«Пусть он, по меньшей мере, знает, что ему запре­щено называться иудеем и что в его братстве нет ника­кой доли наследства, если спустя некоторое время они не перестроятся, то пусть они знают, что мы будем бо­роться с ними всеми законными средствами, имею­щимися в нашем распоряжении. На монументе стыда мы начертаем их имена на вечный позор и порицание, и об их поступках будет записано до самого последнего поколения. Если их поддерживают, то эта поддержка прекратится, если они торговцы, то их будут расстре­ливать, если они глупцы, то они будут удалены с работы и будут наказаны, и все люди в мире должны знать, что не будет никаких поблажек». Месяц спустя за этим пос­ледовала вторая статья, также на языке хибрю, озаг­лавленная «Сражайся и побеждай», в которой было объявлено, что угрожаемое преследование применять­ся не будет: «Имена предательских родителей, а также юношей и девушек, которые не обратили внимания на предупреждения, должны быть опубликованы немедленно и без задержки в газетах и бюллетенях, дол­жны быть вывешены в объявлениях в начале каждой улицы. Список этих имен должен быть направлен гла­вам каждой организации, руководителям синагог, в гос­питали, тем, кто организует торжественные церемонии свадеб, директорам Американского Иудейского Фонда Помощи и так далее. Он должен быть озаглавлен следу­ющим образом: «Черный список» и «Предатели своего народа». Этот приказ должен касаться всех, и если у кого-то из этих людей есть сын, он не должен подвергаться обрезанию; в случае смерти его тело не должно быть за­хоронено среди иудеев; религиозное бракосочетание не будет санкционировано, иудейские доктора не будут на­вещать его в случае заболевания; в случае нужды им не будет оказываться помощь, даже если они состоят в списке Американского Фонда Помощи, - короче говоря, мы должны преследовать их до тех пор, пока они не бу­дут уничтожены. Мужчины должны кричать им: «Прочь с дороги, нечистый, нечистый!» Поскольку этих людей будут считать злобными ренегатами, то между ними и нами не будет никакого связующего звена. И помимо этого общество молодых людей и девушек Иерусалима должно принять в качестве принципа исключить из их объединений всех тех, кто посещает такие школы, ука­зывать на них пальцем с презрением и заставить их по­нять, что они исключены из общества. Эти предатели-учащиеся, юноши и девушки, должны сами понять, что они грешники и правонарушители, которые изоли­рованы, исключены из всего общества, отделены от иудейского сообщества, поскольку они презирают Из­раиль и его святость, и всем сынам Израиля будет зап­рещено приближаться к ним...

Война против предателей нашего народа. Война все­ми законными средствами. Война без сожаления и про­щения; предатели должны знать, что они не должны шу­тить с чувствами народа. Сражайтесь и побеждайте».

Сионистский Комитет, одним членом которого был американец, следовал этому принципу, объявив в печа­ти, что время благосклонности прошло и что незамед­лительно имена тех, кто все еще не подчиняется, будут написаны на углах улиц, после чего начался бойкот. Мисс Ландау, преданная иудейка, директор лучшей средней иудейской школы для девочек в городе, «Школы Евы Котшилд», одной из тех, однако, ученикам и преподава­телям которой угрожали, поскольку они не подчинялись диктату Сионистского Комитета и обращались за помо­щью к гражданским властям, этот комитет потащили в суд, и бойкот, которым угрожали, был запрещен».

«При подобном отношении со стороны сионистских лидеров в Иерусалиме можно было бы ожидать, что пос­ледует насилие. Пасха - это время большого возбуждения и беспокойства в Иерусалиме для христиан, иудеев, атак-же и мусульман, поскольку пасха совпадает с иудейской пасхой и мусульманским праздником паломника Нэби Муса, когда мусульмане со всей Палестины собираются, чтобы послушать проповеди в мечети Харам Эш-Шериф и затем прошествовать до так называемого памятника Моисею около Мертвого моря, Религиозное возбуждение этого периода, которое находит свой выход в проклятиях друг друга, всегда чревато физическими беспорядками, если те, кто проклинает друг друга, вступают в контакт. В это время турки мудро изолируются друг от друга с тем, чтобы каждая религия оказалась в своем собственном квартале. Вопреки предупреждениям и просьбам мусуль­манских религиозных лидеров англичанам это не удает­ся сделать вследствие или сверхуверенности в английс­ком миролюбии, или возражений со стороны иудейских представителей относительно подобной сегрегации при­менительно к ним. За несколько дней горячие головы сре­ди иудеев и мусульман разжигают себя для бунта. Трени­рованные иудейские банды ведут подготовку в своих квар­талах к конфликту, мусульмане же уже давно не нужда­ются, вероятно, в подобной подготовке. В Пасхальное утро 1920 года фанатичные мусульмане из Хеврона прибыли к воротам Яффы со своим священным знаменем, распе­вая свои песни религиозной нетерпимости. Многие иудеи ожидали их там, чтобы поприветствовать. Английские солдаты вместе со своими офицерами все были в церкви. Чьи оскорбления были худшими и кто нанес первый удар, осталось неясным. В драку быстро ввязались все. Иудеи были вооружены лучше, у них были ружья против мусуль­манских кинжалов; однако мусульмане были лучшими драчунами. 1Ърод в пределах его стен быстро оказался в их руках. Жившие там иудеи были старомодными сефар-дийскими семьями, живущими в тесноте в жалких тру­щобах, не сочувствующими сионизму, мирными и непод­готовленными к таким событиям. Мусульмане ненавиде­ли этих бедных несчастных.

Без стен иудеи были в подавляющем большинстве. Согласно официальным данным в тот момент там были 28000 иудеев, 16000 христиан и 14500 мусульман, жив­ших в Иерусалиме. То, что мусульманин делал внутри своих стен, иудей совершал без стен. Перед моими гла­зами арабский квартал, расположенный ниже больших иудейских кварталов, был подожжен, сгорел и был раз­граблен, его бедные обитатели бежали, спасая свои жиз­ни, под ружейными выстрелами из иудейского кварта­ла. Двое мужчин были убиты. Когда на место событий прибыли войска, то большую долю окруженных восстав­ших составляли иудеи. Последующие судебные разби­рательства также, по-видимому, возложили главную от­ветственность за беспорядки на иудеев. Основные при­говоры были равномерно распределены между иудеями и мусульманами, однако преступники, которые по­дучили более мягкие приговоры, в большинстве своем были иудеями. В течение недели мы жили в состоянии осады, не разрешалось ни выходить из города, ни вхо­дить в город или показываться на крыше дома или бал­коне после захода солнца, и в течение нескольких меся­цев на каждом перекрестке стояли часовые, собрания были запрещены, и существовала опасность возникно­вения новых беспорядков».

«Назначение сэра Герберта Сэмюэла, иудея, губер­натором нового протектората по Сионистскому Мандату серьезно усилило возбуждение. В мусульманских городах, таких как Наблус, открыто говорили в моем присутствии, что ни один иудей не может войти в город и поселиться в нем. Христиане, которые не принимали участия в беспо­рядках, пользовались симпатией со стороны мусульман, и кто-то видел любопытное зрелище, когда Крест и Полуме­сяц делали общее дело. Высказывались предположения, что если сэр Герберт станет губернатором, то он никогда не войдет в Иерусалим живым. Фактически он высадился в Яффе и вошел в Иерусалим под мощной охраной с пуле­метами впереди и позади, и на следующей неделе посетил Наблус и Хайфу таким же образом. Такова была ситуация, когда я покинул Палестину. В то время сэр Герберт только что издал свою декларацию и свое толкование мандата. Английские офицеры и официальные лица были почти все против сионистского мандата, и их высказывания во мно­гих случаях были исключительно откровенны. Некоторые из наиболее выдающихся и лучше подготовленных про­сили перевести их на другие посты из-за их отношения к этой проблеме, а некоторые из них ушли в отставку».

«С того времени стало исключительно трудно полу­чить надежную информацию о преобладающих услови­ях. Однако из всей информации, которую мне удалось собрать, представляется таким образом, что сэр Герберт, который, как я полагаю, сам не является сионистом, дей­ствовал с единственно возможным тактом и осторожно­стью. Он проявил большую справедливость и свое на­мерение управлять с беспристрастностью, без особой благосклонности к кому-либо, не позволяя посторонним комитетам или местным организациям диктовать или пытаться диктовать проведение несправедливой поли­тики. Когда я уехал из Палестины, значительное число иудеев покидало страну, в особенности тех, кто заявлял о своем американском гражданстве, вследствие чего от­ток был больше притока. С тех пор, как я могу судить по докладам, иудеи продолжали приезжать главным обра­зом из восточно-европейских стран, будучи паразитами и нежелательными персонами, а другие и более высоко­го типа. Некоторые из последних были выпускниками университетов как мужского, так и женского пола, они могли быть и заняты тяжелым ручным трудом, как мне сказали, строя дороги и аналогичные сооружения, не презирая подобную работу, чтобы обеспечить себе дом в Палестине и реализовать свои ожидания».