второй разряд, я его и у нас заработаю.

—А как же награды?— неуверенно спросил я.

—Награды?— махнул рукой Марик.— Не надо мне наград — я с вами хочу.

И мы, крепко взявшись за руки, помчались к трамвайной остановке. Уже с остановки мы увидели у дверей клуба растерянную группу — мужчину в окружении ребят. Они потоптались у дверей и скоро вошли обратно в клуб.

—Трамвай идет!— обрадованно воскликнул Марик и торопливо зашарил в карманах.

—Стоп!— сказал Сервер, схватив его за руки.— Сегодня я угощаю билетами.

—А можно — я?— заискивающе заглянул мне в глаза Марик.

—Рано еще тебе угощать,— возразил Сервер и опустил руку в зазвеневший карман.

Урок английского начался с того, что Тамара Петровна вызвала к доске Юрку Воронова — исправлять последнюю двойку.

—Ты готовил текст?— сощурила глаза учительница. Юрка вздохнул и разложил учебник. —Бигининг плиз,— пригласила Тамара Петровна.— Начинай.

Юрка вздохнул и, задыхаясь, прочитал:

—Вхат из уоур намэ?

—Что ты тужишься?— скривилась Тамара Петровна.— Стелла, прочти как следует.

—Вот из ё нейм?— бойко отчеканила Хван и ловко поймала на лету одобрительный взгляд учительницы.

—Читай дальше,— обреченно разрешила Юрке Тамара Петровна.

Юрка вздохнул и послушно заворочал булыжники слов:

—Хав олд аре уоу?

Все засмеялись.

—Поздравляю, Воронов! Ты, действительно, исправил двойку. На единицу...

И тут в класс без стука вошел директор школы

Мумин Ахмедович.

— Проходите, товарищ лейтенант,— сказал он, обращаясь к кому-то, все еще стоявшему за дверью. И к нам вошел мой старый знакомый — лейтенант милиции Курбанов — тот самый, который помогал мне в Ташкенте около цирка караулить невинно пострадавшего из-за меня владельца газика.

—Садитесь, ребята!— махнул рукой Мумин Ахмедович и обратил взгляд ко мне:

—Балтабаев, встречай - это к тебе и твоим друзьям.

Я поднялся из-за парты, не зная, что говорить. Но заговорил сам милиционер.

—Нужна ваша помощь, ребята.

Он подошел к столу, за которым сидела изумленная Тамара Петровна, достал из кожаной сумки большой конверт и высыпал из него на стол фотографии.

—Мы нашли машину с номером, который уточнили по телефону. Помните, Мумин Ахмедович?

—Это я уточнил!— хвастливо сообщил Васька Кулаков.— Это я запомнил!— и он обвел класс гордым взглядом.

—Все верно,— кивнул лейтенант Курбанов.— Товарищ Кулаков помог нам уточнить номер машины — тринадцать - тридцать, и мы ее разыскали. Но прежде, чем передать дело в рыбоохрану, мы хотели бы, чтобы вы посмотрели на эти вот фотографии. Нужно

исключить возможность ошибки.

Я подошел к столу, который был весь устлан сейчас фотографиями.

—Погляди, есть ли среди них знакомые?— предложил лейтенант.

Я без труда выбрал снимки браконьеров — бородача и его спутника.

—Хорошо,— кивнул лейтенант.— А теперь пусть подойдут те, кто был с тобой у озера.

Первым поднялся Васька, а за ним подошли к столу Сервер, Юрка, Мубар... Браконьеров узнали все. Лейтенант Курбанов перевернул указанные нами карточки: на их обороте стояли карандашные кресты.

—Все верно, они!— заключил милиционер.— Братья Шахабовы.

И стал собирать фотокарточки.

—А что теперь будет?— спросил я.

—Теперь этим будет заниматься уже рыбоохрана. И суд. Имейте в виду: возможно, вы еще потребуетесь как свидетели.

—А что?— вскочил Васька Кулаков.— Лично я всегда готов помочь правосудию!

Я не выдержал и процедил сквозь зубы.

—Тише, Кулак! Еще неизвестно, за кого тебя на суде посчитают — за свидетеля или за браконьера...

—На море,— сказал вдруг Акрам,— мамсикам и болтунам делать нечего.

—Это кто мамсик?— обиделся я на брата.

—А хотя бы и ты! — безжалостно усхмехнулся Акрам.— Я ведь читал твою газету «Улыбка» — смех да и только.

Я насторожился:

—Что ты имеешь в виду?

—А то, что ты только и умеешь, что пером и языком чесать, да товарищей критиковать. Можно подумать, что руки у тебя еще и не родились.

Я уставился на Акрама — яснее от его слов не стало. А Акрам продолжал:

—Ты ведь уже заклевал в своей стенгазете тимуровцев Костю и Замиру. Всюду у тебя плохие они — бабкам не помогают, а только варенье и самсу истребляют

у них с завидной скоростью.

—Все верно!— запальчиво воскликнул я. — Им Грызун помогает.

Акрам резко поднял руку, и слова мои, будто наехав с ходу на этот шлагбаум, смешались и рассыпались.

Я умолк.

—Помолчи, — мягко сказал Акрам. — Молодой ты еще, салажонок. Послушай, что брат говорит — может, сгодится.

Я кивнул, дескать, говори — смиренно внимаю.

—Ну так вот,— вздохнул Акрам.— Личного примера не вижу.

—Это как еще?— растерялся я.

—Очень просто... Урюк, говоришь, у бабки Натальи воробьи рубают? А ты пробовал собрать его?

—Не я ведь тимуровец!— обиделся я.— Костя и Замира у нас за бабку Наталью головой отвечают.

—А кто у вас за них головой думает?— улыбнулся Акрам.— У тебя ведь что получается — газета твоя критикует, а воробьи грамоте не обучены и газет не читают.

Я вздохнул:

—Как же подтолкнуть наших тимуровцев?

—Личным примером!— подхватил Акрам.— Личным примером, братишка, таких засонь только и расшевелишь.

—Ты уверен?— заколебался я. Акрам улыбнулся:

—А ты попробуй. И друзей подключи.

—Можно попробовать,— без всякого энтузиазма протянул я, представив себе, как нелегко будет мобилизовать на помощь бабке Наталье тех, кто за нее «не отвечает».

—Ладно,— вздохнул я.— Попробую провести собрание, поговорю с ребятами.

Акрам вспыхнул.

—Собрание?— округлилон глаза.— Делов-то всего — приставить лестницу, да сто раз руку к ветке протянуть.

Он вдруг умолк, и, как мне показалось, утратил интерес к разговору.

На следующий день на большой перемене я подозвал к себе Сервера, Андрея и Ваську.

—Ребята!— нарочно громко сказал я, чтобы Костя и Замира наверняка услышали меня.— Есть важная работа: предлагаю сегодня помочь бабке Наталье собрать урюк! Какое будет мнение?..

—Урюк?— изумился Кулак.— Разве Костя еще не слопал его?

—Шутки в сторону!— резко сказал я.— Идете или нет? Ночью пойдем...

Сервер с Андреем кивнули — согласны, мол. Комментарии излишни. А Кулак погладил себя по животу, ухмыляясь.

— Отчего же нет. Можно и поработать. Бабка-то спит...

— Сиди лучше дома!— взвился Сервер.

До конца уроков я искоса поглядывал на Костю и Замиру, готовясь снять плоды с моих хитроумных педагогических угодий. Судя по их безмятежным лицам, сев у меня прошел неудачно... «Ничего, — говорил я себе,— терпение и еще раз терпение. Акрам прав: надо помочь бабке Наталье».

Договорились, что, сделав уроки, мы в двадцать два ноль-ноль тайно — точно как у Гайдара — выскальзываем из дома и собираемся у ворот бабки Натальи. Андрея Никитенко мы обязали принести фонарь. Темно ведь будет...

— Провели собрание, Ваше Бюрократие?— спросил Акрам, хлопнув меня дома по плечу. А я ведь думал, что он уже и забыл о нашем разговоре.

—Провели, Ваше Издевательство! — обиженно буркнул я.

—И что же решили?

—Решили принять меры.

—Ага!— подхватил Акрам.— Все ясно. Небось, и протокол вели? Представляю, что вы в него записали —«Об изыскании возможности оказания содействия бабке

Наталье в деле съема плодов — в дальнейшем именуемых урюком — во избежание поедания последних хищниками отряда воробьиных» — так, что ли?— Акрам захохотал.

Я обиженно уткнулся в тетрадь.

—Завтра узнаешь,— проворчал я.— Потерпи.

—Что ж, потерпим,— согласился Акрам.

В половине десятого я сослался на усталость и объявил всем, что иду спать. Плотно закрыв дверь, я осторожно вылез в окно и побежал к месту встречи.