Приблизившись к забору, он прислушался. На ферме стояла тишина. Роди присел и начал отгребать песок. Услышав крик одного из охранников, замер, дождался отзыва второго караульного, а затем продолжил. Вскоре он уже достаточно высвободил прутья. Нащупал проволоку, всунул лезвие ножа в одну из многочисленных тонких петель, оплетавших металлические стержни, и стал двигать им из стороны в сторону.

Тонко дзинькнула первая петля, разрываясь, за ней вторая, третья, четвертая… Роди взялся за прут обеими руками и стал раскачивать. Как только удалось расширить проем между стержнями, он без промедления пролез через него и скользнул под дом. Между досками пола и песком как раз хватало расстояния, чтобы Роди мог спокойно ползти.

Он добрался до середины дома, как вдруг над головой раздался скрип, и мгновение спустя в доме вспыхнул свет, оранжевые полоски просочились сквозь щели.

Роди замер. Тот, кто был над ним, тоже не двигался. Сердце заколотилось в груди. В животе похолодело от мысли, что его заметили. Из-под дома так просто не высунуться, точно поймают.

Полоски света сместились – человек наверху отошел в сторону. Это мог быть и сам дядя, и кто-то из слуг.

Затаив дыхание, Роди ждал. Доски скрипели и прогибались. Он медленно повернул голову, посмотрел в ту сторону – и почти сразу человек в доме быстро сделал несколько шагов и снова остановился над ним.

Роди мысленно выругал себя. Не нужно было шевелиться. Просто он уже забыл, каким почти звериным чутьем обладает дядя.

Наверху что-то щелкнуло. Знакомый звук, ассоциирующийся с чем-то опасным. Роди не сразу понял, что это было, но как только сообразил, мгновенно напрягся. С таким щелчком взводится спусковой механизм самострела.

Догадка о том, что последует дальше, помогла ему сдержаться и не вскрикнуть, когда в доме прогремел выстрел. Пуля пробила доску и вошла в песок в паре ладоней от Роди, оставив после себя луч оранжевого света. Если память не изменяла, дядя любил двуствольные самострелы, а значит, сейчас…

Второй выстрел не заставил себя ждать. Он показался оглушающе громким, даже через доски пола. Еще одно миниатюрное световое копье пронзило темноту подпола, а острая обжигающая боль опалила левый бицепс. Чтобы не закричать, Роди закусил воротник рубашки.

Раздались быстро приближающиеся шаги – охранники, конечно, слышали выстрелы и бежали к хозяину. Ботинки загромыхали на крыльце, потом в сенях. Во дворе зажгли фонари. Все, что оставалось Роди, – попытаться уползти назад, но он боялся пошевелиться.

Доски прогнулись под прибежавшими людьми.

– Что случилось, хозяин?! – спросил один.

Дядя не ответил.

– Хозяин?

Берс-старший молчал. Роди казалось, что дядя сейчас пристально вглядывается через щели в темноту подпола. Воображаемый взгляд почти ощутимо обжигал спину. Роди не выдержал и перевернулся лицом вверх. Рука отозвалась болью, пришлось стиснуть зубы. Ему не было видно, что происходит в доме, – только тени, силуэты. Полоски света раскрашивали рубаху оранжевым. Превозмогая боль, Роди отполз в сторону, в темноту.

Сверху вдруг раздался звук удара, и кто-то упал. Вслед за этим донесся голос дяди:

– Я приказал за… ик… делать ограду, – гневно процедил он.

– Мы сделали, хозяин.

– Молчать!!! – завопил Берс-старший.

Роди понял, что дядя в стельку пьян.

– Если бы сделали, поганые волки не полза… ик… ли бы сейчас у меня под полом! За что я вам плачу, у… ик… блюдки?!

Грохнул выстрел, и в доске, под которой недавно лежал Роди, появилось еще одно отверстие.

– Если вы их не перебьете, то я вас сам!..

В доме вдруг началось движение. Звуки драки, треск выстрела, ругательства. Сразу несколько человек упали на пол и стали кататься, вероятно сцепившись друг с другом.

– Веревку! Неси веревку! Тул, закрой хлебальник и тащи веревку! – орал какой-то охранник – видимо, он и начал драку с Берсом-старшим.

– Убью! Всех убью! Ноги поотрываю! Скормлю мутафагам! Пусти, гонзово отродье! – вопил дядя, перестав икать.

– Федос, не стой! – продолжал приказывать охранник. – Отними у него нож! Порежет сейчас всех!

Снова донеслись звуки ударов и рев дяди. По доскам покатился какой-то металлический предмет. «Отняли нож», – догадался Роди.

– Вяжи его! Крепче!

Похоже, нашли веревку. Возня наверху продолжалась. Самое время было уползать, но Роди не мог заставить себя пошевелиться и лежал, уставившись в доски над собой, словно пытаясь проникнуть через них взглядом.

Возня и ругань стали тише. Дядя перестал орать.

– Горб, ты чё сделал?! – раздался встревоженный голос Тула. – Задушил его?!

При этих словах Роди бросило в жар. Множество противоречивых эмоций разом захлестнули его: страх, злость, горечь, радость… Желание выбраться из-под дома, схватить нож и самострел, войти и наказать убийц. Порешить всех до единого. Отомстить… Но при этом и некое чувство облегчения – человека, которого он боялся больше всех на свете, не стало…

– Ах вы, псы! – Голос Лыбы донесся от порога.

Роди только сейчас осознал то, чему подсознательно удивлялся все время, с первого раздавшегося выстрела, – Лыбы, раба-охранника, не было рядом с дядей. Он появился только что, когда его хозяина уже убили.

И снова началась драка. Жестокая, поначалу молчаливая – только звуки резких ударов, падения тел. Затем снова стали кричать и ругаться, хрипеть и вопить от боли.

Роди знал, на что способен Лыба. Однажды он стал свидетелем, как раб-охранник голыми руками расправился с двумя мутантами, решившими отобрать у дяди деньги и воду. Наверное, сейчас в доме происходило что-то похожее.

– Стой! Лыба! – закричал Горб. – Он жив! В отключке он просто! Стой! Хватит!

Стало тихо. Только кто-то скулил от боли. Роди надеялся, что Тул.

– Пришлось шею передавить, – объяснял Горб. – Иначе он переубивал бы всех.

– Веревки снять! – сурово приказал Лыба. – Быстро!

– Нет! Пусть проспится! Утром развяжешь! Лыба, подумай, он же, если очухается и до самострела доберется, пальнет не раздумывая. Твоей башке пуля достанется, а нам его потом опять усмирять.

Раб-охранник, видимо, размышлял, потому что возникла пауза.

– Поднимайте, отнесем в койку, – решил наконец Лыба.

Судя по звукам, дядю потащили на второй этаж в спальню. На месте драки остался только стонущий человек, пострадавший от рук раба-охранника.

Роди вспомнил и о своей ране. Ткань рубахи пропиталась кровью. Нужно перевязать, а не то он истечет кровью. Роди распустил пояс, вытащил его из лямок на штанах, сделал петлю и просунул в нее раненую руку. Помогая себе зубами, затянул.

Послышался топот спускающихся по лестнице. Охранники снова были на первом этаже.

– Как ты, Тул? – спросил Горб.

– Похоже, рука сломана. Проклятый Лыба! Кишки бы ему выпустить…

Роди почувствовал злорадное удовлетворение. Все-таки Тулу досталось.

– Вставай, пошли посмотрим, что с твоей рукой.

– Хорошо, что левая, Тул, – подначил другой охранник. – Сможешь себя развлекать, пока до той рабыни, как ее там… Айзы… не добрался.

При этих словах у Роди защемило сердце. У него и так не шло из головы, что в его отсутствие охранник будет подкатывать к Айзе, но сейчас подозрения получили подтверждение.

– Заткнись, – огрызнулся Тул и застонал. – На свою рожу лучше глянь.

Они вышли из дома. Роди снова перевернулся на живот и пополз за ними, чтобы подслушать дальнейшие разговоры.

Охранники остановились, едва сойдя с крыльца.

– Как думаете, под домом взаправду волк есть? – задал вопрос один. – Может, проверить? Не зазря же я в морду получил.

Роди замер на месте.

– Нет там никого! – убежденно заявил Горб. – Я сам вчера вдоль всей ограды прошел. Как дыру заделали, через которую щенок пролез, так больше нет ходов.

Роди догадался, что речь о нем.

– Если бы не этот крысеныш, ничего бы не было, – сказал Тул. – Это из-за него хозяин второй день первач глушит. Как ты привез известие, что нашел кости в пустыне, так Берс и не просыхает. По племяшке убивается.