Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– И к тому же молодой, если хочешь знать мое мнение! Но не обращайте на меня внимания! Мой сын «по-мужски» поговорил со своим другом, а теперь беседует с теткой, что может быть естественней; матери не в счет! Как только передача закончится, пойду поболтаю с сестрами. Кто знает, возможно, они сообщат мне новости о сыне.

– Теперь ты понимаешь истоки выражения «греческая трагедия»… – Элена украдкой подмигнула мне, а мама убрала звук, чтобы не упустить ни слова из нашего разговора.

Мама смотрела документальный фильм о кочевых племенах, населявших высокогорные тибетские плато.

– Надоело, в пятый раз показывают, – вздохнула она, выключая телевизор. – Почему у тебя такое лицо?

– В фильме была маленькая девочка?

– Не знаю, возможно, а что?

Я предпочел не отвечать. В дверь постучал Уолтер. Элена предложила ему сходить в кафетерий, чтобы ее сестра могла единолично насладиться общением с сыном. Уолтер не заставил себя уговаривать.

– Чтобы я насладилась общением с сыном… Как же, как же! – воскликнула мама, как только за ними закрылась дверь. – Ведет себя, как юная барышня. Просто смешно.

– Влюбиться можно в любом возрасте, к тому же она счастлива.

– Она счастлива не потому, что влюблена, а потому, что за ней ухаживают.

– А ты сама могла бы начать новую жизнь? Ты достаточно долго носишь траур. Впустив в свой дом другого человека, ты не забудешь папу.

– Удивительно слышать такое от тебя! В моем доме не будет другого мужчины, кроме твоего отца. Он лежит в могиле, но остается со мной, я говорю с ним каждый день, когда просыпаюсь, вожусь на кухне, занимаюсь цветами на террасе, иду по дороге в деревню и вечером, перед сном. Твоего отца больше нет, но я не одинока. Элена – другое дело, ей не повезло встретить такого человека, как мой муж.

– Лишний повод позволить ей флиртовать, согласна?

– Я желаю твоей тетке счастья, но не с другом моего сына. Возможно, я старомодна, но каждый имеет право на недостатки. Ей следовало увлечься другом Уолтера, который приходил навестить тебя.

Я сел на постели. Мама тут же принялась поправлять мне подушки.

– Что за друг?

– Не знаю, я видела его в коридоре несколько дней назад, ты еще спал. Мы не познакомились – когда я вошла, он как раз уходил. Высокий, статный, загорелый, очень элегантный. И лет на двадцать старше Элены.

– И ты даже предположить не можешь, кто он такой?

– Я едва его видела. Теперь отдыхай и набирайся сил. Давай сменим тему, я слышу воркование наших голубков в коридоре, они вот-вот войдут.

Элене с мамой нужно было поторопиться, чтобы успеть на паром. Уолтер проводил их до лифта и вернулся.

– Ваша тетушка поведала мне несколько уморительных эпизодов из вашего детства.

– Да уж, веселья тогда хватало!

– Вас что-то беспокоит, Эдриен?

– Мама сказала, что несколько дней назад какой-то ваш друг приходил навестить меня. Кто это был, Уолтер?

– Ваша матушка, должно быть, ошиблась. Наверное, это был один из посетителей, да, именно так, пожилой господин искал палату родственницы, я послал его в сестринскую.

– Думаю, я знаю, как достать паспорт Кейры.

– Вот это уже интересно, рассказывайте.

– Попросим помощи у ее сестры Жанны.

– Вы знаете, как с ней связаться?

– Да… вернее, нет, – смущенно ответил я.

– Так да или нет?

– Я до сих пор не рассказал ей о случившемся.

– За три месяца?

– Мне не хватило мужества сообщить ей о смерти Кейры по телефону, а ехать в Париж не было сил.

– Позорное малодушие! Вы хоть понимаете, как она волнуется? Но почему она сама не дала о себе знать?

– Случалось, Жанна и Кейра месяцами не общались.

– Вам следует как можно скорее ей позвонить, сегодня же, вам ясно, Эдриен?

– Нет, я должен с ней увидеться.

– Не смешите меня, вы прикованы к постели, а времени у нас нет, – возразил Уолтер, протягивая мне телефонную трубку. – Договоритесь со своей совестью и звоните немедленно.

Я так и сделал: как только Уолтер оставил меня одного, набрал номер музея на набережной Бранли. Жанна была на совещании, и соединить меня с ней отказались. Я снова и снова набирал номер, пока телефонистка не сказала, что упорствовать бесполезно. Я понимал, что Жанна просто не желает со мной разговаривать, обвиняя в молчании Кейры и в том, что я тоже не давал о себе знать. Я сделал последнюю попытку и объяснил, что должен немедленно поговорить с Жанной и что от этого зависит жизнь ее сестры.

– С Кейрой что-то стряслось? – прерывистым голосом спросила Жанна.

– С нами обоими, – ответил я с тяжелым сердцем. – Мне нужна ваша помощь, Жанна.

Я поведал ей нашу историю, опустив подробности трагического происшествия на Хуанхэ, сказал, что Кейра вне опасности, но из-за нелепой истории с документами ее арестовали и задерживают в Китае. Я не произнес слова «тюрьма», чувствуя, что каждое мое слово убивает Жанну, она едва сдерживала рыдания, да и я разволновался. Я не слишком хорошо умею врать, и Жанна почти сразу поняла, что ситуация куда хуже, чем я описываю. Она заставила меня несколько раз поклясться, что ее младшая сестра жива и здорова. Я пообещал привезти Кейру домой целой и невредимой и объяснил, что для этого нужно как можно скорее найти ее паспорт. Жанна понятия не имела, где он, но сказала, что немедленно отправится домой, перевернет все вверх дном и перезвонит.

Повесив трубку, я впал в тоску. После разговора с Жанной во мне снова проснулся страх за судьбу Кейры.

Никогда еще Жанна не перемещалась по Парижу с такой скоростью. Она трижды проехала на красный свет на набережных, едва не врезалась в грузовик, на мосту Александра III ее маленькую машину занесло, и вокруг возмущенно загудели клаксоны. Жанна мчалась по отведенной для автобусов полосе, ехала по тротуару вдоль забитого автомобилями бульвара, чуть не сбила велосипедиста, но каким-то чудом все-таки добралась до дома.

В парадном она постучала в дверь консьержки и упросила ее помочь в поисках. Мадам Эрейра впервые видела Жанну в подобном состоянии. Лифт стоял на четвертом этаже, и они побежали по лестнице. В квартире Жанна велела консьержке обыскать гостиную и кухню, а сама занялась спальней. Они открывали все шкафы, вытряхивали содержимое ящиков. Через час в квартире царил такой разгром, какого не удалось бы учинить ни одному грабителю. Книги были сброшены с полок, кресла перевернуты, одежда валялась на полу. Они искали даже в постели, и Жанна начала терять надежду, но тут из прихожей донесся победный клич мадам Эрейры. Служившая письменным столом консоль являла собой печальное зрелище, но консьержка торжествующе размахивала книжечкой в бордовой обложке. Жанна схватила женщину в объятия и звонко расцеловала в обе щеки.

Уолтер вернулся в гостиницу, так что, когда Жанна позвонила, я был в палате один и попросил ее поговорить со мной, рассказать что-нибудь об их с Кейрой детстве. Жанна с радостью согласилась – она скучала по сестре так же сильно, как я, пообещала отослать паспорт экспресс-почтой, я продиктовал адрес афинской больницы, и в конце разговора она наконец спросила, как я себя чувствую.

День спустя, во время обхода, врачи задержались в моей палате дольше обычного. Заведующий отделением пульмонологии все еще не был уверен в диагнозе. Ни один врач не мог объяснить, почему легочная инфекция развивалась так стремительно. Поднимаясь на борт самолета, я превосходно себя чувствовал. Профессор сказал, что, не оповести бортпроводница командира и не прими тот решения повернуть назад, живым я бы до Пекина не долетел. Доктора точно знали, что это не вирус, однако видели подобные симптомы впервые в жизни. Впрочем, главным было то, что мой организм хорошо отреагировал на лечение. Я находился на волосок от смерти, но теперь худшее позади. Еще несколько дней, и можно будет вернуться к нормальной жизни. Завотделением пообещал выписать меня через неделю. Врачи ушли, а мне принесли конверт от Жанны со спасительным документом и запиской.

16
{"b":"140231","o":1}