Катарина включила обычный режим воспроизведения. Тень замедлила движение, остановилась в дверях. Андрей медленно поднялся из кресла, обернулся к таинственному — лицо его почему-то не попадало в объективы камер — гостю.

У Гумилева беззвучно двигались губы. Ах, если бы она понимала, о чем он говорит! К сожалению, в совершенстве знавшая русский Катарина не умела читать по губам — в программу подготовки офицеров Четвертого Рейха эта наука не входила.

Она досмотрела запись до конца. Увидела, как Гумилев и его визитер вышли из комнаты и направились к задней двери дома, выводящей в парк. Потом, отмотав пленку вперед, Катарина понаблюдала за приготовлениями охранников, пытавшихся устроить ей засаду. Увидев, как они натягивают бронежилеты, она снисходительно усмехнулась: бабушка всегда учила ее, что стрелять нужно в голову. Правда, в случае с корейцем у нее чуть дрогнула рука, но шея ничем не хуже головы.

Катарина посмотрела на часы. На просмотр записи у нее ушло тридцать пять минут. Гумилев покинул дом два часа назад. Рыбка все-таки сорвалась с крючка, подумала она с легким сожалением. Неужели Андрей все-таки решился пожертвовать своей дочерью и ее няней? Значит, права была бабушка, когда говорила, что рано или поздно он взбрыкнет и к этому надо быть готовым? Что ж, она подготовилась основательно.

В каблуки всех туфель и ботинок Гумилева (а их у него было не меньше двадцати пар) были вмонтированы крошечные GPS-передатчики — их привез Катарине Чен. Таким образом, Катарина могла отслеживать все перемещения Андрея — правда, пользовалась она этим инструментом не слишком часто. Именно так она выяснила, что Андрей во время экономического форума в Питере нанес визит Свиридову, — и, предположив самое худшее, приказала Боре убрать генерала. На следующий день Боря доложил, что задание выполнено, но на вопрос, куда делось тело Свиридова, вразумительного ответа так и не дал. Бормотал что-то вроде «ребята вывезли за город и в болоте притопили», но, когда Катарина потребовала, чтобы ей рассказал об этом кто-то из «ребят», ушел в глухой отказ. По словам Бори выходило, что киллеры, избавившись от трупа генерала, испугались, что за них теперь возьмется ФСБ, и в срочном порядке уехали из страны, благо деньги, полученные от Катарины, им это позволяли.

Немного успокаивала Катарину только шумиха, поднятая вокруг исчезновения Свиридова, — к делу подключился лично глава Следственного комитета РФ, так что инсценировкой это быть явно не могло. Но кредит доверия, выданный Боре, с этого момента значительно уменьшился.

Она достала из сумочки тот самый коммуникатор, с помощью которого когда-то искала «жучки» в салоне «Мерседеса» Андрея, — это тоже был подарок Чена, чрезвычайно многофункциональное устройство, настоящая мечта шпиона. Включила GPS-приемник и ввела личный код Гумилева. На экране коммуникатора появилась разноцветная карта Москвы. Почти в самом центре, где-то в пределах Садового кольца, пульсировала зеленая точка. Катарина укрупнила масштаб. Андрей находился в Староконюшенном переулке, рядом с Арбатом. От Жуковки по ночной Москве, без пробок, с Борей за рулем — полчаса езды. «Никуда ты не денешься», — с облегчением подумала Катарина. В глубине души она боялась, что Гумилев направился в Домодедово, где всегда стоял готовый к вылету его алый «Лирджет». В этом случае настичь Андрея было бы гораздо сложнее. А выпускать его из рук было никак нельзя — инструкции рейхсфюрера на этот счет были совершенно недвусмысленными.

«Гумилев нужен нам, — говорила бабушка, давая Катарине последние наставления перед тем, как отпустить ее в большой мир, — он владеет силой, пределов которой и сам не понимает. Ты должна укротить его, сделать так, чтобы его сила служила Четвертому Рейху. Он может быть очень полезен нашему делу. Но если он выйдет из-под контроля, если цепи, которыми мы приковали его, порвутся и он объявит нам войну — тогда убей его. Убей быстро и без сожаления. Я знаю, о чем говорю, Катарина. Когда-то давным-давно я столкнулась с его бабкой, и эта встреча едва не стоила мне жизни. Помни об этом, когда сомнения начнут одолевать тебя».

«Не волнуйся, бабушка, — сказала тогда Катарина. Они разговаривали в неофициальной обстановке, за ужином, и она могла не обращаться к бабушке «рейхсфюрер». — У меня не дрогнет рука. Он ведь всего лишь славянин».

Тогда ей было легко говорить. Она еще не знала, каким сильным и нежным может быть этот человек. Не знала, как хорошо будет просыпаться в его объятиях.

Но бабушка предусмотрела и это.

«Не обольщайся, — предупредила она Катарину. — Ты совсем не знаешь мужчин, а он вовсе не худший представитель этой породы. Возможно, ты влюбишься в него — да, да, не перебивай. Это будет даже кстати — эмоциональный контакт всегда хорош в такого рода делах. Но что бы ты ни чувствовала к нему, помни — если он сорвется с цепи, убей его, потому что иначе он убьет тебя, а если получится, то и всех нас. Ты ведь любила своего медведя Сурта, не так ли? Но, если бы он взбесился, ты без колебаний застрелила бы его, правда?»

Катарина вспыхнула — при мысли о погибшем Сурте у нее по-прежнему щемило сердце.

«Это не одно и то же, бабушка!»

«Но ты бы застрелила его?»

Помедлив, она кивнула.

«Этот человек опаснее, чем взбесившийся белый медведь, — сказала Мария фон Белов. — Я не могу объяснить тебе почему. Я просто знаю».

—Я остановлю тебя, — сказала Катарина, обращаясь к зеленой точке. — И моя совесть будет чиста — ты пытался убить меня первым.

Она прошла на кухню, достала из холодильника бутылку своей любимой минеральной воды «Перрье». Сильными пальцами открутила пробку, взяла хрустальный бокал и налила до краев.

Вода показалась ей чуточку мутноватой, но Катарина, поглощенная мыслями о предстоящей схватке с Андреем, не обратила на это внимания.

—Никого нет, госпожа, — доложил ввалившийся в кухню Боря. Он запыхался — видно, добросовестно проверил все комнаты в доме, включая «башенку» Евы. — Сбежал он.

—Я знаю, — спокойно сказала Катарина. — Сейчас мы поедем за ним. Приготовься, возможно, придется драться.

—Хо, — сказал Боря, — с вами и размахнуться-то не успеешь. Как вы их четко: раз, два и все! Прямо как в тире.

—Имей в виду, если Гумилев поймет, что ты его продал, первым он попытается убить тебя.

—Продал! — скривился Боря. — Это не я его продал, а он меня хотел купить. За вшивые семь миллионов евро.

Катарина допила воду и аккуратно поставила стакан в мойку.

—Ты хорошо умеешь считать, Борис, — сказала она. — Семь миллионов евро — ничто по сравнению с доходами гауляйтера Москвы, которым ты станешь очень скоро. У тебя будут тысячи рабов, Борис, тысячи наложниц и почти безграничная власть — никакие деньги не смогут дать тебе такого. К тому же в Четвертом Рейхе единственной валютой будет золотая рейхсмарка.

Она повернулась, чтобы вытереть руки полотенцем, и вдруг почувствовала, как у нее закружилась голова.

—Что это? — удивленно спросила Катарина.

—Что, госпожа? — Голос Бориса долетал до нее как сквозь вату.

«Яд, — мелькнула в голове страшная мысль, — Андрей отравил воду…»

—Врача, — успела произнести Катарина, оседая на пол. Сознание уплывало.

—На помощь! — зачем-то крикнул будущий гауляйтер Москвы. — Помогите!

«Болван, — подумала Катарина, — в доме же никого, кроме нас, нет…»

Это была ее последняя мысль.