Это нелегко – смотреть пассивно на что-либо; но в понима нии этого человек начинает понимать весь процесс движения своих чувств и мыслей. Когда человек осознаёт всю полноту значения противоречия в себе самом, это приносит необычайное изменение: вы становитесь самим собой – не кем-то, кем вы пытаетесь быть. Вы больше не следуете идеалу, не ищете счастья. Вы – то, что вы есть, и отсюда вы можете продолжать продвигаться. Тогда нет никакой возможности быть противоречию.

ВОПРОС:   Вы познали реальность. Можете ли вы сказать нам, Бог – это что?

КРИШНАМУРТИ: Как вы можете знать, что я познал? Чтобы знать, что я познал, вы также должны были это познать. Это не просто умный ответ. Чтобы знать что-либо, вы должны были быть в этом. Вы должны были сами также пережить это, и поэтому сказанное вами, что я познал, по-видимому, не имеет значения. Что оттого – познал я или не познал? Что то, что говорится мною – истина? Да будь я и самым совершенным человеческим существом – если то, что я говорю, не истинно, почему вы вообще должны слушать меня? Несомненно, моё познавание не имеет никакого отношения к тому, что я гово рю, и человек, который поклоняется другому из-за того, что другой познал, поклоняется на самом деле авторитету, и потому он никогда не найдёт истину. Понимать, что было познано, и знать того, кто познал, вообще не важно, не так ли?

Мне известно, вся традиция говорит: «Будь с человеком, который познал». Как вы можете знать, что он познал? Всё, что вы можете сделать, – общаться с ним, и даже это чрезвычайно трудно в наше время. Очень немного хороших людей, в под линном смысле этого слова – людей, которые не ищут что-то, которые не гонятся за чем-то. Те, кто ищет что-то или гонится за чем-то, – эксплуататоры, и поэтому очень трудно кому-либо найти товарища по любви.

 Мы идеализируем тех, кто познал, и надеемся, что они дадут нам что-то, – это ложные взаимоотношения. Как может человек, который познал, сообщить, передать, если нет любви? В этом наша трудность. Во всех наших обсуждениях мы на самом деле не любим друг друга; мы недоверчивы, подозреваем. Вы хотите чего-то от меня, знаний, реализации или вы хотите общаться со мной – всё это указывает на то, что вы не любите. Вы хотите чего-то и поэтому вы готовы эксплуатировать. Если мы действительно любим друг друга, будет мгновенная связь. Тогда не имеет значения, что вы познали, а я нет или высокое вы или низкое. С тех пор как наши сердца иссохли, очерствели, Бог стал ужасно важен. То есть вы хотите знать Бога, потому что песня в вашем сердце умолкла, и вы гонитесь за певцом и просите его, не может ли он научить вас петь. Он может научить вас технике, но техника не приведёт вас к творчеству. Вы не можете быть музыкантом, просто зная, как петь. Вы можете знать все движения танца, но если в вашем сердце нет творчества, вы будете функционировать как механизм. Вы не можете любить, если ваша цель – просто достичь результата. Нет такойвещи как идеал, поскольку это просто достижение. Красота – не достижение, это реальность, сейчас, не завтра. Если естьлюбовь, вы поймёте неведомое, вы будете знать, что такое Бог, и не надо никого, кто говорил бы вам, – и в этом красота любви. Она – вечность сама по себе. Так как любви нет, мы хотим, чтобы кто-то другой, или Бог, дал это нам. Если бы мы действительно любили, знаете ли вы, насколько другим был бы этот мир? Мы были бы по-настоящему счастливыми людьми. Поэтому мы не стали бы облачать наше счастье в вещи, в имя, в идеалы. Мы были бы счастливыми, и потому вещи, люди и идеалы не воз вышались бы над нашими жизнями. Это всё вторичные вещи. Оттого, что мы не любим, и оттого, что мы несчастливы, мы делаем ставку на вещи, думая, что они принесут нам счастье, и одна из вещей, в которые мы вкладываем, – Бог.

 Вы хотите, чтобы я сказал вам, какова реальность. Может ли неописуемое быть помещённым в слова? Можете ли вы из мерить что-то неизмеримое? Можете ли вы поймать своей рукой ветер? Если поймали – ветер ли это? Если вы измеряете то, что неизмеримо, – подлинно ли это? Если вы формулиру ете это – истинно ли это? Конечно, нет, ведь в момент, когда вы описываете то, что неописуемо, оно перестаёт быть реаль ным. В момент, когда вы переводите непостижимое в известное, оно перестаёт быть непостижимым. Однако мы страстно желаем именно этого. Всё время мы хотим знать, потому что тогда мы будем способны продолжать, продлевать, затем мы будем способны, мы полагаем, поймать максимальное счастье, постоянство, прочную неизменность. Мы хотим знать, потому что мы несчастливы, потому что мы ведём мучительную борьбу, потому что мы изнурены, истощены, деградируем. Однако вместо осознания этого простого факта – что мы являемся де градирующими, что мы отупевшие, ослабленные, запутавши еся, – мы хотим уйти от того, что известно, в неведомое, что снова становится известным, и потому мы никогда не можем найти реальное.

 Поэтому, вместо тело чтобы спрашивать, кто познал или что такое Бог, почему бы не отдать всё ваше внимание и сознание тому, что есть? Тогда-то вы и найдёте неведомое или, скорее, оно придёт к вам.

Если вы поймёте, что представляет собой известное, вы испытаете ту необычайную тишину, которая не создана, не навязана, испытаете ту творческую пустоту, единственно в которую и может войти реальность. Она не может прийти к тому, кто становится,кто борется; она может прийти только к тому, кто наличиствует, кто понимает то, что есть. Тогда вы увидите, что реальность – не на расстоянии; не ведомое – не где-то далеко; оно в том, что есть. Как ответ на проблему – в самой проблеме, так и реальность – в том, что есть; если мы сможем понять это, мы познаем истину.

 Крайне трудно быть сознающим отупение, быть сознаю щим жадность, быть сознающим недоброжелательность, честолюбие и так далее. Сам факт присутствия осознания того, что есть, – истина. Истина и есть то, что освобождает, не ваше стремление быть свободным. Так что реальность – не далеко, но мы помещаем её заведомо далеко, поскольку мы пытаемся использовать её как средство для продления «само», нашего «я». Она здесь, сейчас, в мгновенном. Вечное или вневременное, лишённое времени – сейчас, но это сейчас не может быть понято человеком, который пойман сетью времени. Чтобы освободить мысль от времени, требуется действие, но ум ле нив, он инертен и потому всегда создаёт другие преграды. Возможно только это является правильной медитацией, что означает полное, завершённое действие, не продолжающееся действие, и полное, завершённое действие может быть понято, когда ум постигает процесс продления, придания длительности, который является памятью – не памятью фактов, а психологичес кой памятью. Пока память действует, ум не может понять то, что есть. Но человеческий ум, всё человеческое существо, становится необычайно творческим, пассивно бдительным, когда человек понимает значение окончания, завершения, ведь в завершении присутствует обновление, тогда как в продолжении, в продлении присутствует смерть, присутствует распад.

ВОПРОС:   Можем ли мы сразу осознать истину, о которой вы говорите, без какой-либо предварительной подготовки?

КРИШНАМУРТИ: Что вы подразумеваете под истиной? Давайте не будем использовать слово, значения которого мыне знаем; мы можем использовать более простое слово, более-прямое слово. Можете ли вы понять, можете ли вы постичьпроблему напрямую, непосредственно? Это имелось в виду, не так ли? Можете ли вы понять то, что есть, немедленно, сейчас? В понимании того, что есть, вы поймёте значение истины; но говорить, что человек должен понять истину, имеет очень небольшое значение. Можете ли вы понять проблему напрямую, полностью, и быть свободным от неё? Это-то и подразумевается в этом вопросе, не так ли? Можете ли вы понять кризис, вызов, сразу, увидеть всё его значение и быть свободным от него? То, что вы понимаете, не оставляет следа; поэтому понимание или истина – освободитель. Можете ли вы сейчас освободиться от проблемы, от вызова? Жизнь – ряд вызовов и ответов, реакций, не так ли? – и если ваш ответ на вызов обусловлен, ограничен, неполон, то этот вызов оставляет свой след, свой осадок, который впоследствии усиливается другим новым вызовом. Так что имеется постоянная остаточная память, накопления, шрамы, и со всеми этими шрамами вы пытаетесь встретить новое, и потому вы никогда не встречаете это новое. Поэтому вы никогда не понимаете, никогда не освобождаетесь ни от какого вызова. Проблема, вопрос, в том, могу ли я понять вызов полностью, напрямую; почувствовать всё его значение, весь его аромат, его глубину, его красоту и его уродство и таким образом освободиться от него. Вызов всегда нов, не так ли? Проблема всегда нова, разве не так? Проблема, которую вы имели вчера, например, подверглась такой перемене, что когда вы встретите её сегодня, она уже новая. Но вы встречаете её со старым, ведь вы встречаете её без изменения, просто переменив свои собственные мысли.