— Конечно, придумает... — согласился я.— Но только урок уже будет заканчиваться. Новичок нам двойки за неявку на сочинение запросто поставит.

— Может,— вздохнул Сервер.— Иди хоть ты. Хватит с нас и одной двойки на двоих.

С тяжелым сердцем побрел я от Сервера, стыдясь поднять глаза на друга. Уже издалека зачем-то крикнул, вспомнив вчерашнюю капусту.

— Слушай, а Васька не обманул? Привез гнет для бочки?

—Я сам не видел. Но мама сказала, что привез. Очень хвалила Ваську... Еще сказала, что он у нее какую-то записку в школу вытребовал... Ты беги, опоздаешь.

Я влетел в класс, когда ребята уже склонились над тетрадками. Эммануил Львович не стал распекать меня за опоздание, молча разрешил сесть за парту. Я хотел было сказать ему, где Сервер и почему его сейчас нет в классе, но учитель-новичок не дал мне говорить, приложив палец к губам и обводя рукой класс — не понимаешь, мол, что ли — нельзя мешать.

На доске красивым и крупным почерком было выведено название сочинения: «Так поступают пионеры». Впрочем, можно было бы и не транжирить мел, тему мы отлично знали заранее...

А Сервер так и не появился до самого конца урока. Зато Васька Кулаков удивил всех. Шла десятая минута урока, когда Эммануил Львович спросил Кулакова:

А ты почему не пишешь? Васька торжествующе объявил:

А у меня уже готово, сдам в срок!

—Ну-ну!..— Эммануил Львович недоверчиво покачал головой.— Поглядим твою скороспелку.

Сочинение Васьки явно принадлежало к рано созревающему сорту дыни «хандаляк».

Он и правда, сдал свой листочек первым. Удивлению — и нашему, и учителя — не было границ, когда, глянув в листок Кулакова, Эммануил Львович призвал нас слушать и громко прочитал написанное.

— Это не сочинение, а записка! — с изумлением сказал учитель.— Но зато какая!.. Вот послушайте...

«Так поступают пионеры!» — читал нам Эммануил Львович.— «Дорогой товарищ учитель! Знаете ли вы, что герои ходят и живут рядом с нами и с вами? Один из них — ваш ученик Василий Кулаков. Вчера он совершил настоящий поступок с большой буквы и спас от смерти бочку капусты. Ребята порезали кочаны и спокойно ушли домой, бросив беспомощную бочку на произвол судьбы. И только Василий был до конца верен своему пионерскому долгу и чутко отозвался на мой отчаянный призыв — достать для бочки гнет. Это было вчера. Образцово-показательный гнет, который достал Василий, заставит капусту быть вкусной как никогда! Равнение на таких как Василий Кулаков! Считаю, что поступок скромного героя заслуживает самой высокой награды в лице пятерки и даже с жирным плюсом! Равнение на героя! С уважением к вам, Марьям-апа Мамбетова. Заранее благодарю за содействие».

—Это о тебе? — спросил Эммануил Львович и явно нехотя, оторвавшись от столь сочной записки, поднял на Ваську глаза, в которых читалось неподдельное уважение.

Васька бессовестно опустил глаза, разыгрывая из себя скромника мирового класса. Интересно, может ли скромность быть нахрапистой? Впрочем, конечно же, может, если существует в мире даже один только Васька.

—Это тетушка Марьям просила свою записку зачем-то передать вам. А я... я и не знал, что там написано...— фальшиво молотил Васька.

С последним Васька явно загнул. Если не загнул, так почему, спрашивается, сидел и ни строчки не писал. Все ясно. Был уверен, что записки тетушки Марьям с лихвой хватит, чтобы не писать сочинения, а попытаться самому влезть в герои сочинения. Слушать записку тетушки Марьям было обидно всем нам. Это же надо такое придумать — «спас капусту от смерти»... Это же надо — «бросили бочку на произвол судьбы», оставив ее, бедняжку, без сиделки и без спасительного гнета... Было ясно, что записку ей сам Васька и продиктовал. Продал за нее свой гнет. Дороговатый, однако, вышел...

Но сейчас героем мгновения все равно был, безусловно, Васька. Эммануил Львович сказал:

— Записка хорошая, читать ее приятно. Ваш товарищ совершил добрый поступок, принес человеку радость. Это прямо по теме сочинения, верно. Честь ему и хвала.

Но тут он обернулся к Ваське — гордому, как монумент:

—А тебя, Кулаков, все-таки попрошу написать это сочинение дома, обязательно принесешь завтра. Тетушка Марьям в вашем классе не учится и отметку ей поставить не могу. Такое вот будет содействие... Договорились?

Только сейчас смог я попытаться овладеть вниманием учителя.

— Эммануил Львович! Там Сервер остался, — бессвязно закричал я.

— Какой Сервер?

—Мамбетов.

—Тоже Мамбетов?

—Ну да. Тетушка Марьям — мама его. А Сервер около чайханы застрял.

Бедняга-учитель растерянно заморгал, с трудом понимая мои, надо сказать, бессвязные объяснения.

—Около чайханы? А что он там делает? Чай с аксакалами пьет?

—Какой чай?! — я протестующе замахал руками.— Он люк сторожит. Боится, как бы малыши не посыпались в кипяток. А чайханщика не было...

Только с третьей попытки я успокоился и спокойно растолковал, что к чему.

—Он и сейчас там?

—А где же еще, раз до сих пор в школу не пришел? Очень опасное там место. Если бы вы только видели. Люк... Глубокий очень... А из него пар идет...

—У вас сейчас будет труд?— быстро спросил Эммануил Львович.

—Труд,— подтвердил я.

—Вот и хорошо. У меня — «окно», а насчет тебя с вашим учителем договорюсь. Пойдем, покажешь, где Сервер застрял. Может, надо помочь.

Он улыбнулся:

—Это ведь гоже по теме урока. Верно?

—Я тоже пойду,— вызвалась Стелла.— Раз по теме.

—Лучше пусть Васька пойдет, — сказал я, явно удивив всех. И объяснил:— Может, что-нибудь тяжелое нужно будет таскать.

Васька, к моему удивлению, уклонился от приглашения отличиться.

—Не-е,— запротестовал он решительно. — Я не пойду... У меня с утра... рука болит... Сильно-сильно...

Ну и лентяй... Перереботал что ли вчера?..

Следом за учителем мы со Стеллой выскользнули из класса и поспешили к чайхане. Сервер, устроившись у тахты, как у верстака, ловко орудовал ножовкой, сооружая самодельную крышку из досок, вынесенных Азимом-ака. Пот струился по лицу Сервера, но он в горячке ничего не замечал.

—Вот, — показал он свое корявое изделие. — Временная, конечно, крышка, но зато спокойнее будет.

Азим-ака горестно развел руками и забавно запричитал:

—Ничего моя не понимает! Вчера люк был, сегодня люк нет. Баран не съел, курица не съел. Кто

съел?

Он горевал не зря — ведь люк входил в ЗДЧ — зону действия чайханы. Подобно тому, как подшефные наших тимуровцев входили в ЗДШ и ЗПД — в зону школьного и пионерского действия.

—Можно, я что-то скажу...— пискнула Стелла.

—Говори, если хочешь.

Удивительно! Стелла даже личное информационное сообщение готовила как яичницу. Нашептывала в уши слушателей масло и только следом сырые слова. Чтобы прожарились, что ли, как следует?..

Стелла вдруг шепнула:

—Сбегай быстро к тетушке Марьям.

—А это зачем?— усмехнулся я.— Капусту проведать — не готова ли?

—В бочку загляни,— растолковывала Стелла.— В третью. Ну, Володечка, ну, пожалуйста! Уж больно все хитро в записке, которую Васька принес от тетки.

Дело-то пустяковое. А раз просит Стелла — то, выходит, и вовсе пионерское поручение. Тем более, что бочки тетки Марьям входят в ЗДШ и ЗПД. Надо выполнять.

... Заглянув в бочку, которую мы вчера доверили Васькиным заботам, я вскрикнул от удивления. На капусте важно покоилась... чугунная крышка люка!..

Вот так история! Выходит, Васька эту крышку вчера потехи ради и выковырял вечерком в ЗДЧ, когда Азим-ака ушел домой?

Тетка Марьям подтвердила уже и без того понятное:

— Вася привез этот гнет. Совсем ночью. Говорит, долго не мог подходящего гнета сыскать. Но дал слово — выполнил. Сам сюда и положил его. Настоящий пионер!

Я не стал объяснять, что за гнет доставил Васька, создав в ЗДЧ угрозу ЧП.

— Да-да...— Только и вымолвил.— Выдающийся гнет! Лучший в мире... Но только из-за него ваш Сервер пропустил сочинение и теперь получит двойку.