Легендарный Унтер, он же представитель доблестной милиции на транспорте, о чем свидетельствовала нашивка на рукаве и бляха на груди, отработанным усталым жестом поднес руку к матерчатому козырьку серой форменной кепки и представился:

– Сержант Волобуев. Предъявите, пожалуйста, ваши документы.

Петр пожал плечами:

– У меня нет документов.

– Тогда нам придется пройти в отделение, – милиционер показал на двери подземного перехода. – Двигаемся вон туда.

Отделение линейной милиции располагалось справа от вокзала в одноэтажном здании с решетками на окнах. Унтер и молодой милиционер завели Петра в большую комнату, где стояли два стола за перегородкой. За дальним сидел лейтенант и что-то писал. Он поднял голову, бросил на стол ручку и поднялся.

– Как раз кстати явились. Я добегу до кафешки, перекушу. Если будут спрашивать, вернусь минут через двадцать. Без меня справитесь?

– Да уж как-нибудь перебедуем, – улыбнулся в ответ сержант. – Шагай вон туда, к скамейке, – последние слова были адресованы задержанному.

Петр подошел к деревянной лавке и остановился в ожидании. Он почему-то не испытывал ни малейшего волнения от того, что попал сюда. Не хотел, но так уж случилось – вот, пожалуй, и все мысли, которые посетили его по этому поводу. И еще неизвестно откуда пришло знание, что в данном присутственном заведении надо вести себя спокойно и чинно и попусту не перечить его хозяевам.

Напарник сержанта близко наклонился к его лицу, принюхался и разочарованно доложил:

– Похоже, трезвый. И перегаром вроде не тянет.

Унтер удивленно дернул бровью и скомандовал задержанному:

– Выложить все из карманов и расстегнуться.

Петр молча достал и положил на скамью то немногое, что у него было: початую упаковку анальгина, оставшиеся деньги и фотографию, подаренную в Минводах Санькой.

– Все… – коротко доложил он милиционерам.

– Не густо, – констатировал Унтер и, заинтересовавшись, взял в руки фотографию. – Осмотри его, Дима.

Молодой несильно ткнул Петра дубинкой в грудь и грозно, смешно сдвигая брови, начальственным баском прикрикнул:

– Расстегивайся побыстрее.

Он пробежал пальцами по карманам, по швам брюк и куртки, распахнул ее и удивленно присвистнул:

– Товарищ сержант, гляньте-ка сюда! Похоже, огнестрел!

Унтер повернулся к задержанному и наморщил лоб, увидев перечеркивающие грудь четыре безобразные отметины. Молодой еще больше отвел в стороны полы куртки:

– А вот еще сбоку и вот… Но это резаное… еще от пули… И мышца накачанная, как у Рэмбо!

– Откуда у тебя такое богатство? – внимательно оглядев задержанного, спросил сержант.

– Не помню, – пожал плечами Петр.

– Как это не помнишь? – изумился Унтер.

– Вот так и не помню. Совсем ничего… – спокойно сказал Петр и потянулся рукой к голове.

– Стоять! Не двигаться! – крикнул было молодой милиционер, махнув дубинкой, но, увидев, что задержанный просто коснулся пальцами волос на затылке, осторожно осмотрел его сзади.

– И в голове тоже дырка… – совсем растерянно сообщил он напарнику. – Ваще отпад… Явно рецидивист.

– Это у тебя в голове дырка, юноша, – буркнул сержант.

Он еще раз глянул на фотографию, поднял глаза на Петра и более утвердительно, чем вопросительно, произнес:

– Чечня?

– Наверное, – согласился Петр. Он тоже предполагал, что на фотографии стоят друзья Саньки и Сергея по службе в Чечне.

– А где ты там был? – испытующе глянул на него Унтер.

– Рошни-Чу, Шалажи, Ачхой-Мартан… – перечислил Петр то, что помнил, те селения, через которые они пробирались с дедушкой Джамалом.

– Юго-запад Чечни… – знающе констатировал сержант.

– А он сам, случайно, не чеченец? – неожиданно выдвинул версию молодой. – Вдруг террорист?

– Сам ты «чех» бестолковый. Тех я хорошо знаю, насмотрелся. Не мешай, – отмахнулся от него Унтер и недоверчиво спросил у Петра: – Неужели так ничего и не помнишь?

– Ничего, – подтвердил он уже сказанное раньше.

– Это из-за головы? Из-за травмы?

– Да, из-за травмы, – эхом отозвался Петр. – Ретроградная амнезия, как мне объяснили…

Сержант словно осуждающе покачал головой:

– А как попал к нам в Серовск?

– Совсем случайно. Дали билет, я и приехал сюда.

– А кто дал?

– Вот он, – Петр показал пальцем на Санькину физиономию на фотографии.

– А он сам где сейчас находится?

– Поехал в Светлоград, – махнул головой Петр.

– Он там живет?

– Нет, из Светлограда Сергей, – Петр показал на фото Серегу. – А Санька, наверное, из Серовска. Он на обороте адрес написал, но прочитать нельзя, неразборчиво.

– Ну хоть как зовут-то тебя, знаешь? – безнадежно спросил сержант, не сумев разобраться в Санькиных пьяных каракулях.

– Петром. Но это имя дали мне уже после ранения.

– Без имени и без прошлого… Нормально ты попал, парень! А Коку с Валькой откуда знаешь? Ты же с ними по мосту шел?

– На вокзале познакомился, когда с поезда сходил. Ночевал у них.

Сержант задумчиво потер ладонью подбородок:

– Кажется, я припоминаю тебя. Ты с этими алкашами под мостом вчера прятался. Н-да, задачка!

– Товарищ сержант, его надо в камеру и прессовать! Точно я вам говорю, этот кадр или рецидивист, или террорист, – вмешался в разговор молодой милиционер.

– Ага. Усама Бен Ладен собственной персоной, только без бороды. С тобой повидаться приехал, – подтвердил догадку напарника Унтер, снял телефонную трубку и набрал номер. – Алло, Геннадий Алексеевич, вы сейчас свободны? Не могли бы зайти? Дело интересное, требует вашего решения. Хорошо, ждем.

Судя по тому, как спешно начал заправляться молодой, к ним ожидалось скорое прибытие начальства. Оно не замедлило явиться в виде светловолосого немолодого майора.

– Какие проблемы, Женя? – бодро спросил он, поздоровавшись за руку с сержантом и кивнув на отдание чести напарником.

– Да вот задержали гражданина. Из документов имеются только фотография да еще куча отметин – пулевых и резаных. Совсем ничего не помнит о себе. Амнезия… Приехал с юга, из Чечни, но не чеченец. Похоже, не врет.

Майор внимательно изучил фотографию, хмуро глянул на следы от пуль на груди Петра и покачал головой.

– Твои предложения? – спросил он у сержанта.

– Думаю, в клинику к Илье Сергеевичу парня надо определить. Помните, два года назад похожего подобрали, только без ран. Оказался ведущим инженером проектного института из Казани. Полгода пролежал, а потом память стала возвращаться. Что с ним произошло, как к нам попал, не помнил совершенно. А здесь еще и Чечня пристегнулась. Не забыли ее?

– Трудновато такое забыть! Да скоро опять, наверное, там будем. Говорят, теперь на полгода загремим, в соответствии с новой директивой. Ладно, согласен с тобой. Пиши протокол и отправляй мужика к Илье Сергеевичу. Мы ему все равно ничем помочь не сможем, кроме как в приемник-распределитель по категории бомжа отправить. Толку от того никакого, а в клинике, глядишь, подлечат, – утвердил решение майор. – Как твой новый напарник?

– Да ничего, старается, – усмехнулся сержант. – Только вот террористы часто чудятся.

– Это скоро пройдет, – засмеялся майор. – Все, давайте оформляйте и отправляйте в клинику. На всякий случай пробейте по компьютеру. Но не помню я что-то ориентировки с такими характерными приметами. Ну все, занимайтесь, я к себе пошел.

– На компьютер сходить, проверить? – Молодой милиционер, радостный от похвалы, рванулся было к двери.

– Не надо, – остановил его сержант. – Раз Алексеич сказал, что не помнит в сводках такого, проверяй, не проверяй, все без толку. У него память крепче компьютерной. Захочешь, в свободное время сходи, убедись, а сейчас нечего болтаться. Садись и пиши протокол. Учись, вчера два бланка запорол.

Протокол и сопроводительную оформили быстро. Дольше ждали машину. «Уазик» пришел часа через полтора. Это время Петр провел в камере, в компании с мертво спавшим необъятным мужиком. Несмотря на доброжелательное отношение к нему Унтера, давать вольную Петру не собирались. Как и не объясняли толком, куда конкретно его повезут. В клинику, сказал майор. Значит, в клинику, согласился с неизбежным Петр.