– Боюсь, отец, дело тут не в контрабанде. – Родерик обвел обоих джентльменов серьезным взглядом. – Контрабандисты не сжигают судовой журнал на глазах у изумленной публики, рискуя вызвать законное любопытство властей. Бриг «Синий цветок» неоднократно совершал рейсы из Англии в Голландию. Конечно, эти рейсы могли быть исключительно коммерческими, но на месте судьи я бы первым делом задал себе вопрос: зачем уничтожать судовой журнал, если тебе нечего скрывать и твой рейс преследовал вполне невинные цели? Думаю, я бы не слишком долго искал ответ.

В молчании, воцарившемся вслед за этими словами, стало слышно, как жужжит большая муха, залетевшая в окно кабинета. Пригретая уходящим теплом она, видимо, решила, что вернулось лето. Нортон смотрел на нее как зачарованный.

– Полагаю, это сообщение ставит крест на вашем «индийском» проекте, – произнес Бикфорд-младший. – Что бы там не произошло с вашим капитаном, до выяснения всех обстоятельств дела ни один ваш корабль не покинет пределов Англии. Это – распоряжение виконта Каслри.

Адам стремительно повернулся к приятелю:

– Во что вы хотели меня впутать, Альфред? – сдавленно спросил он. Глаза его нехорошо сощурились, пряча холодное бешенство.

Нортон ничего не слышал. Он сидел неподвижно, уронив лицо в ладони.

– Я погиб, – едва слышно произнес он, – все кончено.

– Ну, я бы не стал так оценивать ваше положение.

Оба пожилых джентльмена посмотрели на Родерика одновременно и с одинаковым вопросительным выражением в глазах. Как не странен был миг, но Родерик позволил себе улыбнуться.

– Судовой журнал уничтожен, – повторил он, – Мак-Кент будет молчать даже под пыткой. А за домыслы и подозрения у нас, слава Всевышнему, не вешают. Если арестом вашего капитана все закончится, думаю, самая большая неприятность, которая вас ждет, это разорение от приостановки торговых операций. Бедность, конечно, вещь не слишком приятная, но лучше, чем эшафот.

Альфред Нортон поднялся из кресла, повернул голову и встретил тяжелый взгляд Адама.

– Мне не стоило приходить сюда, – тихо проговорил он, – меня извиняет лишь незнание последних событий. Больше я не потревожу вас, Адам. И вас, господин Родерик. Пойду обрадую дочь. Ее свадьба, скорее всего, отменяется.

Нортон не успел сделать и шагу.

– Как? – выстрелил голос Родерика, – разве ваша дочь еще не замужем? Я видел ее на балу у лорда Хэя и решил, поскольку ее сопровождал мужчина, а не компаньонка…

– Ирис – не аристократка. К тому же это был домашний бал Сесила, и мы с милордом Эльсвиком решили, что некоторое нарушение условностей нам простят, – пояснил Нортон, – и… и… я понятия не имел, что вы знакомы с моей дочерью.

Отец и сын переглянулись. Этот обмен взглядами был настолько мимолетным, что гость, погруженный в себя, ничего не заметил.

– У вас есть шанс отправить корабли в Индию, – проговорил Родерик медленно и веско. Впрочем, такой тон был излишен, Нортон и так ловил каждое слово.

– Ваши корабли выйдут в море, подняв личный вымпел семьи Бикфорд… – И, так как гость все еще смотрел на него непонимающим взглядом, Родерик пояснил: – Если ваша дочь станет моей женой. А ваши корабли отойдут к нам, как ее приданое.

Кадык Бикфорда-старшего судорожно дернулся. Он смотрел на сына во все глаза, потрясенный не столько долгожданной женитьбой, сколько бесцеремонностью, с которой приемыш только что за одно мгновение ограбил до нитки его старинного приятеля и увеличил состояние семьи в полтора раза. Пожалуй, с выбором наследника он не ошибся. С ним компании не грозило банкротство. Адам Бикфорд поймал себя на том, что восхищается сыном.

– Девушка помолвлена, – только и нашелся он, – не шокируем ли мы ее таким предложением?

– Девушка будет шокирована больше, если окажется в тюрьме по обвинению в государственной измене, – бросил Родерик, к которому опять вернулся его скучающий тон. – В моих силах избавить от крупных неприятностей ее – и вас, господин Нортон. И если вы боитесь разговора с дочерью, я готов взять эту миссию на себя.

Когда Нортон ушел, в кабинете Бикфорда довольно долго стояло молчание. Бакфорд-старший задумчиво смотрел прямо перед собой. Родерик не шевелился. Потом отец позвонил в колокольчик и приказал принести чай.

– Это большой риск, – заметил он перед чаем, наливая немного молока в большую чашку, чтобы тонкий фарфор не дал трещину. – Ты уверен, что опала, в которую попали Нортоны, не распространится на нас?

– Уверен, что распространится, – спокойно произнес Родерик. – Поэтому тебе, отец, нужно на время уехать из страны. Лучше всего – в колонии.

– Не понимаю…

– Ты всегда доверял мне, – напомнил Родерик, – даже тогда, когда я рассказал тебе историю, которой не поверил бы никто другой. Я тогда был потрясен этим. Честно говоря, я до сих пор удивляюсь.

– То, что ты «провалился» сюда из будущего? – переспросил Адам, – Господь может творить чудеса, которые мы не можем не то что повторить, но и осмыслить. Это так. У тебя был прямой и честный взгляд. И потом… ты знал то, чего не может знать никто, и не знал многих вещей, которые обязан был знать любой мальчишка. Я поверил тебе… и верю сейчас. Что ты задумал?

– Там, у себя… я получил хорошее образование. В курс обучения входила история.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Дни Якова Стюарта сочтены. Власть возьмут принц Вильгельм и Мария. И нам нужно подсуетиться, чтобы оказаться на стороне победителей.

– Это невозможно, – в безмерном удивлении проговорил Адам Бикфорд, – ты уверен?

– На сто процентов. Верь мне, отец. Как всегда верил. Ты об этом не пожалеешь, обещаю.

– А как же ты? Ты тоже отправишься в колонии?

– У меня еще есть здесь дела, – уклончиво ответил Родерик, сделав первый глоток из своей чашки.

– Тот странный человек на балу? – догадался Адам. – Сынок… лучше бы тебе с ним больше не встречаться.

– Ты что-то знаешь? – быстро спросил Родерик, внимательно взглянув на приемного отца.

Адам покачал головой.

– Разве что догадываюсь.

– Не поделишься?

– Если б я знал точно… Мои догадки слишком абстрактны, а твоя жизнь и в самом деле в опасности, и это очень конкретно. Прими совет старшего – уезжай. Так будет лучше для всех.

– Уехать – и не узнать, за что меня хотели убить? Шутишь?

– Отговаривать тебя бесполезно, – вздохнул Адам.

– Вот и не отговаривай. Пей свой чай. Я знаю, что делаю. Не беспокойся обо мне, отец.

Родерик в задумчивости спускался по лестнице, когда его окликнул знакомый голос:

– Милорд.

Ну вот, подумал Рик, еще на прошлой неделе был просто господин. Герцог и даже король могут пренебречь титулами, но чтобы это сделал лондонский лакей – свет должен перевернуться. Теперь быть ему милордом до страшного суда.

– Я слушаю, Лукас.

– Милорд, – лакей был уже немолод и, как смутно припоминал Рик, служил здесь уже второй десяток лет. Во всяком случае, Лукас появился в этом доме раньше, чем он, – думаю, что я мог бы немного прояснить для вас ситуацию.

– Какую ситуацию? – не понял Рик.

– Тот человек, который пытается вас убить… Он еще сказал, что вы виновны в смерти какой-то женщины.

Рик мгновенно развернулся на три румба. И скучающее выражение лица слетело, и глаза вспыхнули.

– А ты откуда об этом знаешь?

Лакей, казалось, смутился.

– Прислугу обычно не замечают, милорд, – поделился он, – думаю, в тот вечер и ваш отец, и господин министр, лорд Хэй, были абсолютно уверены, что они одни, и их разговора никто не слышит. А чай и сигары появляются в кабинете сами по себе.

Рик усмехнулся.

– Продолжай, – поощрил он лакея и достал пятифунтовый билет. Лукас стрельнул по нему глазами и тут же перевел взгляд на господина Бикфорда. Но заметно приободрился.

– Думаю, речь идет о той девушке, которую повесили лет семь назад… или пять? По доносу вашего отца.

– По доносу Адама? – изумился Рик. – Уверен, что это полнейшая чушь. Зачем отцу писать доносы?