– А что надо делать? Внедряться в банду?

– Нет. Внедряться никуда не надо. Нужно будет просто время от времени разговаривать с боевиками… Короче, если согласен, то начинай отращивать бороду. Результат может быть отличный. В лучшем случае мы сможем брать полевых командиров в кроватках тепленькими, и без стрельбы. В худшем – просто получим хорошую информацию. Все ясно?

– Ясно.

– Подробности доведу позже.

Олег вышел из палатки, и в этот момент из грузовика выбрался Володя Мишин с ворохом вещей, снятых с убитых боевиков. Появился Иванов, и поманил Володю пальцем. Тот подошел. Капитан спросил:

– Что у тебя тут?

Мишин бросил вещи на землю, и Иванов начал копошиться в них. Увидев попутно Нартова, Глеб махнул ему рукой, приглашая подойти. Олег подошел. В этот момент Глеб рассматривал американский штык-нож М-9. Мишин покачал головой:

– Товарищ капитан, я хотел этот нож своему сержанту подарить. Он заработал.

– Ладно, – Глеб бросил нож в кучу, и вытащил оттуда разгрузочный жилет китайского производства. В отличие от подавляющего большинства китайских вещей славящихся низким качеством, этот жилет был сработан на совесть. Из кармана торчало горлышко бутылки. – А это?

– Это просил радист, – отозвался Володя.

– Обойдется радист, – Иванов свернул жилет, и вдруг сунул его в руки Олега: – На, носи на здоровье…

Олег машинально взял жилет, и спросил капитана:

– Может радисту отдать? Ведь ему нужнее…

Володя при этих словах жалостливо посмотрел на своего ротного, но капитан был неумолим:

– Обойдется! Как, кстати, он смог так быстро посадить аккумуляторы на радиостанции?

– Не знаю, – буркнул Мишин, понимая, что пререкаться сейчас было себе дороже. Капитан вспомнил про батареи только для того, чтобы поставить ретивого группника[1] на свое место.

– Остальное забирай, – махнул Глеб рукой и Мишин, пока командир не передумал, сгреб вещи в кучу и убежал к своим бойцам.

Иванов посмотрел на Олега:

– Ну и чего ты скис? Опять срочников жалко? Запомни: солдат жалеть нельзя. Их беречь надо. Это еще Суворов сказал…

– А сейчас от чего вы их уберегли?

– От зазнайства. Раз побывали в бою, а уже им трофеи подавай! Рано! Пусть вкусят войну чуть больше. Пусть осознают что это…

– А мне тогда разгрузка за что?

– Привыкай к ней. Удобная.

– Ну, мне же в бой не ходить!

– Это как сказать… – Глеб хлопнул Олега по спине, и в этот момент Олег прочитал в его глазах опять ту необъяснимую грусть. Снова ему показалось, что капитан жалеет своего собеседника.

В блиндаже Олег развернул разгрузку. Жилет был сделан таким образом, что его по необходимости можно было подогнать под любую фигуру. Для этого стоило только подтянуть или удлинить регулировочные ремешки. Спереди и сзади было нашито множество карманов: четыре двойных под магазины, четыре под гранаты, один под радиостанцию, один под нож, один под фляжку, и еще один под перевязочный пакет. Олег вытащил из кармана бутылку и понюхал содержимое. Это оказалось обыкновенной водой. В одном из карманов Олег нашел недописанное письмо, в котором Азиз жаловался, что здесь, в Чечне, все совсем не так, как описывали вербовщики. Судя по письму, Азиз хотел дезертировать домой, но не знал куда идти, чтобы не нарваться на гяуров или карательные группы Хаттаба.

– Нарвался на гяуров… – тихо сказал Олег.

Олег отнес письмо командиру, вкратце рассказал суть письма, и снова вернулся в блиндаж. Сев на нары и расшнуровав ботинки, он снова вспомнил увиденное в машине. Ему снова стало не по себе. Сейчас Олег начал вспоминать детали, на которые тогда не обратил внимание. Это и кровь на полу машины, со следами ботинок разведчиков, и маленькие дырочки на бушлатах боевиков, и абсолютное отсутствие отвращения у копошившихся чуть ли не во внутренностях у боевиков Мишина и Шумова. Олега передернуло.

Снаружи загремели котелки. Начался обед. В блиндаж заскочил Лунин:

– Обедать пойдешь?

– Не знаю… – отозвался Олег.

– Пошли, – потянул его Лунин. – Там на месте разберешься…

Олег сел на нарах, и спросил Диму:

– А что ты чувствовал, когда впервые увидел развороченный труп?

Лунин пожал плечами:

– Что я мог чувствовать? Он хотел меня убить, но получилось так, что завалил его я. В Афгане это еще было. Очередью из автомата башку ему снес в упор. А ты что, видел «чехов», которых Мишин привез?

– Видел. Меня от них стошнило.

– А, ерунда! Нормально это. Пройдет со временем…

Лунин увидел жилет, и восхищенно стал его рассматривать:

– Где взял?

– Иванов подарил. С трупа сняли.

– О, голубчик, значит, с нами в горы скоро пойдешь…

– Я? В горы? Да я и стрелять толком не умею! Три раза в жизни автомат в руках держал. Да и дыхалки моей не хватит, с вами по горам бегать. Меня же никто не готовил как бойца!

– Займись собой сам. Спасение утопающего – дело рук самого утопающего. Стрелять научишься, к горам привыкнешь. Чего ты распереживался? Идти боишься? Все ходят, а ты что – особенный?

– Я же простой переводчик при штабе. Зачем мне ходить на задание?

– Значит так надо.

– Кому надо?

Дима усмехнулся:

– Родине надо. Пошли обедать.

Поваренок с разбитым носом и синяком под глазом, налил Олегу черпак супа и кружку чаю.

– Спасибо, – сказал Олег.

Солдат не ответил.

В палатке ПХД уже сидело десятка два офицеров и пришлось потеснить некоторых, что бы присесть за стол. После обеда Лунин повел Олега за палатки к позициям артиллерии, там, где был устроен тир. В этот момент там стреляли разведчики недавно прибывшей первой роты. Подошел Иванов.

– Чем могу?

– Ему надо пострелять, – сказал за Олега Лунин.

– Легко, – согласился капитан и спустя мгновение вручил Нартову автомат с примкнутым магазином. – Держи.

Олег взял автомат. Судя по весу, магазин был полный. Пока бойцы устанавливали новые мишени, Олег несколько раз примерился к автомату в сторону сопок.

Подошел Лунин:

– Готов?

– Да вроде…

Нартов стрелял часа два. Это занятие его увлекло, и он попробовал пострелять из всего, в том числе и из новейшей снайперской крупнокалиберной винтовки, которую недавно прислали в отряд и которую в бою еще пока не использовали. «Взломщик» так толкнул в плечо, что Олег даже сдвинулся назад. Он вскочил, и ухватился за отбитый сустав.

– Надо было лучше прижимать! – засмеялся Лунин.

Вечером бойцы Лунина натаскали в блиндаж дров и растопили печку так, что она раскалилась докрасна. Дровами служили ящики от снарядов, израсходованных «Нонами» сто четвертого полка. Артиллеристы делиться ящиками не особенно хотели, но разведчикам удалось их переубедить.

Нартов разделся и смотрел в крохотное зеркало на синяки на своих плечах, набитые прикладами автомата, пулемета и винтовками.

Дима критично осмотрел Олега, и спросил:

– Ты что такой худой и бледный?

– Таким уродился… – пожал плечами Олег. Себя Олег никогда не считал худым и бледным, но на фоне физически очень хорошо развитых офицеров спецназа он смотрелся все же не ахти.

– Надо тобой заняться. Хоть и поздно уже.

Они подогрели на печке банку тушенки и съели с хлебом, запивая чаем. Ближе к десяти часам в блиндаж спустились остальные жители: Володя Мишин, Глеб Иванов, лейтенант Витя Данилов и три сержанта-контрактника из роты Иванова. В блиндаже стало тесно. Везде сушились развешанные портянки, носки, перчатки, штаны и куртки. Запахло человеческим потом и еще чем-то кислым.

Олега толкнул Мишин:

– Ну что, не трясет тебя больше?

– Из-за трупов? Пока нет.

– А чего же тебя так тошнило? – Олег уловил в голосе Володи нотки издевательства.

– Перепил вчера, вот и полезло…

– А штаны ты не намочил, а? – Мишин захохотал. Его поддержал Данилов.

– Прекрати! – повернулся к смеющимся Иванов. – Себя вспомни…

– Меня хоть не тошнило так… – оправдываясь, ответил Володя.