Саша Акимова была зачислена в группу вооруженцев. Зима 1942/43 года была суровая, с сорокаградусными морозами, дул резкий ветер, обжигал лицо, примораживал к инструментам руки. Особенно тяжело было работать девушкам ночью. Мастер по вооружению Саша Акимова всегда была готова подхватить шутку, сердечным словом ободрить подругу и сама работала неутомимо.

— На земле работать хорошо сможет не каждый, тут только смотри да смотри, — приговаривала Саша.

А сама все же со вздохом смотрела, как взлетают в небо самолеты, мечтала об увлекательной профессии летчика-штурмана.

До августа 1943 года мастер по вооружению Александра Акимова подвесила на самолеты У-2 многие тонны бомб, но ей хотелось самой сбрасывать эти бомбы на врага. В сложных условиях фронта, тяжелой боевой работы она изучила непростое дело штурмана самолета. Саша была свидетелем, как немецкие самолеты в одну ночь за короткое время сожгли четыре У-2 с нашими девушками: погибло восемь замечательных летчиц и штурманов… На наших самолетах не было парашютов и стрелкового вооружения, поэтому мы не могли ни отстреливаться, ни покинуть сбитый самолет.

Вместе с другими девушками Саша Акимова начала новый отсчет своей боевой работы. Она быстро догнала ветеранов полка и к концу войны совершила 710 боевых вылетов. Представление ее к высокому званию Героя Советского Союза было подписано командующим фронтом Маршалом Советского Союза К. К. Рокоссовским еще в 1945 году, но Звезду Героя России она получила только в декабре 1994 года.

В нашем полку, как уже говорилось, помимо обычной работы — боевых вылетов — решалась и другая задача: готовились новые кадры летчиков и штурманов. И это дело пришлось по душе Саше. Ей поручили вести занятия по теории бомбометания. Нужно было видеть, с каким упорством и умением учила она молодежь, наших новых «штурманят»; как ласково и терпеливо все объясняла. Александра Акимова была прирожденным педагогом, она учила не только штурманскому делу, она учила жить, бороться, думать. Недаром же у нас в полку действовали кружки по философии, политэкономии, истории партии, литературе. Недаром Сашу и некоторых других наших подруг (Рудневу, Рябову, Гельман) называли «теоретиками» за страсть к спорам и дискуссиям по разным вопросам, касавшимся быта, морали, философии, военного дела, содержания прочитанных книг. Споры носили подчас острый характер.

Окончилась война. Саша вернулась в свой педагогический институт, защитила кандидатскую диссертацию, в течение тридцати лет преподавала историю в московских вузах.

Всегда для Александры Федоровны Акимовой были законом жизни бескомпромиссность, выдержка, твердость и умение отстаивать свою позицию, невзирая на авторитеты.

Сейчас Александра Федоровна ведет большую работу, являясь членом правления Российской ассоциации Героев. Она неоднократно выражала возмущение по поводу искажения некоторых фактов нашей истории в школьных учебниках, выпускаемых под эгидой Д. Сороса. Был также решен вопрос о возвращении на карту Москвы улицы Героя Советского Союза Татьяны Макаровой, нашей однополчанки, летчицы, сгоревшей в небе Польши.

У А. Ф. Акимовой хорошая поддержка в жизни — муж, боевой моряк и единомышленник Тимофей Сергеевич Манаенков, две дочери, две внучки и внук.

Серафима Амосова — сибирячка, хотя ее дед с семьей переселились в Красноярский край из Белоруссии.

Родилась Сима в необычных условиях — в лесу (сибирской тайге), у ручья, где мама ее обмыла, завернула в фартук, обсушила на солнышке и принесла домой вместе с собранными ягодами малины. С детства Сима была любознательна и музыкальна, любила слушать рассказы отца (большевика) о том, как трудовой народ добывает свое счастье. Рано Сима стала пионеркой и комсомолкой. Знаменитые Красноярские «столбы», чудесное творение природы — высочайшие каменные изваяния причудливой формы, на которые и сейчас забираются смельчаки, пробудили в ней желание полетать над городом, спеть над ним песню. Она поступила в планерную школу. Восхитительное чувство парения в воздухе сохранилось в ее душе даже тогда, когда ее полеты закончились неудачей и она на месяц попала в больницу. Выздоровев и заново научившись ходить, она добилась через горком комсомола направления в Тамбовское авиационное училище, которое закончила на «отлично». В 1936 году получила звание летчика.

Авиалиния Москва — Иркутск считалась наиболее трудной, и Серафиму Амосову долго не допускали к полетам. Никто из летчиков не хотел брать к себе второго пилота — женщину. Сима написала письмо в Главное управление ГВФ. Ее включили в состав экипажа, но пришлось без всякой поддержки командира самолета доказывать свое умение летать по нелегкой трассе (горы, леса, воздушные потоки).

В первые дни Великой Отечественной войны Серафима Амосова была уже командиром звена учебной эскадрильи летчиков-инструкторов, готовящих юношей-призывников для авиашкол. Она стала настойчиво добиваться отправления ее на фронт. И вот пришла долгожданная телеграмма — направить Амосову в распоряжение майора Расковой.

К этому времени Сима была уже опытным летчиком, летавшим на многих типах самолетов. Она с радостью приняла предложение М. М. Расковой быть заместителем командира эскадрильи в полку пикирующих бомбардировщиков. Но вскоре ее вызывают к командиру части, и Раскова сообщает ей, что командование считает нужным послать ее в женский полк ночных бомбардировщиков. Сима огорчилась от такой перспективы — пересесть с грозной боевой машины на тихоходный У-2. Ну а если так надо? Если здесь она будет более полезна Родине? К тому же этот полк, скорее всего, отправится на фронт.

Сразу же после назначения Амосовой в полк ночных бомбардировщиков ей поручили проверку техники пилотирования у всех летчиц полка, а не только своей первой эскадрильи. Старший лейтенант Амосова проверяла технику пилотирования и у меня, в «полете под колпаком» 7 января 1943 года. Это означало, что на кабину летчика надевался темный колпак и летчик должен был управлять самолетом только по приборам. Во время таких полетов Амосова была очень терпелива и внимательна. Ее замечания были конкретны, направлены на то, как исправить ошибку. Проверку техники пилотирования я проходила у Амосовой еще несколько раз. Она не повышала голос, не раздражалась, только очень тщательно записывала свои замечания в летную книжку. Каждый полет с Серафимой Амосовой прибавлял нам опыта и умения, повышал навык пилотирования в сложных условиях ночных полетов.

Летом 1942 года на Южном фронте линия фронта беспрерывно менялась. Надо было совершать, кроме ночных вылетов, дневные разведывательные. На такие задания всегда вылетала Амосова. Однажды, во время отступления наших войск, она бомбила автоколонну противника. Ее самолет был обстрелян шквальным огнем, при этом была отбита часть лопасти винта. С большим трудом Серафима вернулась на свой аэродром, но надо было срочно лететь дальше. Амосова укоротила вторую лопасть винта и перелетела на новое место базирования.

С первых дней пребывания в полку Серафима Амосова проявила себя и как умелый командир-организатор. Спокойно, без суеты распоряжалась она вылетами самолетов на задание и на перебазировку. Всем своим обликом: твердой походкой, ровным голосом, спокойным взглядом — она являла образец бесстрашия и уверенности. «Выдержка, — говорила она, — в нашем деле — первое условие выхода из опасного положения». После того как на Кубани наш полк стал гвардейским, Серафиму Амосову назначили заместителем командира по летной части. Она, как и прежде, летала на боевые задания, кроме того, еще дежурила на старте, руководила полетами, тренировала и вводила новичков в строй, переучивала штурманов на летчиц.

…Предстоял решительный штурм Новороссийска. На помощь наземным войскам и десанту морской пехоты командование фронта решило привлечь легкобомбардировочную авиацию. Из нашего полка было выделено восемь экипажей под командованием Серафимы Амосовой. Полеты над Новороссийском были непростые. Аэродром располагался на площадке, где с одной стороны — высокие скалистые горы, с другой — море. Кроме того, из-за перепада температур образовывались восходящие и нисходящие потоки воздуха, при которых самолет резко теряет и набирает высоту. Противник отчаянно сопротивлялся: обстреливали с кораблей, с береговых батарей, из города.