Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Олбан щурится.

— А ты правда математик?

Выпили еще. Едут в отель на такси.

— Как бы то ни было, спать с тобой я, вероятно, не буду.

— Вероятно? Вероятно?! — Он в смятении. — Что значит «вероятно»? Это несправедливо! Не по правилам! Так нельзя говорить!

Еще чуть-чуть — и он обратится за поддержкой к водителю.

— Ну хорошо: определенно. Сегодня определенно не буду.

— Что?! Это почему же? Мне показалось, мы идеально подходим друг другу!

— И мне так показалось, — отвечает она. — Следовательно, это объективный факт.

— Так в чем же дело? Ты никогда не уступаешь на первом свидании?

— Господи, что за вздор. Конечно уступаю… Уф! Сплошь и рядом.

— Приятно слышать.

— Но это были случайные связи, — объясняет она ему. — На уровне физиологии. Как спорт, правда. — Похоже, ей самой нравится такое сравнение. — А коль скоро у нас с тобой все так прекрасно складывается, то мы, запрыгнув в постель при первой же возможности, рискуем испортить отношения.

— У нас с тобой все так прекрасно складывается, что ты говоришь мне «нет»? — Он не знает, что и думать. — Женская логика! Ты же математик, должна быть выше этого!

— Ха! — смеется она. — Проверка на вшивость. Хи-хи.

— Послушай, — начинает он, решая зайти с другого боку, — допустим, мы все-таки проведем ночь вместе.

— Ну допустим.

— Будешь ли ты после этого по-прежнему меня уважать?

Не совсем то, что он хотел сказать, когда открыл рот, но, в принципе, эта фраза была у него припасена заранее. Она театрально хмурит брови:

— «По-прежнему»?

В кабине лифта, кроме них, никого. Он прислоняется к зеркальной стене: чуть сутулится, руки в карманах брюк. Она прислоняется к противоположной зеркальной стене: одна нога согнута в колене, подошва на стене, руки сложены на груди. Улыбается. Он в ответ только качает головой.

Сначала ее этаж. Раздается мелодичный звон, и створки двери скользят в стороны. Она подходит к нему, чмокает в щеку, поворачивается к двери и оглядывается.

— Вы не выходите, мистер Мактилл?

— Что? — переспрашивает он, подаваясь вперед. Совершенно сбитый с толку.

Двери начали было закрываться, но она выставила вперед руку, а заодно и ногу в удобном ботинке.

— Да или нет?

Она кивает в сторону коридора. Он отталкивается от зеркальной стены:

— Неужели я выдержал экзамен?

Выйдя из лифта, она устремляется вперед по коридору, покачивая бедрами.

— Нет, просто я передумала.

Его чуть не прищемили закрывающиеся двери.

— Не верю своим ушам.

— А что, девушка не может просто передумать?

У него нет слов. Покачав головой, он на ходу развязывает галстук. Она что-то насвистывает.

Длинные письма и стихи, адресованные Софи, он аккуратно датировал и запечатывал в конверты; оставалось только узнать, где она живет, надписать адрес — и можно отправлять. Он послал коротенькую записку в Лидкомб, сделав пометки «Конфиденциально», «Лично в руки» и «Просьба переслать адресату», причем печатными буквами, чтобы его не опознали по почерку; в записке он довольно сухо просил Софи позвонить или написать и желал ей всего наилучшего, хотя знал, что конверт, скорее всего, будет перехвачен Джеймсом и Кларой.

Мрачные образы измены и разлуки перемежались в его стихах с длинными лирическими пассажами, которые пестрели многочисленными упоминаниями цветов, весны и красоты. А письма больше походили на дневник, повествующий о том, как проходят его дни и недели (отчасти это имело целью убедить ее, что он не помышляет о других девчонках), или на мемуары о лете, проведенном вместе в Лидкомбе; он не скупился на пылкие признания и заверял, что полон решимости ее отыскать, чтобы их любовь не угасла.

С родителями никаких заморочек не было. Как-то раз он нечаянно подслушал, что его хотят направить к школьному психологу, но дальше разговоров дело не пошло. Энди больше не беседовал с ним «по-мужски». А Лия стала относиться к нему еще добрее и бережнее, чем прежде. Когда они выходили куда-то вместе, это ему даже докучало. По дороге в центр города он обычно держался на пару шагов сзади.

Как-то раз Энди и Лия пригласили на ужин Кеннарда и Ренэ с детьми, и он решился поговорить с кузеном Гайдном. Мальчики сидели за компьютером в комнате Олбана. Гайдн оказался полным тупицей. Родители запрещали ему играть в компьютерные игры и заставили пообещать, что в гостях у друзей он тоже не будет садиться за компьютер. Олбан не знал, что хуже: давать такие идиотские обещания или держать их. За Гайдном увязался его младший брат Филдинг, вредина и нытик. Взрослые считали само собой разумеющимся, что Олбан с Гайдном должны развлекать этого сопляка, намного младше их самих. Десять лет, мелочь пузатая. Вообще уже!

К счастью, Олбан сумел раскопать в ящике с игрушками старый кубик Рубика, чем привел Филдинга в полный восторг: мальчишка никогда такого не видел и на некоторое время оставил их в покое. Гайдн как попало давил на клавиши, но играл с увлечением. Он загорелся таким отчаянным азартом, будто хотел за один вечер наиграться на год вперед.

— Ты же дал обещание не играть с друзьями, — поддел его Олбан, принимая из рук двоюродного брата теплый пульт игровой приставки.

— Я обещал не играть с друзьями, а ты — родственник, — объяснил Гайдн, прищурившись за стеклами очков.

— Хм. — Олбан решил, что настал удачный момент. — Кстати, о родственниках, ты давно не видел дядю Джеймса и тетю Клару?

— С прошлого года не видел. Вроде они в Сомерсете живут, разве нет? — Гайдн смотрел, как Олбан рассеянно крутит в руках пульт, не спеша уступать очередь.

— Угу. А кузина Софи?

— В смысле? — нахмурился Гайдн, не сводя глаз с вожделенного пульта.

— Где она сейчас?

— Откуда я знаю? Ты играть собираешься? А то дай сюда, я за тебя отстреляюсь.

— Получилось! — завопил Филдинг и соскочил с кровати, чтобы вклиниться между ними и похвалиться кубиком с одной сплошной красной гранью.

Олбан вздохнул.

Он звонил и писал другим двоюродным братьям и сестрам, но все как в рот воды набрали. Из-под его пера выходили все новые стихи. Некоторые из них, самые складные, романтические и печальные, он переписывал и вставлял в письма к Софи.

Как-то раз вся семья собралась за столом во время позднего воскресного завтрака, и Олбан спросил, не планируется ли на Рождество поездка в Лидкомб, но ему напомнили, что они все вместе едут в Австрию кататься на лыжах. Может, на Пасху? Нет, на Пасху останемся дома или наведаемся в Гарбадейл. А летом? — не унимался он.

— Сколько мо-о-ожно! — протянула Кори, переворачивая пустую яичную скорлупку, чтобы разыграть старый трюк. — Скушай яичко, мамочка.

Энди закрыл воскресный номер «Обсервера» и посмотрел на Олбана поверх газеты:

— Сдается мне, Олбан, что в обозримом будущем нам не придется больше ездить в Лидкомб. По крайней мере, пока там живут Джеймс и Клара.

Казалось, за этим последует что-то еще, но отец только переглянулся с Лией и опять развернул газету.

— В Австрии мы прекрасно отдохнем! — сказала Лия.

Австрия. За тридевять земель от тех мест во французских Альпах, где раньше каталась на лыжах Софи и где был бы хоть какой-то шанс ее встретить.

Олбан опять начал подумывать о том, чтобы добраться до Сомерсета и разыскать кого-нибудь из подружек Софи.

Ближайшим поводом для большого семейного сбора, запланированного на февраль следующего года в Йорке, была женитьба кузена Стива — сына тети Линды и дяди Перси — на его избраннице Тессе. Олбан знал, что родители получили приглашение и уже ответили, что приедут. Для верности он уточнил, где они остановятся. Остановятся они в отеле, ему уже шестнадцать, так что у него будет свой отдельный номер.

Она тоже приедет, ведь так? Это же свадьба. Очень важное, символичное событие. Семейных торжеств не случалось уже пару лет, родня давно не собиралась в полном составе; все должны там быть. И она в том числе. Наверняка она добьется, чтобы ее взяли.

46
{"b":"140012","o":1}