Тень недоверия легла на лицо Хоакина.

— Я не верю тебе. Кто? Будь ты проклят, кто это был?

— Господи, какая теперь разница, — раздался голос Елены из другого конца комнаты. — Все равно, дорогой, все кончено! — Пистолет выпал из ее руки и с гулким стуком упал на пол.

— О Боже, он попал в нее! — Хеллер подбежала к раненой.

Хоакин, быстро последовав за ней, поднял Елену на руки и перенес на диван.

— Пуля попала в живот. — Он попытался рукой зажать рану. — Ну-ка, посмотри, не пришел ли Пепе.

Хеллер бросилась к двери, но Пепе уже входил комнату вместе с Лино. Он не мешкая подошел к Хоакину и склонился над Еленой, в то время как Лино, взяв Хеллер за руку, отвел ее в сторону.

— Пепе, ты должен спасти ее. — Хоакин опустился перед Еленой на колени. — Кто просил тебя влезать? Зачем?

Елена слабо улыбнулась.

— Тебе лучше знать зачем, Хоакин. Только ты любил так же сильно, как я, но ты не так ревнив, как я. — Застонав, она сжала зубы и посмотрела в потолок. — Теперь тебе пора узнать главное: это я попросила своего отца нанять Лютера Мейджера, так как думала, что убийство Роситы вернет мне тебя. Боже, как я ошибалась! Прости меня, Хоакин, прости, если сможешь…

Хоакин резко поднялся.

— Ты и твой отец наняли Мейджера, чтобы убить мою жену? — Его лицо побледнело. Позади он слышал плач Хеллер, но не мог заставить себя обернуться.

— Ничто не поможет ей, амиго. — Пепе покачал головой. — Она не желает жить.

— Я люблю тебя, Хоакин, — выдохнула Елена. — Я всегда любила тебя. Ты должен простить меня! — Она протянула к нему слабеющие руки. — Пожалуйста, любимый!

Хоакин опустился на колени рядом с ней и убрал темный локон с ее щеки. Он знал, что должен отпустить ее.

— Я прощаю тебя, Елена. — Нагнувшись, он слегка коснулся губами ее губ.

— Благодарю, мой храбрый рыцарь. А теперь прощай. — Ее рука безжизненно повисла.

— Елена, нет!

— Пойдемте, Хеллер. — Лино осторожно взял ее под руку. — Ему нужно время, чтобы все обдумать. — Он вывел Хеллер на улицу и помог ей взобраться на лошадь.

Прежде чем взяться за поводья, она обернулась — Хоакин все еще стоял на коленях у тела Елены.

Когда отряд вернулся в лагерь, было уже далеко за полночь, тем не менее их встретили радостные возгласы людей, не участвовавших в вылазке.

— Что будет с ними? — спросила Хеллер, указывая на девять выживших наемников, которые ехали перед ней и Лино.

— Их будут судить. Надеюсь, в конце концов повесят, по крайней мере я бы сделал именно так.

— А со мной?

— Это уже зависит от вас. Хоакин вас любит и…

— Мне тоже так казалось прежде, но сейчас я не вполне уверена.

Войдя в пещеру, Хеллер сразу прошла в зал, где находилась Абигайль.

— Думаю, тетушка, мы должны собрать вещи и уехать из Эльдорадо как можно быстрее. Иллюзии закончились: теперь я не сомневаюсь, что мы принадлежим той жизни, а все случившееся с нами произошло лишь по моей вине. Хоакин говорит, что любит меня и хочет, чтобы я осталась с ним, но мне кажется, я не смогу. Существование здесь слишком… примитивное, слишком трудное. Элизабет Пенниуорт все-таки была права. — Она закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Хеллер, дорогая, ты не должна винить себя! — Абигайль протянула руки к племяннице, чтобы обнять ее. — И еще — нам не стоит так торопиться с отъездом, ты можешь принять решение, как только отдохнешь и придешь в себя.

Хеллер ошеломленно взглянула на нее.

— Возможно, тетушка, ты права, — неуверенно произнесла она. — Я не хочу принимать поспешных решений. Думаю, мне лучше прилечь, я действительно ужасно устала…

Ночь близилась к рассвету, когда чье-то громкое пение ворвалось в сны Хеллер. Она потянулась и зевнула, затем повернулась. Другая сторона самодельной кровати была пуста. Взволнованная отсутствием Абигайль, девушка быстро поднялась и направилась к выходу из зала.

Чем ближе она подходила к выходу, тем громче звучали гитара и голоса певцов.

Пламя костра освещало лица присутствующих; некоторые из них показались Хеллер знакомыми: это были слуги из Эльдорадо. Пепе и еще двое мексиканцев прошли мимо нее, подпевая и размахивая оловянными кружками.

Так вот она, фиеста! Хеллер нахмурила брови. Как они могли веселиться в такое время? Их товарищи только что умерли, их тела даже еще не были захоронены!

Лино оставил симпатичную молоденькую сеньориту, с которой танцевал, и подошел к Хеллер.

— Вы не одобряете наше празднование?

В ответ девушка только пожала плечами.

— Мне кажется, это варварство — петь и танцевать, когда… — Она всхлипнула.

Лино едва заметно усмехнулся:

— Возможно, это и справедливо для Бостона, но здесь не Бостон. Посмотрите на этих людей, они приехали в Эльдорадо, так как Хоакин Мурьета нуждался в их помощи. У кого-то из них были друзья и родственники среди рабов, но не у всех; зато все считают за честь для себя сражаться рядом с ним. Да, люди умерли. К сожалению, это было неизбежно, но они знали, на что шли; зато оставшиеся победили и радуются, что остались в живых. Они празднуют жизнь, а не смерть. Возможно, вы недооцениваете их, так же как я еще недавно недооценивал вас. Я не должен был обвинять вас в предательстве; надеюсь, вы простите меня.

Хеллер едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Мне нечего вам прощать, Лино, на вашем месте я сделала бы то же самое. — Она пожала его руку. — А теперь извините меня: думаю, мне лучше вернуться и попробовать еще немного поспать.

Внезапно кто-то выкрикнул:

— Да здравствует Хоакин!

Гитара тут же смолкла, все разговоры стихли, когда на том месте, где дорога спускалась в долину, показался Хоакин Мурьета верхом на Тигре. Несколько людей из его отряда во главе с Хуаном Алварадо вышли вперед и, сняв своего командира с лошади, понесли к костру.

Леви Ортега взял громкий аккорд на гитаре, и это послужило сигналом к началу нового танца.

Хеллер сразу же захотелось уйти. Видимо, поняв это, Лино взял ее за руку и повел к остальным.

— Ах нет, пожалуйста, я не хочу танцевать! — Она попыталась вырвать руку.

— Праздник жизни, Хеллер. Помните?

Она некоторое время колебалась, затем кивнула в знак согласия. Возможно, это залитая лунным светом ночь так действует на нее, подумала девушка. Она закрыла глаза, и фантазия перенесла ее в гостиничный номер в Сан-Франциско, где Хоакин стоял перед окном и лунный свет золотил его тело. Ее губы чуть приоткрылись, словно улыбаясь воспоминанию.

— Эта улыбка для кого-то предназначена, сеньорита?

Она медленно открыла глаза, перед ней, протягивая руку, стоял Хоакин. Хеллер невольно сделала шаг назад и замерла. Было что-то интригующее в его загадочной улыбке, что-то, представившееся ей как обещание будущего.

Еще не успев понять, что происходит, она подняла руки над головой и начала прищелкивать пальцами, стараясь попасть в ритм музыки. Все танцоры отошли один за другим и встали вокруг вместе с Хоакином, зачарованно наблюдая за танцем Хеллер. Кроме ржания лошадей и треска огня в костре, не было слышно ни звука.

Хоакин стоял, пристально глядя на танцовщицу, загипнотизированный золотой короной света, возникшей вокруг нее, освещавшей пышные волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам. Еще никогда в жизни ему не доводилось видеть более красивую, более соблазнительную женщину.

Он был околдован.

Он был влюблен.

Не в состоянии совладать с собой, Хоакин не спеша приблизился к ней и стал медленно кружить вокруг нее.

Хеллер тут же включилась в игру: казалось, будто танцующие предвидят шаги друг друга, словно репетировали все это раньше. Затем они подошли так близко, что их тела почти соприкоснулись.

Когда мелодия закончилась, партнеры остановились напротив друг друга, не двигаясь, затаив дыхание.

Хеллер не могла оторвать от него глаз. Ее решимость была поколеблена; почувствовав внутреннюю усиливавшуюся панику, она поняла, что, если сейчас же не отвернется и не убежит, то уже никогда не сможет уехать отсюда.