— Так из-за чего? — настаивал Фокусник.

— Ангел разбился, — ответила Катя. — Насовсем.

— Тоже мне беда! — пожал плечами Фокусник. — Купите другого.

— Такого нельзя купить, — сказала Катя, — таких уже не делают. И я не поэтому плакала. Понимаете, он мамин… Я не хотела… Мне его жалко.

— Хочешь его вернуть? — спросил Фокусник деловито.

— А можно? — прошептала Катя.

— Да почему же нельзя! — воскликнул Фокусник, всплеснув руками. — Ну и дети пошли! Про всяких там ангелов и пастухов она, небось, все знает, а про чудеса — ничегошеньки. Решено, — заявил он, — я отведу тебя в Рождественскую страну. В этой стране хранятся все ёлочные украшения на свете, и разбитые игрушки тоже попадают туда. Найдётся и твой ангел… Если, конечно, хорошенечко поискать. Ну что, согласна?

— Согласна, — ответила Катя. Фокусник был прав. Действительно, ангел не мог исчезнуть насовсем. Он, конечно, составился из осколков и перенёсся на свою родину, в Рождественскую страну, и если Фокусник обладает силой вернуть его…

Человечек посмотрел на часы.

— Тогда одевайся быстрее. Мы должны успеть до полуночи. К наступлению Рождества все чудеса должны быть закончены, а не то… Страшные вещи могут случиться.

— Почему? — спросила Катя, поспешно одеваясь.

— Почему, почему! — проворчал Фокусник. — Про Золушку читала? Ну вот, то-то же. Поторапливайся. Готова? — Палочка блеснула у него в руке. — Алле-оп!

Кружок света погас. Катя стояла не двигаясь и чувствовала, как всё меняется вокруг неё. Запахло снегом, пол под ногами стал мягким, как одеяло. Затем во тьме, у самого Катиного уха, загорелся белый огонёк. Подняв глаза, она разглядела рядом высокого человека в чёрном цилиндре. Огонёк, мерцающий на конце волшебной палочки, освещал усыпанный драгоценными камушками воротник и лицо с румяными щеками.

Фокусник подмигнул Кате, вытянул руку и посветил палочкой вперёд, как карманным фонариком. Перед Катей возвышались узорные железные ворота, до самой середины заваленные снегом — видимо, их очень давно не открывали.

— Осталось купить билеты, и дело сделано, — пробормотал Фокусник.

У Кати с собой не было денег, и она хотела сказать об этом Фокуснику, но он сорвал два камушка со своего расшитого самоцветами воротника и опустил их в отверстие, куда вставляют ключ. Ворота дрогнули; сугробы у их подножия стали стремительно таять, освобождая створки, и наконец те медленно открылись.

Катя ступила за ворота. За ними расстилалось заснеженное поле, где мерцали красные огни, за полем чернел лес, и к лесу вела протоптанная в снегу дорожка.

— Не сюда, не сюда, — засуетился Фокусник, увлекая Катю в сторону от тропинки, прямо в нетронутый снег. — Там, — он показал палочкой на огни в поле, — пастухи жгут костры. Симпатичный народ, но неотёсанный. Чего доброго, ещё задержат нас! А мы направимся в лес, туда, где настоящие чудеса…

Фокусник освещал дорогу палочкой, и Катя послушно шла за ним. Несмотря на то что она не надела пальто, ей совсем не было холодно. Снег под ногами тоже вёл себя странно: на его белоснежной глади не оставалось никаких следов — ни Катиных, ни Фокусника, и, в отличие от обычного снега, он был совершенно сухим.

Они добрались до леса и вступили под его своды, в молодой ельник, который заливал нежный голубой свет. Катя поискала глазами, откуда он идёт, и увидела фонарь: белый столбик между деревьев, увенчанный стеклянным колпачком, под которым бился синий электрический язычок. Они прошли ещё немного вперёд, и голубой свет сменился фиолетовым, а справа от Кати вырос ещё один фонарь, на этот раз с фиолетовым язычком. В глубине леса угадывался третий огонёк — красный.

Что-то легкое, словно паутина, задело Катину щёку, и она отшатнулась, потому что терпеть не могла пауков. Однако это оказалось не паутиной, а тоненькой серебристой ленточкой, свисающей с ближайшей ели. Такие же ленточки блестели и на других деревьях.

Катю осенила догадка.

— Так мы на ёлке!

Фокусник обернулся.

— Конечно. Это, гм, естественно для Рождественской страны, тебе не кажется?

— Здесь всё как на нашей ёлке! — обрадовалась Катя. — Лампочки, мишура, внизу — овечки с пастухами, а наверху…

— Именно, именно, — рассеянно поддакивал Фокусник.

— А если подняться на самый верх, — закричала Катя, — то мы придём к ангелу! Пойдёмте скорей!

— Не надо кричать, — проворчал Фокусник, — ты не в лесу… То есть, конечно, в лесу, но не стоит привлекать внимание… Хоть страна и Рождественская, а опасности есть везде… Ну, хотя бы о хищниках ты подумала?

О хищниках Катя и вправду не подумала. Она вспомнила белого медведя, соседа Фокусника по ёлке, примолкла и покрепче схватила своего спутника за рукав. Они всё шли, и шли, и шли, и прошли еще много разноцветных фонариков, когда Фокусник резко остановился, и Катя тоже.

Они стояли на маленькой круглой поляне. Судя по желтоватому свету, где-то неподалёку горел жёлтый фонарик. Поляна была пуста.

— Ну вот мы и пришли, — сказал Фокусник.

— А что это? — спросила Катя с интересом.

— Твоё новое жилище, — ответил Фокусник. — Да, боюсь, что так.

И не успела Катя и рта раскрыть, как он повернул палочку в её сторону и снова крикнул: «Алле-оп!»

Невидимая сила подняла Катю в воздух, встряхнула и отбросила к самой толстой ветке. Что-то быстро заскользило к ней по стволу, и девочка увидела, как мелькают, обвиваются вокруг её пояса прочные мишурные ленты, крепко-накрепко привязывая её к дереву.

— Весьма сожалею, дорогая моя, — сказал Фокусник, глядя на Катю снизу вверх. — Мне давно надоело болтаться на дереве без дела. Хочется, видишь ли, стать независимым, стать человеком. Разумеется, для этого необходимо найти себе замену, иначе я принуждён вернуться на ёлку… Ну а теперь, когда ты заняла моё место, мне остается лишь вернуться в ваш мир и зажить очень, очень интересной жизнью! Извини, не могу больше беседовать, не то опоздаю к полуночи. Счастливо оставаться!

Катя не знала, сколько времени провисела на ёлке, тщетно пытаясь освободиться от заколдованной мишуры, — от обиды и страха время отступило куда-то далеко. Она сердилась на себя за то, что поверила Фокуснику, так хитро затащившему её на её же собственную ёлку, за то, что приняла его за всемогущего волшебника. К её досаде прибавлялось ужасное, горькое чувство несправедливости — ведь Катя никому не сделала ничего плохого! За что она попала в эту страшную историю?

Она то громко плакала, надеясь, что кто-нибудь услышит и придёт ей на помощь, то вспоминала про волков и медведей и переставала плакать. Издалека до неё донесся (ей почудилось, что прямо с небес) гулкий бой часов — два… четыре… шесть… восемь… двенадцать! Итак, пробило полночь, чудеса закончились, и ставший человеком Фокусник затаился где-то в Катиной квартире. А мама, конечно, будет искать Катю, но вряд ли заметит на ёлке новую игрушку — девочку в красном свитере. Или ещё хуже — что, если злодей Фокусник возьмёт да нарочно разобьёт её? Катя вспомнила ангела, стеклянную отколотую руку, протянутую к ней… Ах, если бы ангел был здесь, он бы вызволил её, он не дал бы Фокуснику безобразничать! Но ангела не было — Катя сама его разбила.

Она вспомнила о пёрышке, нашарила его в кармане, вынула, прижала к щеке…

«Хлоп!» — мишурные путы лопнули, и Катя заскользила вниз.