Молотов умел одинаково хорошо унижаться и нападать. Удар, однако, был нанесен. Советский Союз должен был искать силы для борьбы за выживание.

Правительства Британии и Америки решили забыть прошлое и прийти на помощь России. Со стороны Британии это было не более чем проявлением инстинкта самосохранения; а вот Соединенные Штаты действовали строго в соответствии со своей политической линией в части помощи любой стране, воюющей с нацизмом.

В начале апреля 1941 года Черчилль уже не сомневался, что Германия вынашивает планы напасть на Советский Союз, поэтому он возобновил попытки установить своего рода рабочие взаимоотношения с Кремлем. Идеи (министр иностранных дел Великобритании. – Примеч. ред.) обратился к советскому послу в Лондоне, Майскому, который уклончиво ответил, что советское правительство не обсуждало с Германией новых соглашений и что концентрация нацистской армии не вызывает у них никакого беспокойства. Черчилля не удовлетворил такой ответ. Он объяснил Майскому, что в случае нападения Германии Британия будет готова оказать Советам всестороннюю помощь. На это Майский заявил, что было бы хорошо, если бы Британия для начала официально признала присоединение Балтийских государств к Советскому Союзу.

Несмотря на равнодушие партнеров, Черчилль, как только русские подверглись нападению Германии, сразу предложил помощь. А до этого, 15 июня 1941 года, он лично обратился к Рузвельту с предложением проведения совместных акций. Согласно всем информационным источникам, сообщил Черчилль Рузвельту, нападение на Россию неизбежно. «Если вспыхнет новая война, мы, конечно, должны будем оказать всемерную поддержку и любую помощь русским, руководствуясь принципом, что Гитлер является врагом. которого мы должны победить. Я не ожидаю никаких политических реакций и уверен, что германо-российский конфликт не вызовет у вас никакого замешательства».

Стремление оказать помощь России вызвало негодование в Государственном департаменте. Бесцеремонность и грубость, с которыми Россия, в период сотрудничества с Германией, предъявляла. как само собой разумеющееся, претензии на наши жизненно важные ресурсы, нанесли обиду американцам; а ее территориальные притязания вызвали тревогу. Тем не менее после нападения Германии Государственный департамент уменьшил ограничения на американский экспорт для Советского Союза. Однако президент. желая добиться большего, стремился объединиться с Черчиллем.

Секретарь Госдепартамента Корделл Хэлл был такого же мнения. В своих мемуарах он пишет, что был болен и находился дома, когда пришло известие о вторжении Германии. Он немедленно позвонил президенту и Уоллесу и сказал следующее: «Мы должны оказать России всемерную помощь». Он написал в своих мемуарах. что во время болезни «…находился в постоянном контакте с президентом и Уоллесом, убеждая их оказать России самую мощную поддержку, на какую мы только способны».

Американского посла в Великобритании, Винанта, находившегося в тот момент в Вашингтоне, попросили сообщить об этом премьер-министру, для чего тот поспешил вернуться в Англию, чтобы успеть 20 июня в Чекере на встречу с Черчиллем, Иденом и сэром Стаффордом Криппсом, британским послом в Советском Союзе. Черчилль, полагая, что наступление находится еще только в стадии подготовки, подготовил заявление, с которым собирался выступить по радио. Впоследствии он рассказывал: «Американский посол, проводивший у меня уик-энд, привез ответ президента на мое письмо, в котором он обещал, что, если немцы нападут на Россию, он немедленно публично поддержит любое заявление премьер-министра в адрес России».

Позже Черчилль объяснил, что у него не было ни малейшего сомнения относительно долга и политической стратегии Британии. Когда его личный секретарь, Колвилл, поинтересовался, не повлияет ли объединение с русскими на «ограничение свободы в Доме Риммона», Черчилль повторил: «Ничуть. У меня единственная цель – уничтожить Гитлера, и тогда мне будет намного проще жить. Если Гитлер попадет в ад, я, по крайней мере, одобрительно отзовусь в палате общин о дьяволе».

Вот выдержки из выступления Черчилля по радио в ночь на 22 июня: «У нас есть одна-единственная цель. Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима. Ничто не свернет нас с этого пути. Ничто. Мы никогда не будем вести переговоров, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-нибудь из его банды… мы окажет поддержку любому человеку или государству, которые воюют с нацизмом… и. следовательно, мы окажем любую, какую сможем, помощь России и русским. Мы будем призывать всех наших друзей во всех частях мира выбрать тот же курс и твердо и непоколебимо следовать ему до конца…»

Частично радиообращение Черчилля было опубликовано в «Правде». Но советское правительство не торопилось отвечать на него. Тогда 7 июля премьер-министр опять предпринял инициативу. Он отправил послание Сталину, в котором говорилось, что Британия сделает все, чтобы помочь России, насколько позволят ресурсы Британии. Он предложил устроить встречу с русской делегацией для обсуждения совместных действий. Следом за этим Сталин приступил к переговорам с Криппсом об условиях двух возможных англо-советских соглашений. Одно включало в себя совместные обязательства взаимопомощи и невозможность заключения сепаратного перемирия или мирного договора; 12 июля оно было подписано Молотовым и Криппсом. Сущность второго соглашения составляли политические вопросы; оно осталось в стадии обсуждения.

Через неделю после создания коалиции Черчилль, давний оппонент большевизма, впервые получил личное послание от Сталина. в котором недвусмысленно выдвигалось основное требование со стороны Советского Союза, заключавшееся в создании Британией второй линии фронта – в Северной Франции и в Арктике. Сталин приводил доводы в защиту того, что сейчас самое время для подобного рискованного предприятия, поскольку вся армия Гитлера сконцентрирована на Востоке. Черчилль незамедлительно ответил. что Британия предпримет все возможное, но объяснил, что существуют проблемы, связанные с ограниченностью ресурсов и географическим положением. Все это находится в ведении начальника штаба вооруженных сил, и сейчас нечего и думать об успешности любой крупномасштабной операции на Западе. Он напомнил Сталину о том, что Британия больше года воевала одна, что все имеющиеся в наличии сухопутные и воздушные ресурсы были задействованы в сражениях на собственной территории и на Ближнем Востоке, а сражения в Атлантике и транспортные конвои израсходовали все имеющие у Британии морские ресурсы. Следовательно. закончил Черчилль, ближайшей реальной операцией может быть данное силами авиации и флота Британии сражение на Севере с германским флотом.

Одновременно Британия делала все возможное для выделения самолетов Советскому Союзу; частично из собственных ресурсов, частично из ресурсов Соединенных Штатов. Кроме того, в экстренном порядке британцы увеличили производство предметов первой необходимости и сырья, предназначенных для Советского Союза. таких, как обувь, резина, каучук, олово, шерсть.

В этой ситуации первоочередное значение приобрели потребности, связанные с войной. Если Россия, пока Соединенные Штаты будут пребывать в нерешительности, падет, Британской империи вряд ли удастся удержаться под напором врага. Но в Лондоне считали, что сейчас не время задавать вопросы или ставить условия. Не имеет значения, какие трудности в дальнейшем будут связаны с победой Советов, они едва ли будут сравнимы с огромной угрозой. которая может нависнуть над Британией: нападение с воздуха, оккупация, голодная смерть и, возможно, крах империи.

Перед Соединенными Штатами не стояли столь трагические перспективы, поэтому американское правительство уделяло больше времени обсуждению, в какой мере и на каких условиях лучше выполнить данное президентом обещание в части содействия советской обороне. Но, даже испытывая готовность оказать помощь и игнорируя внутреннее противостояние, вопрос было решить не так-то просто.