Наверное, она превратилась в зомби!

— Норин! — кричу я и бегу к двери. Я не хочу мешать соседям, но… — Норин! — Она успела дойти уже до конца коридора, но, услышав мой крик, поворачивает назад. — Маму вырвало.

— Не волнуйся, мы сейчас все живо уберем. Я только привезу тележку…

— Нет, иди к ней сейчас же.

— Хорошо, хорошо.

Включив свет и посмотрев на Ма, она уже не говорит «Хорошо», а поднимает трубку телефона и произносит:

— Голубой код, комната семь, голубой код…

Я не знаю, что это такое… И тут я замечаю открытые бутылочки из-под маминых таблеток — они почти все пустые. Она никогда не пила больше двух таблеток зараз — как же бутылочки могли опустеть, куда подевались таблетки? Норин нажимает сбоку на горло Ма и, называя ее другим именем, спрашивает:

— Вы меня слышите? Вы меня слышите?

Но я не думаю, чтобы Ма ее слышала и видела. Я кричу:

— Это плохая идея, плохая идея, плохая идея…

В комнату врываются люди, кто-то вытаскивает меня в коридор. Я кричу «Ма!» как можно громче, но разбудить ее не могу.

Глава 5

ЖИЗНЬ

Я в доме с гамаком. Смотрю в окно, надеясь увидеть этот гамак, но бабушка говорит, что его обычно вешают не на переднем, а на заднем дворе и не раньше 10 апреля. Здесь повсюду кусты и цветы, перед домом проходят улица и тротуар, и есть еще другие дома с двориками перед ними. Я насчитал одиннадцать домов, где живут соседи вроде Попрошайки, моего соседа. Я сосу зуб — он лежит как раз на середине моего языка. У дома стоит белая машина, на которой я приехал из клиники, хотя спешки никакой не было, доктор Клей хотел, чтобы я остался для непрерывности и терапевтической изоляции, но бабушка кричала, что не позволит ему держать меня в заточении, раз у меня есть семья. Моя семья — это бабушка, отчим, Бронуин, дядя Пол, Диана и родной дедушка, который, правда, содрогается при одном моем виде. И еще Ма. Я передвигаю зуб за щеку.

— Ма умерла?

— Нет, и я тебе уже много раз говорила об этом. Конечно же нет. — Бабушка кладет голову на деревянную раму стекла.

Я заметил, что, когда люди говорят «конечно же», это звучит весьма подозрительно.

— Может, ты просто притворяешься, что она жива? — спрашиваю я бабушку. — Потому что, если она умерла, я тоже не хочу жить.

По ее лицу текут слезы.

— Я не… я не могу сказать тебе больше того, что я знаю, милый мой внучек. Они сказали, что позвонят нам, как только все прояснится.

— Что значит прояснится?

— Ну, станет известно, как она себя чувствует.

— А как она себя чувствует?

— Ну, пока что не очень хорошо, поскольку она проглотила слишком много плохих таблеток, о чем я тебе уже говорила. Но врачи, наверное, уже промыли ей желудок и удалили из него все эти таблетки или большую их часть.

— Но почему она…

— Потому что она нездорова. У нее неполадки с головой. Но ее лечат, — отвечает бабушка, — так что тебе не о чем беспокоиться.

— Почему?

— Ну, потому что это ни к чему хорошему не приведет.

Красное лицо Бога зацепилось за трубу. Темнеет. Зуб, больной мамин зуб, вонзается мне в десны.

— Я смотрю, ты совсем не притронулся к своей лазанье, — говорит бабушка, — может, хочешь соку или еще чего-нибудь? — Но я качаю головой. — Ты устал? Ты, наверное, сильно устал, Джек? Бог знает, как я измучилась. Спустись вниз и осмотри свободную комнату.

— А почему она свободная?

— Потому что мы ее не используем.

— А зачем вам комната, которую вы не используете?

Бабушка пожимает плечами:

— Ну, она может понадобиться в любой момент. — Она ждет, когда я спущусь по лестнице на попе, потому что здесь нет перил, за которые можно было бы держаться.

Я тащу за собой сумку с Дорой, и она стукается о ступеньки бамп-бамп. Мы проходим через комнату, которая называется гостиная, я не знаю почему. Никаких гостей в ней нет, бабушка и отчим живут в других комнатах, а не в свободной.

Вдруг раздается ужасный звук вааа-вааа, и я закрываю уши руками.

— Надо все-таки взять трубку, — говорит бабушка. Через минуту она возвращается и вводит меня в комнату. — Ты готов?

— К чему?

— Ложиться спать, милый.

— Только не здесь.

Она сжимает губы:

— Я знаю, что ты скучаешь по своей Ма, но пока тебе придется спать одному. Не бойся, ведь мы с дедушкой совсем рядом, наверху. Ты ведь не боишься чудовищ, правда?

Все зависит от того, что это за чудовище — настоящее или нет, и еще от того, рядом ли оно или далеко.

— Гм… Комната, где когда-то жила твоя Ма, расположена рядом с нашей, — говорит бабушка, — но мы превратили ее в спортзал. Не знаю, найдется ли там место для надувного матраса…

На этот раз я поднимаюсь по лестнице на своих ногах, опираясь о стену, а бабушка несет мою сумку с Дорой. В комнате я вижу голубые хлюпающие маты, гантели и тренажеры. Вроде тех, что показывают по телевизору.