– Нет, – покачал отрицательно головой водитель. – Это просто грузины, те, что живут в селах рядом с Цхинвалом. У них там отряды самообороны, оружие, вот пост оборудовали на горе, так чтобы объездную дорогу видеть…
– Час от часу не легче, – демонстративно вздохнул мой приятель. – Что у вас здесь за дичь творится? Партизаны какие-то отмороженные! Они что, вот так вот по всем машинам стреляют?
Водитель лишь молча кивнул.
– По всем? – недоверчиво сощурился Фима. – И на фига же это им нужно?
– Не знаю, – устало пожал плечами осетин, и добавил так, будто это все объясняло: – Они же грузины…
Вот так вот значит, раз грузины, то все понятно. Словно не название национальности произнес, а четкое определение дал, сразу же поясняющее любую неадекватность поступков.
– Угу, – недовольно проворчал меж тем Фима. – А они точно так же говорят, мол чего там, это же осетины, или абхазы. И ручками точно так же машут…
Водитель ничего не ответив резким жестом воткнул передачу, и наша машина дальше запрыгала по проселочной дороге.
Да, судя по всему, командировка не обещает быть легкой и веселой, как вначале предполагалось. Собственно и изначально такое предполагалось только Фимой Федорцовым, фотокорреспондентом и пупом земли. Я, как маленький ассистент при этой космической величине сразу мыслил гораздо более приземлено. Да, конечно, кавказское гостеприимство, шашлык из молодого барашка, домашнее вино из собственных виноградников и лезгинка, как неотъемлемые части местного колорита, мерещились моему горе-однокласснику вовсе не зря, и при минимальном приложении усилий и наличии некоторых денежных средств, все это можно было бы отыскать даже здесь, не говоря уж о Северной Осетии. Вот только на первый план все явственнее выходила неприглядная изнанка жизни непризнанной республики, разом перечеркивая всю традиционную экзотику. Ну какая, к чертям, может быть лезгинка в то время, когда на дорогах вот так вот запросто стреляют по людям? До кавказского колорита ли тут?
Я все острее ощущал, как глубоко во мне просыпается что-то давно и прочно забытое, спавшее в потаенной глубине души с тех самых пор, когда я топтал эти горы сопливым срочником внутренних войск. Внутренних войск еще великой и могучей страны – Союза Советских Социалистических Республик. Правда уже одряхлевшего, впавшего в старческий маразм, но все еще мощного государства. Тогда еще Грузия вовсе не была заграницей, а существовала всего лишь в качестве одной из союзных республик, как неотъемлемая часть единого целого. И никому из нас в то время и в голову бы не пришло говорить, что грузины чем-то лучше или хуже осетинов и абхазов. Для нас они не отличались ничем. Но это для нас. Очень многие грузины, да и осетины тоже в то же самое время уже считали иначе. Потому и служба в здешнем полку внутренних войск была мало похожа на обычное унылое существование армейских гарнизонов. Уже тогда здесь шла самая настоящая война, с ранеными и убитыми, с сожженными и разоренными селами, с ограбленными и изнасилованными мирными жителями, со своими героями и мерзавцами… В общем самая обычная война со всей положенной атрибутикой, разве что не такая масштабная, как войны из фильмов и учебников истории. Но крошечной песчинке – человеку, обычно вполне достаточно своих личных маленьких бед и несчастий и нет дела до глобальных страданий целых народов. Так что для тех, кто смотрел на происходящее из Москвы и даже из Тбилиси все происходящее возможно и виделось небольшим внутренним конфликтом, как тогда модно было говорить «низкой интенсивности», но для тех кто был непосредственно вовлечен в круговорот событий изнутри, все смотрелось несколько иначе и вполне тянуло на личный конец света, этакий персональный Армагеддон. Ну посудите сами: если вдруг в ваш дом ворвутся вооруженные люди, которые изобьют вас до полусмерти и в чем мать родила вышвырнут на улицу с пожеланием убираться ко всем чертям и никогда не возвращаться обратно, а сам дом не долго сомневаясь подпалят со всех четырех углов, будет ли вам утешением, что подобное произошло только с вами и десятком-другим ваших соседей, а не с несколькими миллионами человек, как во Вторую Мировую войну? Вряд ли, я думаю… Наверное обрушившееся на вас горе и бедствия будут вполне сопоставимы со страданиями, что перенесли деды и прадеды, участники великой войны. И плевать вам будет тогда на то, что большие люди в Москве и Тбилиси успокаивающе назовут случившееся с вами «некоторыми перегибами национальной политики на местах».
Что бы вы сделали в этом случае? Молчите? Не знаете? Ведь у человека всегда есть выбор: умереть стоя, или позорно бежать. Что выбрали бы вы? Честно скажу, для себя я так и не решил. До сих пор не знаю ответа на этот вопрос… Зато знаю, что выбрали осетины. Они взялись за оружие. Сначала это были охотничьи ружья, да черт знает каким образом припрятанные с войны раритеты. Но для начала хватало и этого… Потом как-то очень быстро появились стволы посовременнее… Ничего удивительного, спрос всегда рождает предложение. Была бы где необходимость в оружии, а уж поставщики найдутся. И запылали в ответном огне грузинские села, запричитали над покойниками матери и вдовы… Началось. Положение осложнялось еще и тем, что здесь не было, да и не могло быть сплошной линии фронта. Национальная политика СССР, которая неуклонно проводилась здесь в жизнь железной рукой Коммунистической партии в течение многих лет привела к закономерным результатам. Не существовало в принципе осетинской или грузинской территории, все было перемешано в одном вдруг разом забурлившем котле. Осетинские села соседствовали с грузинскими, бывало даже так, что граница противостояния делила пополам одно и то же село. На одном конце грузины, на другом осетинские ополченцы. А смешанные браки? Когда-то это было модно и поощрялось. Теперь же кровавый водораздел прошел прямо по семьям, разделив их на разные части.
Справедливо говорят, что нет ничего страшнее гражданской войны, той, когда не разберешь толком: где свои, где чужие. Когда схлестываются между собой две правды, и нельзя однозначно сказать кто прав, кто виноват. Точнее можно: виноватых нет вообще, или нет правых, кому как больше нравится. Каждый бьется насмерть за себя, за своих близких, за само право существовать на этой земле, бьется с точно таким же как и он сам борцом за правое дело. Потому нет в истории человечества более жестоких войн, чем войны гражданские. Слишком похож на тебя враг, слишком легко понять его правду, стоит лишь на одно мгновенье остановиться, опустить раскаленный автоматный ствол и задуматься, ставя себя на его место. А ведь понять, значит простить… Потому нельзя себе дать ни секунды на раздумья и сомнения, на той стороне не люди, а взбесившиеся звери, те, что должны быть уничтожены безусловно и беспощадно. Все до одного, просто стерты с лица земли… Такова изнанка любой гражданской войны…
И вот, посреди этой мясорубки, когда обе стороны опьянев от пролитой крови, своей и чужой уже плюнули на все божеские и человеческие законы, бесповоротно перейдя все останавливающие рубежи, отбросив жалость, страх и сострадание сошлись грудь на грудь в решающей схватке, полк внутренних войск, состоящий из пяти сотен сопливых лопоухих мальчишек призванных в эти горы из средней полосы России, получил вдруг расплывчатый приказ «обеспечить в зоне ответственности соблюдение правопорядка и социалистической законности». Командир прочитав поступившую в часть телефонограмму материл московских политиков, министерство внутренних дел и министра лично без малого десять минут, ни разу не прервавшись и не повторившись. Но что с того было толку? Кого могла остановить бессильная ярость и злость уставшего от неразберихи последних лет офицера? Приказ нужно было выполнять, или хотя бы сымитировать его выполнение. Благодаря мудрости и честности командира, мы не полезли тогда умиротворять два в одночасье окунувшихся в туман кровавого безумия народа, ограничиваясь вывозом из опасных зон беженцев, да защитой от посягательств той и другой стороны самой территории полка. Но и этого нам тогда хватило с лихвой.
