Но сейчас она с удивлением поняла, что память ее сохранила облик двора, в котором они с матерью побывали шесть лет назад, и даже название улицы всплыло: «Новопесчаная». Неподалеку, кажется, был парк, вспомнила Ирка. Она найдет, точно найдет!

Вскинув голову и вытерев слезы, девочка одернула платье и побежала в сторону остановки.

Старичок в кургузом пиджачке не шел, а ковылял, прихрамывая на левую ногу и словно вдавливая при каждом шаге свою палку в асфальт. Апрельский вечер был на удивление теплым, но парк быстро обезлюдел. Хромой неторопливо брел мимо пустых скамеечек, вокруг которых ветер носил бумажный мусор, и что-то по-стариковски ворчал себе под нос.

Подростки возникли из ниоткуда. Четверо, будто сделанные по одному лекалу: кривые, жилистые, с коротко обритыми бугристыми головами. Один отбивал об асфальт полуспущенный футбольный мяч.

– Дед, закурить не найдется? – бросил первый.

– Не курю я, мальчики, – вздохнул старик, продолжая идти.

Но подростки вынудили его остановиться, встав перед ним полукругом.

– Вот ты непонятливый, дедуля, – хохотнул второй. – Разве тебя кто спрашивает, куришь ты или нет?

– Димон, по ходу дела нас нехило оскорбили, – лениво протянул третий, сплевывая старику под ноги. – Мальчиками обозвали. Дед, ты совсем, что ли, нюх потерял, а?

Мяч с силой ударился о ноги старика и откатился в сторону.

Тот вздохнул, покачал головой:

– Ну простите, ребята, не знаю я, как к вам обращаться. Не хотел обидеть, честное слово.

Он заискивающе улыбнулся, но на его улыбку никто не ответил.

– «Ребята!» – передразнил последний, бросивший мяч. – Парни, он не сечет!

– Откупаться надо, дедуля!

– Денежку гони! Мани, лаве, ага?

Старик растерянно обвел взглядом компанию и по лицам понял, что взывать к милосердию бесполезно.

– Я сейчас, сейчас, – засуетился он и полез в нагрудный карман. – Разве ж я не понимаю? Дело такое, молодое… Погулять хочется, барышень в кафе пригласить. А если я обидел вас, ребятки, вы уж простите старого дурака…

Трясущейся рукой он вытащил кошелек и протянул ближайшему подростку.

– Так бы сразу, – снисходительно бросил тот в ответ, делая шаг навстречу и собираясь забрать у старика деньги.

Но ему помешали. Что-то маленькое, быстрое с криком пронеслось и ударило его в грудь, отчего парень отлетел назад и едва сохранил равновесие. Старик вскинул брови, продолжая держать руку с кошельком вытянутой перед собой. Вся группа на мгновение застыла, и тут над головами включился фонарь, словно для того, чтобы придать выразительности этой картине.

«Маленькое и быстрое» оказалось девчонкой лет пятнадцати, невысокой, худой, похожей на голенастого воробья. Она встала в боевую стойку между стариком и подростками, выставив сжатые кулаки.

– Дядя Миша, – бросила девочка, не оборачиваясь, – идите, я с ними поговорю.

– Э-э-э… Кхм! Ира?! – Старик обрел дар речи и удивленно вглядывался в неожиданную заступницу.

– Идите, вам сказали! Да быстрее же!

– А он быстрее не может! – Тот, кого она толкнула, пришел в себя и уже скалил зубы – нагло, вызывающе, поняв, что противник не представляет опасности. – Еле ноги переставляет, того гляди, дуба даст прямо на ходу.

– Ты щас сам дуба дашь! – прошипела разъяренная Ирка. – Гады, четверо на одного!

Но ее шипение никого не испугало.

– Че, пацаны, повеселимся? – подмигнул старший, рывком преодолел расстояние между собой и девочкой и почти небрежно, на ходу, ударил ее под дых.

Ирка согнулась пополам, хватая воздух ртом. Вокруг заржали. Про старика забыли – новое развлечение привлекло к себе всеобщее внимание.

– Грин, на мою долю оставь! – попросил кто-то, смеясь.

– Да пожалуйста!

– Эй, девка!

От второго удара она увернулась, попыталась отскочить в сторону, но сзади ее толкнули в круг. Толкнули лениво, вполсилы, но Ирка знала, что исход драки предрешен, и закончится она быстро. «Кричать надо! Людей звать!»

Осуществить это намерение ей не удалось: старик, который, оказывается, так никуда и не ушел, поднял трость и легонько постучал по плечу одного из подростков.

– Че? – Тот обернулся, недоверчиво уставился на него. – А, мумия! Блин, болезный, ну ты реально по-хорошему не понимаешь!

Он перехватил палку – точнее, попробовал перехватить… Но старик с необычайным для его возраста проворством дернул посох на себя, а когда парень наклонился вперед, легонько стукнул его по шее. Послышался вопль, и подросток свалился на асфальт, обхватив руками затылок.

«Как он это сделал?» – промелькнула у Ирки в голове удивленная мысль. Больше она ни о чем подумать не успела, потому что события стали разворачиваться с невероятной быстротой.

Трое бросились на старика, но ни один не смог добежать до него: палка, раскрутившаяся в воздухе словно сама по себе, без участия хозяина, подрубила двоих под колени, а третьему влетела в пах. Раздался полный боли крик, и Ира попятилась назад, с изумлением обозревая поле боя.

Собственно, бой на этом закончился.

Вверху что-то негромко щелкнуло, и фонарь погас, будто решив, что его долг исполнен. Занавес темноты опустился над разыгравшейся сценой.

– Пойдем, – мрачно бросил дядя Миша. – Чего стоишь, рот раззявив?

От его голоса Ирка пришла в себя и бросилась следом за стариком. Один из валявшихся на асфальте поднял голову, провожая их взглядом, и приоткрыл рот от удивления.

Дед больше не хромал.

Дядя Миша шел так быстро, что Ирка едва успевала за ним. Лицо у него было рассерженное, насупленное, и она не лезла с расспросами, хотя спросить очень хотелось. Но старик опередил ее.

– Откуда взялась? Зачем полезла? – зло спросил он, обернувшись.

Ирка, не веря своим глазам, смотрела на «дядю Мишу». Трясущийся от страха пенсионер куда-то пропал, уступив место недоброго вида человеку с жестким прищуром.

– Я из дома убежала, – выпалила она. – Ждала вас, потом решила в парк пойти, погулять. А там эти гады! Я просто хотела вас защитить!

– Только твоей защиты мне и не хватало, – скривился тот. – Отдал бы я дурачкам триста рублей да лопатник из кожи чебурашки, с меня бы не убыло. А теперь по всему району будут ходить слухи о старичке, который дерется посохом!

– Гэндальф Серый… – тихо сказала Ирка.

– Чего?

– Это такой колдун из книги Толкиена.

– Не читал! – отрезал старик.

Они остановились возле подъезда, и Ирка замерла. Если сейчас ей велят повернуться и уходить…

– Ты в гости ко мне напрашиваешься? – напрямик спросил дядя Миша.

Девочка молча кивнула, внутренне сжавшись. Дед наклонился, пристально посмотрел ей в глаза, и Ирка вытаращилась изо всех сил, будто играла в гляделки. Старик сдержал улыбку.

– Ладно, – подумав, нехотя проговорил он. – Идем. Но учти – сболтнешь кому лишнее слово о том, что видела…

Ирка отчаянно замотала головой:

– Дядя Миша, я ни за что!..

– И не называй меня дядей Мишей! – прервал ее старик. – Михаил Степанович мое имя. Можешь еще по фамилии обращаться, если выговоришь.

– А какая у вас фамилия? – осмелилась спросить Ирка.

– Грюннельвальд-Запричувидзе. Шучу, шучу! Гройс, вот какая.

«Гройс, Гройс», – несколько раз повторила про себя девочка, поднимаясь за ним по лестнице – воспользоваться лифтом Михаил Степанович отчего-то не захотел. Пятый этаж, шестой… На седьмом этаже он наконец остановился, а окончательно запыхавшаяся Ирка ухватилась за перила, поражаясь тому, что старик выглядит бодрячком после быстрого подъема.

– Лапти снимай, – распорядился Михаил Степанович, распахивая входную дверь. – И Прохора не трогай, он этого не любит.

Зажегся свет, и девочка в испуге отпрянула в сторону. На тумбочке перед зеркалом сидел огромный красногрудый попугай со страшным кривым клювом, похожим на ятаган, и смотрел на нее круглым смородиновым глазом. Длинные когти на морщинистых лапах напоминали крючья.