-то надо кричать, когда прихватят. Да кому ты нужен со своим колесом? А все туда же – подставили…
– Ну вроде все как-то просчитано…
– Кому меня подставлять? Ну не пошел бы я за папиросами, схватил бы пулю. А Леха точно без «Беломора» жить не может. Как наркоман. Смолит без перерыва. Бросай курить, Евгений, не доведет до добра.
Женька щелчком выкинул окурок. У дверей притормозила черная «Волга» – пикап с белой надписью «Аякс-банк». О, сам товарищ Вельский. Кажется, Тимур Львович.
Или Лев Тимурыч. Не, наоборот. Начальник охраны. Шеф. Бывший комитетчик, мастер всяких диверсионных штучек типа пробития человеческой брюшины голой ладонью или стрельбы по-македонски. Навыки видны сразу, несмотря на небольшое брюшко и седые волосы. Также видна кобура, из которой торчит газовик, но с боевыми. Разрешение, само собой, в кармане.
Так, следом тащится его «правая рука», тоже вроде из военных. Что-то из области морской контрразведки. Но я не проверял. Слишком уж он молод и треплив для контрразведки. Валерик.
С третьим я был не знаком. Возможно, из руководства банка. Управляющего – Ильи Борисовича Алехина – в машине не было и быть не могло, по слухам, он сейчас в Германии отдыхает. В творческой командировке.
Бельский протянул руку мне, затем Женьке.
– Кирилл, поясни. Я махнул вниз:
– Там, Тимур Львович, все там.
Бельский повел подбородком, хмыкнул и спортивной рысью сбежал в магазин. Двое – следом.
Мы еще несколько секунд молча постояли на улице и, не сговариваясь, одновременно нырнули в подвал.
Там я опять уселся на ступеньки, а Женька скрылся в зале. Эксперты закончили пачкать киоск и упаковали изъятые следы, к преступникам, однако, никакого отношения не имеющие. Те в перчатках были, как водится. Возле сейфа копошился приехавший с шефом клерк, аккуратно, опасаясь заляпать экспертной сажей свой новенький костюмчик. Шурик Антипов снова принялся напрягать продавщицу.
Второй эксперт стамеской разделывал косяк директорской двери, куда, пробив Лехину грудь, ушла пуля. Сам Леха даже «скорой» не дождался. Я, конечно, сделал все, что мог, пять курсов мединститута оставили навык в оказании первой помощи, но в данном случае, как говорится, ему мог помочь только священник.
Беседовать со мной никто пока не собирался, и это понятно. Толковать со мной придется обстоятельно и не торопясь. Может, даже не в отделении, а где повыше. Потому что слишком много совпадений в рассказанной мною истории.
Мне эти совпадения таковыми вовсе не кажутся, но все равно чувствуешь себя не в своей тарелке от всяких скользких взглядов и намеков. Даже эксперты косятся. Пускай. Я себя виноватым не считаю, а стало быть, сижу на ступеньках спокойно, не суечусь. Ну, попросили сбегать. Хорошо, что попросили. Я вовсе не собираюсь из себя героя строить. «Эх, повезло им, что я ушел, а то…» А то что?… Вот именно. Тебе повезло, а не им. Радуйся. Радуюсь. Однако шустрые ребята. Хлоп одного, хлоп второго. Умеют убивать. Спокойно, не нервничая. Суки.
– Сумка чья?
– Кирилла. – Лизку вечно за язык тянут, у меня, можно подумать, языка нет.
Эксперт убрал черную монтановскую сумку под прилавок.
– Кирилл, зайди сюда, – поманил меня из директорского кабинета следователь. – Надо уточнить кое-что.
Уточним. Сколько хотите.
Я соскользнул со ступенек, выпрямился на ходу и зашел в кабинет. Алла Сергеевна, полная дама, страдающая одышкой от непомерно употребляемого никотина, уже, вероятно, отчиталась следователю по всей протокольной форме и по обыкновению садила любимый «Беломор», пуская в приоткрытую форточку сизые кольца. Сергеевна, наверно, скоро дышать начнет дымом, даже гильзу не сжимает, курит так, трубкой.
Следователя я знал, родной район все-таки. Интересно, он меня колоть будет? Или так, чисто формально? Оказалось формально. Все верно. Я бы на его месте тоже формально.
Трескотня директорского вентилятора била по ушам, но он хоть немного разгонял едкий смог папирос. Следователь протянул чистый бланк.
– Сам знаешь, где подписаться.
Я, усмехнувшись, предупредил себя об ответственности за дачу ложных показаний, расписался в том, что не нуждаюсь в переводчике и русским языком владею нормально. Следователь, почти ни о чем меня не расспрашивая, записал показания, дал мне еще раз расписаться и, улыбнувшись, кивнул на дверь. Я не возражал.
Вернувшись в холл, я поднялся на лестницу и снова сел на ступеньку. С Лизкой уже шептался не только Шурик, но и Валерик с Тимуром. Лизка – баба ничего. Трепливая, но фигурка как у богини. Отчего ж не пошептаться?
